Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Владимир Липовецкий

— Дядя Барл, — дернула она его за рукав. — Дядя Барл, — повторила она, глядя снизу вверх. — Я вас познакомлю с Петей.

— Да, я помню. Это твой брат. Но где он?

— За вашей спиной.

— Зачем же прятаться?

Петя пожал протянутую руку.

— Хочешь мне помочь?

— Да.

— Давай договоримся. Я зажгу костер с этой стороны, а ты — с другой. Согласен?

Предложение было столь неожиданным, что Петя не нашел слов для ответа.

— Он согласен! Согласен! — закричала Лена вместо брата и захлопала в ладоши.

— Ну, вот и хорошо!

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

КРАБЫ ТОЖЕ ХОТЯТ ЖИТЬ

Пете и его друзьям досталась особая казарма. Прежде в ней жили радиотелеграфисты. После них остались таблицы с азбукой Морзе. Мальчишки тотчас принялись изучать телеграфные знаки. А потом им захотелось проверить свои знания. И они начали перестукиваться через стены костяшками пальцев. Но так стучать неудобно, да и больно. И каждый взял в руки камешек: тук… тук-тук…

Вездесущая Лена не очень-то понимала, чем увлечены ее брат и другие мальчишки. Но игра ей понравилась. Она бегала от стенки к стенке и старалась своим камешком постукивать точно так же, как это делал Петя. И точно так же повторяла за ним шепотом: точка-тире, точка, точка, точка…

Тогда почему Петя сердится и говорит ей: «Не мешай!»?

Слух о необычном способе общения разнесся по колонии, и вскоре все казармы наполнились дробным перестуком.

Ксения Амелина не расставалась с книгой Александра Дюма «Граф Монте-Кристо». Она знала ее чуть ли не наизусть и сразу вспомнила страницы, где Эдмонд Дантес, главный герой романа, перестукивается через стену темницы с другим заключенным. В конце концов это помогло его побегу из страшного замка Иф.

Стены казармы на острове тоже толстые и мрачные, но никто не держит детей взаперти.

На смену азбуке Морзе пришла рыбалка. О рыболовных снастях мальчишки позаботились еще в Петрограде, когда собирались в путешествие. Они знали, что на Урале, где предстоит провести целое лето, — много рек и озер, богатых рыбой. Ожидания их не обманули. Ребята подолгу сидели на берегу, наблюдая за поплавком. И терпение всегда вознаграждалось хорошим уловом.

Здесь, на острове, рыбалка была совсем другой. Бухта кишела разной живностью, и чтобы заполучить добычу, требовались не часы, а минуты. Достаточно подобрать палку, к ней привязать бечевку… Ну и крючок, конечно. И орудие лова готово. Правда, раздобыть настоящий фабричный крючок трудно. Но не беда! На берегу вон сколько проволоки! Остается лишь заправить конец самодельного крючка напильником, и тебя ждет щедрый улов.

Рыба здесь ловилась даже без наживки. Стоило опустить крючок в проходящую стаю, а затем умело подсечь — и добыча в твоих руках. А лобастых бычков, что во множестве снуют у причальных свай, так тех колонисты ловили обыкновенным сачком.

Рыбная ловля увлекательна, если связана с долгим и терпеливым ожиданием, с хитростью и соперничеством. На острове же этого не было. Совсем неинтересно сидеть с удочкой, если к твоему крючку разом тянется десяток голодных рыбьих ртов. И мальчишки переключились на крабов. Их здесь тоже много.

За крабами нужно нырять на дно. В родной стихии они изворотливы и передвигаются непонятно как. Не то боком. Не то задом наперед. И при этом отчаянно сражаются, хватают за пальцы ног. Но приходится прощать им эти скверные привычки.

Случалось, крабы выходили на берег и прятались среди скользких камней. Тогда их поиск напоминал игру в прятки, где ставкой тех, кого искали мальчишки, была сама жизнь. А с ней не хочется расставаться никому. Вот почему юные охотники постоянно ходили с порезами от клешней.

Иногда взрослые рыбаки показывали им королевских крабов. Настоящих чудовищ, случайно попавших в невод вместе с рыбой.

Но истинными чудовищами, на взгляд Пети, были его товарищи. Они набивали крабами наволочку от подушки и шли к полевой кухне, кем-то брошенной и случайно найденной колонистами. Беззащитные крабы попадали из одной воды, бывшей им стихией, в другую — кипящую. Попадали из рая в ад. И погибали в ужасных мучениях.

Увидев это впервые, Петя бросился спасать крабов, но был осмеян и оттеснен от полевой кухни.

С тех пор мальчик не ловил больше крабов и на протяжении всей своей жизни их не ел. Для кого-то баночка консервов, привезенная с Камчатки, была заманчивым деликатесом, украшением стола. Но только не для Петра Васильевича Александрова. Он сразу вспоминал влажный галечный берег, дымящийся котел полевой кухни и агонию рыжих крабов в кипящей морской воде.

Море все больше захватывало детей. В те времена аквалангов не было. Но они научились нырять с открытыми глазами, и подводный мир становился ближе и понятнее.

Рогатые рыбы бычки оказались почти ручными. Их можно было касаться руками. Неторопливо проплывали мимо стайки плотвы. Но вдруг рыбья мелкота стремительно бросалась в сторону, и это могло означать только одно — поблизости появилась хищная рыба, которую мальчики прозвали «собакой».

Они решили наказать эту злую разбойницу. И однажды им удалось поймать «собаку» и вытащить ее на берег. Неожиданно у этой рыбы обнаружилось особое свойство. В чуждой среде она надувалась воздухом и моментально превращалась в шар. По его краям торчали голова и хвост. И в таком виде «рыба-собака» могла пребывать довольно долго, не погибая. А когда два и даже три дня спустя ее бросали в воду, она выпускала воздух, обретала прежний вид и уходила на глубину.

Будучи от природы наблюдательным, Петя делал для себя всё новые открытия. Одно дело о чем-либо прочитать в книжке, и совсем другое — увидеть самому. Его очень заинтересовали морские ежи, морские звезды и медузы.

Стоило во время купания лечь на спину, прекратить движение, как голубые медузы подплывали и прикасались своими щупальцами к телу. Это щекочущее прикосновение было очень неприятным. Но Петя научился, как с ними бороться. Надо только хлопнуть по шляпке медузы ладошкой, и она исчезнет.

А еще встречались белые медузы, окаймленные темной полосой. Эти были куда опаснее — прикосновение к ним могло вызвать судорогу, а то и паралич.

Видя, как привязались дети к морю, американцы подарили им два вельбота. Многие колонисты, не только мальчики, но и девочки, записались в морскую школу. Каждому хотелось научиться грести и управлять парусом.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

МАРИЯ

Когда прибыл последний поезд и когда каждый ребенок и все опекавшие детей взрослые обрели крышу над головой, словно камень свалился с плеч Райли Аллена.

Осень на юге Дальнего Востока — самое погожее время. Теплое море и яркое небо, какое он видел только в тропиках. Багряно-золотая палитра деревьев и кустарников… Вся эта несказанная красота была наградой колонистам за их мытарства. Но с каждым новым утром становилось прохладнее, и за щедрым пиршеством осенних красок угадывалось приближение зимы.

Райли знал, что дальневосточные зимы довольно суровы, и распорядился завезти на остров достаточный запас угля и дров. Дети больше не должны мерзнуть, как это было в Сибири.

Осень — начало школьной поры. Этим озабочены доктор Коултер, назначенный директором колонии, и Барл Бремхолл, круг обязанностей которого практически не имеет границ.

Открыть школу для детей нетрудно. Слава Богу, хватает собственных учителей. Есть и помещения для классов. Правда, маловато учебников, бумаги, перьев, мела…

Другое дело, старшие колонисты. Многие из них заканчивают в этом году гимназию. Каждое утро их придется отправлять во Владивосток, а вечером везти обратно. Но скоро зима. И бухта покроется льдом. Еще неясно — упростит это или усложнит ежедневные поездки гимназистов, да и вообще связь с Владивостоком?

Бремхолл не стал гадать и довольно быстро решил и эту проблему. Обнаружилась пустующая казарма на станции Вторая Речка. От центра города, где расположена гимназия, далековато. Но от окраинной станции можно добраться железной дорогой. А это куда легче, чем каждый день на катере или санным путем преодолевать в обоих направлениях морской залив.

Как только выдалось свободное время, Райли Аллен отправился проведать старших колонистов, посмотреть, как они устроились.

Вместо дачного поезда он выбрал автомобиль. И сам сел за руль, отказавшись от услуг шофера.

Улицы были запружены повозками и людьми, которые предпочитали обочине дороги проезжую часть. Никто и не думал соблюдать правила движения, и никому не было дела до подающей сигналы одинокой машины.

Райли с черепашьей скоростью продвигался к цели, а вскоре и вовсе был вынужден остановиться. Он уже пожалел, что не поехал поездом. Но, закурив, успокоился. Когда идет война, глупо ожидать соблюдения каких бы то ни было правил, в том числе и дорожных.

Наконец повезло. Райли пристроился за японской воинской колонной и остаток пути одолел без препятствий.