Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов

относительно узнаваемым на публике человеком, но не было такого, чтобы из-за пятиминутного выступления на передаче ко мне подходили в метро люди и благодарили за то, что я так хорошо «отшил этих демократов». Вернемся, однако, к Кире Прошутинской.

Ей сказали, что Соколов хотел бы с нею встретиться, но после эфира, когда я стал искать ее, мне сообщили, что она сразу же ушла. Встретиться со мною не захотела. Не знаю, в чем тут дело, но думаю, что здесь возможны два варианта. Или нежелание иметь дело всероссийски известной личности с каким-то рядовым профессором, или тут сыграл свою роль идеологический раздрай – наша разница в оценке настоящего и прошлого. Обе причины, мягко говоря, не слишком благородны. К счастью, далеко не все люди ими руководствуются. Достаточно вспомнить хотя бы нашего общего с Прошутинской коллегу – Толю Лысенко. Не раз я уже с теплотой и уважением вспоминал его. Со временем он стал крупной государственной личностью – создателем и руководителем федерального телевизионного канала, президентом Академии телевидения, руководителем Общественного телевидения России и т. д., но всегда был искренне рад нашим встречам, приветлив, несколько раз помогал мне в решении проблем с телевидением. Горжусь я и очень теплыми отношениями с не менее легендарной личностью – Маргаритой Эскиной.

О ней сегодня много написано, сказано, снят документальный фильм. И это справедливо. Но все они посвящены ее последней, наиболее публичной работе – директором Дома актеров. Я же имел счастье познакомиться с ней еще во время работы на Шаболовке в 1965 году. В это время Маргарита Александровна работала в программном отделе телевидения. Мне, как руководителю отдела, надо было сообщать ей о точных сроках окончания работы над той или иной передачей. Это было необходимо для того, чтобы она вставляла их в телевизионные программы, которые печатали все крупные газеты страны. Достаточно часто мы не укладывались в заявленные сроки, и я с опущенной головой шел к Маргарите Александровне просить изменения в программах. Это было весьма сложно и наказуемо. «Правда» напечатала уже программу, а тут – изменения!» – так трактовалось это высшим начальством. Не знаю, как решала данную проблему Маргарита Александровна и во что это обходилось ей, но она всегда шла навстречу нам. При этом была неизменно доброжелательной, лучезарной, улыбчивой. Позднее она стала моим начальником – замглавного редактора Главной редакции ТВ. И никуда не исчезли ни ее доброжелательность, ни легкость человеческого общения, ни, что для меня особенно важно, хорошее отношение ко мне. Какие бы сложности ни возникали в отделе, я всегда знал, что с помощью Маргариты Александровны они разрешатся. Ушел я с телевидения, прошло немного времени, и я узнаю, что новый министр, Сергей Лапин, уволил ее. Уволить с телевидения одного из лучших работников! За что? Многочисленные факты говорят о том, что был он жестким консерватором и антисемитом. Запретил появляться в эфире бородатым людям, «чистил» телевидение «от засилья евреев».

Хотел я еще подробно написать о тех, с кем свела меня судьба на телевидении. О Владимире Ворошилове как о яркой личности, и не о его столь знаменитой передаче «Что? Где? Когда?» – она родилась уже после моего ухода, а о его удивительной для застойного времени передаче «Аукцион». О Марьяне Краснянской – душевном человеке, ангеле-хранителе нашей редакции и меня лично, редакторе многих выдающихся телевизионных передач. О талантливейшем нашем режиссере Леше Габриловиче и некоторых других моих коллегах по работе. Но писать не буду, потому что, во-первых, и это главное, о них подробно, ярко рассказано в замечательной книге А. Лысенко. Во-вторых, за некоторым исключением, почти все они неизвестны не только молодым читателям, но и исчезли из памяти подавляющего большинства людей старшего поколения. Вновь повторю, что я рад, что работал вместе с ними и что со многими из них были у меня теплые, хорошие отношения. Расскажу только несколько личных эпизодов, с ними связанных.

До сих пор жалею, что в свое время не сумел, несмотря на все свои усилия, пробить для Ворошилова штатную должность в отделе. Уж очень не подходил он для руководителей ТВ по многим параметрам. Но по возможности содействовал я активному его сотрудничеству с нашим отделом. Я не скажу, что был особенно дружен с Ворошиловым, но отношения были хорошие. Бывал я и у него дома, и в одних компаниях гудели, а главное – отбивались вместе от весьма яростных атак руководства ТВ на его работы. Эпизод же, о котором я хочу рассказать, связан с крушением дорогой для меня мечты. Мечты хотя и маленькой, но дорогой.

Прочитал я в одном из толстых наших журналов, в изобилии издававшихся тогда в СССР, роман американского писателя Хориса Маккоя «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?». В годы Великой депрессии в США, когда рухнуло все и надо было выживать любым способом, герои романа стали участниками марафона на длительность танца. Их страдание, борьба за победу, за возможности что-то заработать, столкновение чувств, человеческих отношений… Роман потряс меня и сюжетом, и характерами. Прочитав, я ночью же сел за стол и стал писать на его основе сценарий для телевизионного кино. Написал, и вроде неплохо у меня получилось. Позвонил Ворошилову, рассказал об этом. «Приезжай домой, поговорим». Прочитал он сценарий, загорелся: «Давай я возьмусь за съемки?» Этого я и хотел. Понес он сценарий на наше телевидение, кому-то там его показал, что-то доказывал, пробивал – не вышло. Расстроились мы. Но надо сказать, что в это время я уже не работал на телевидении, а учился в аспирантуре в академии, и тут как раз академия отправляет меня почти на год в Польшу, чтобы собрать материалы для диссертации. Связался я там с польским телевидением (старые связи по Интервидению помогли), очень сильным в то время и, не в пример нашему, достаточно раскованному, показал сценарий. Понравился. Более того, они согласились, что снимать телевизионный фильм будет советский режиссер (надо же крепить дружбу социалистических стран!).

Звоню Ворошилову: «Володя, приезжай, снимать будешь!» Пробили мы с польскими друзьями его командировку, прилетел он в Варшаву. Стали уже конкретно договариваться о работе. И вдруг… Ох уж это «вдруг»! Не таким уж неожиданным оно было, поскольку объяснялось не внезапно сложившими обстоятельствами, а объективной системой государственных и идеологических отношений того времени. В число этих отношений входил и знаменитый «железный занавес». Из-за этого занавеса мы мало что знали о том, что происходит в западном мире, в том числе и в сфере культуры. Произошло же там то, что и разрушило наши планы. Приходим мы с Ворошиловым на телестудию, а там редактор показывает нам американский журнал.