Сапфик - Кэтрин Фишер

— Наверху, миледи. Она приехала вчера, привезла ваши распоряжения. Всё сделано. Ополчение поднято. У нас есть двести человек, расквартированных при конюшнях, и ежечасно прибывают новые люди.

Клодия кивнула и резким движением распахнула двери большого зала, обшитого деревянными панелями. Шагнув за ней следом, Финн уловил сладкий аромат роз, льющийся через открытые окна.

— Отлично. А оружие?

— Вам нужно поговорить с капитаном Сомсом, миледи. Полагаю, он на кухне.

— Найди его. Да, Ральф, — обернувшись, добавила Клодия. — Пусть все слуги соберутся в нижнем зале через двадцать минут.

Дворецкий кивнул, его парик слегка съехал набок.

— Я прослежу. — И уже у двери, поклонившись снова, добавил: — Добро пожаловать домой, миледи. Нам вас не хватало.

— Спасибо, — приятно удивлённая, улыбнулась Клодия.

Когда дверь затворилась, Финн направился прямо к столу, на котором было разложено угощение: холодное мясо, сыр, фрукты.

— У него поубавится радости, когда армия Королевы появится на горизонте.

Клодия кивнула и устало опустилась на стул.

— Передай мне кусочек цыплёнка.

Некоторое время они ели молча. Финн водил взглядом по комнате, рассматривая лепнину из завитушек и ромбов на белом потолке, громадный камин, украшенный эмблемами с чёрным лебедем. Дом словно, охваченный сном, был тих. Гудели пчелы, сладко пахло розами.

— Значит, вот оно какое, Поместье Смотрителя.

— Да. — Клодия налила в бокал немного вина. — Оно моё, моим и останется.

— Оно очень красивое. — Финн отодвинул тарелку. — Но защитить его мы не в силах.

— Здесь есть ров и подъёмный мост, — хмуро заметила Клодия. — И окружающие земли тоже наши. У нас двести человек.

— А у королевы — пушки. — Он подошёл к окну и распахнул створки. — Мой дед выбрал для нас неудачную Эру. Пара веков вспять — и это обеспечило бы нам равные шансы с Сией. — Он резко обернулся. — Они будут использовать оружие, которое соответствует эпохе, ведь правда? Как думаешь, может, у них есть какие-то штуки, о которых мы не знаем… что-то, оставшееся с последней войны?

От этой мысли Клодию пронзил холод. Годы Гнева стали катастрофой, разрушившей цивилизацию, остановившей приливы и исковеркавшей Луну.

— Будем надеяться, что мы для них слишком мелкая цель.

Ещё несколько мгновений она сидела, задумчиво кроша сыр на тарелке, потом скомандовала:

— Идём.

Внизу тревожно гудели голоса. Войдя в зал бок о бок с Клодией, Финн отметил, что шум стих не сразу при их появлении. Слуги и горничные повернулись к ним; лакеи в напудренных париках и искусно расшитых ливреях томились в ожидании.

В центре зала размещался длинный деревянный стол. Клодия забралась сначала на скамью, а с неё на середину стола.

— Друзья!

Наступила тишина, нарушаемая лишь воркующими снаружи голубями.

— Я очень рада вернуться домой. — Клодия улыбнулась. Финн знал, чего ей это стоило. — Кое-что изменилось. Все вы слышали дворцовые новости и знаете про двух кандидатов на трон. И в какой-то момент мы… я… должна была принять решение, на чьей я стороне. — Она протянула руку, и Финн взобрался на стол рядом с ней.

— Это принц Джайлз. Наш будущий король. И мой жених. — Последняя фраза ошеломила Финна, но он постарался не подать виду.

Он серьёзно кивнул. Все уставились на него, их глаза цепко исследовали каждую деталь его потрёпанной в пути одежды, каждую чёрточку его лица. Он заставил себя держаться прямо, не дрогнуть под этими изучающими взглядами.

Нужно что-то сказать. Он собрался с мыслями и начал:

— Я благодарю вас всех за поддержку.

Но слушатели никак не отреагировали на его слова. Элис стояла возле двери, крепко сцепив руки. Ральф, находившийся около стола, сказал решительно:

— Да благословит вас господь, сударь!

Клодия, не дожидаясь продолжения, заговорила вновь:

— Королева объявила своим кандидатом Претендента. Что равноценно объявлению гражданской войны. Прошу простить меня за прямоту, но важно, чтобы все вы поняли суть происходящего здесь. Многие из вас родились и выросли в Поместье, здесь жили ваши предки. Вы служили моему отцу. Смотрителя здесь больше нет, но я говорила с ним...

Это заявление вызвало ропот.

— Он тоже на стороне этого принца? — спросил кто-то.

— Да. Отец хотел, чтобы я относилась к вам с уважением. Поэтому я говорю вам вот что. — Она сложила руки на груди и окинула слуг пристальным взглядом. — Молодые женщины и все дети немедленно покинут Поместье. Я предоставлю им вооружённую охрану до деревни, хотя особой необходимости в этом нет. Что касается мужчин и старших слуг, выбор за вами. Пожелавших уйти не станут задерживать. Протокол здесь больше не действует — говорю вам это как равным. Вам решать. — Она сделала паузу, но тишину никто не нарушил, поэтому она закончила: — Сбор во внутреннем дворе в полдень; люди капитана Сомса позаботятся о вас. Желаю вам всего хорошего.

— Но миледи, — послышался чей-то голос. — А как же вы?

У самой стены стоял мальчик.

Клодия улыбнулась ему.

— Привет, Джоб. Мы останемся. Финн и я используем… механизм в кабинете моего отца, для того чтобы связаться с ним в Инкарцероне. Это займёт некоторое время, но…

— А мастер Джаред, миледи? — На этот раз взволнованный девичий голос. — Где он? Он бы уж точно знал, что делать.

Раздался одобрительный гул. Клодия искоса взглянула на Финна.

— Джаред в пути, — резко сказала она. — Но мы уже знаем, как поступить. Истинный король найден, и те, кто когда-то пытался уничтожить его, не должны получить второго шанса.

Она контролировала ситуацию, но не убедила слуг в своей правоте. Финн это чувствовал. В воздухе витало тихое недовольство, невысказанные сомнения. Они знали её слишком хорошо, с самого детства. И хотя Клодия была полноправной хозяйкой, обитатели Поместья, вероятно, никогда не любили её по-настоящему. Она не могла достучаться до их сердец.

Финн взял её за руку.

— Друзья, Клодия права, предоставляя вам выбор. Я обязан ей всем. Если бы не она, я был бы уже мёртв, или того хуже — брошен обратно в ад Инкарцерона. Хотел бы я рассказать вам, что значит для меня её поддержка. Но это означало бы поведать вам всё об Инкарцероне, а я не стану этого делать, потому что не смею говорить о нём. Одна только мысль о Тюрьме причиняет мне боль.

Все напряглись: слово «Инкарцерон» прозвучало как заклинание.

Финн подпустил в голос дрожи.

— Я был ребёнком. Меня вырвали из прекрасной, мирной жизни и бросили в юдоль мучений, боли и голода. В преисподнюю, где мужчины убивают друг друга не моргнув глазом, а женщины и дети продают себя, чтобы остаться в живых. Я знаю, что такое смерть.

Я испытал на себе всю горечь нищеты. Я знаю, что такое одиночество, как оно безотрадно, как страшно бродить в лабиринте залов, полных тёмного ужаса и гулкого эха. Этому научил меня Инкарцерон. И став королём, я использую это знание. Больше не будет Протокола, не будет страха. Мы не станем жить в замкнутом мирке. Я приложу все усилия — клянусь вам в этом — и сделаю Королевство истинным раем, свободным миром для всех его жителей. И Инкарцерон тоже. Это всё, что я могу сказать вам. Всё, что могу обещать вам. Добавлю лишь, что, если мы проиграем, я скорее убью себя, чем вернусь туда.

На этот раз наступила какая-то особенная тишина. Как будто у всех сдавило горло.

И когда один из солдат взревел: «Я с вами, милорд!», то другой подхватил его слова, а затем третий, четвёртый, и внезапно весь зал наполнился шумом голосов, пока Ральф не крикнул пронзительно:

— Да хранит господь принца Джайлза!

И снова раздался рёв одобрения. Побледневший Финн улыбнулся.

Клодия наблюдала за ним, и когда их глаза встретились, она увидела в его взгляде едва заметное, но горделивое торжество.

«Кейро был прав, — подумала она. — Финн своими речами сможет проложить себе путь к короне».

Она обернулась. Сквозь толпу слуг к ней прорывался лакей, бледный и испуганный. Все умолкли при звуках его тонкого, взволнованного голоса.

— Они уже здесь, миледи. Армия королевы уже здесь.

25

Люди говорят, что в сердце Тюрьмы раскачивается огромный маятник. Или что там находится раскалённая до белизны комната, в которой жарко, как в ядре звезды. Сам же я полагаю, что если у Инкарцерона и есть сердце, то в нём царит ледяной холод, и выжить там невозможно.

Тоннель стремительно сужался. Вскоре Кейро опустился на четвереньки и пополз по мелководью, с трудом держа горящий факел. Позади Аттии, ударившись спиной о потолок, охнул Рикс. Рюкзак он теперь нёс на животе.

Кажется, воздух теплеет?

— А что если коридор станет слишком маленьким? — спросила Аттия.