Столкновение миров - Стивен Кинг

1 гамбургер — $ 1.35

1 гамбургер — $ 1.35

1 стакан молока — $ 0.55

1 стакан имбиря — $ 0.55

обслуживание — $ 0.30

Внизу стояла цифра $ 4.10, написанная большим шрифтом и обведенная кружком. За вечер Джек заработал девять долларов. Смоки удержал почти половину. В правой руке Джека было четыре доллара девяносто центов.

Он яростно взглянул вверх: сначала на Лори, которая отсутствующе смотрела в сторону, затем на Смоки, который просто отвернулся.

— Это грабеж, — сдавленно сказал он.

— Джек, это неправда, взгляни на меню…

— Я имею в виду не это, вы знаете, что!

Лори немного сжалась, как будто ожидая, что Смоки сейчас ударит его… но Смоки просто смотрел на Джека с ужасающим равнодушием.

— Я не включил счет за постель, не так ли?

— Постель! — выкрикнул Джек, чувствуя, как кровь прилила к его щекам. — Хорошая постель! Старые мешки на цементном полу! Хорошая постель! Хочу я посмотреть, как ты заставишь меня платить за нее, грязный мошенник!

Лори удивленно вскрикнула и испуганно уставилась на Смоки… но Смоки просто сел напротив Джека, выпустив густые синие клубы дыма. Свежая поварская шапочка на голове Смоки наклонилась вперед.

— Мы обсуждали с тобой условия твоего найма именно на этом месте, — сказал Смоки. — Ты спросил, есть ли работа. Я сказал, что есть. О твоей еде упомянуто не было. Если бы мы упомянули это, возможно, что-то и можно было сделать. А, может, и нет. Но ты не упомянул об этом, теперь ты видишь, к чему это приводит.

Джек дрожал, в его глазах стояли слезы. Он пытался заговорить, но из его горла вырывались лишь хрипы. Он был слишком взбешен, чтобы говорить.

— Конечно, если ты хочешь сейчас обсудить условия работы и включить в них питание…

— Иди к черту! — наконец выкрикнул Джек, сжимая в руке четыре долларовые бумажки и кучку мелочи. — Учи следующего малыша, который придет сюда, как вести себя! Я ухожу.

Джек двинулся к двери, и, несмотря на свой гнев, он знал, не думал, а именно знал, что не сможет уйти.

— Джек.

Он коснулся дверной ручки, собираясь схватить и повернуть ее, но этот голос был тверд и полон конкретной угрозы. Джек опустил ручку и повернулся, гнев покинул его. Неожиданно он почувствовал себя выжатым и старым. Лори отошла за стойку. Она решила, что если Смоки не будет бить Джека кулаками, значит все в порядке.

— Я не хочу, чтобы ты оставлял меня тогда, когда я ожидаю наплыва народа в выходные.

— Я собираюсь уйти отсюда, ты надул меня.

— Нет, сэр, — ответил Смоки. — Я объяснил тебе это. Если кто-то и надул тебя, так это ты сам. Теперь мы можем обсудить твое питание — за полцены, возможно, и даже минералка бесплатно. Я никогда не делал этого для молодых помощников, которых время от времени нанимал, но в эти выходные ожидается очень большой наплыв. Будет много рабочих на сборе яблок. А ты мне нравишься, Джек. Вот почему я не убил тебя сразу же, когда ты повысил на меня голос, хотя должен был. Но ты нужен мне на выходные.

Джек почувствовал, как его ненависть на краткое время вернулась и снова исчезла.

— А если я все равно уйду? — спросил он. — У меня есть пять долларов, и мне очень не хочется оставаться в этом паршивом городишке.

Глядя на Джека и все еще натянуто улыбаясь, Смоки произнес:

— Ты помнишь, как ты вчера вошел в мужской туалет убирать за мужиком, который облевал там весь пол?

Джек кивнул.

— Ты помнишь, как он выглядит?

— Гадко. Омерзительно. Ну и что?

— Это Могильщик Эйтвелл. Его настоящее имя Чарлтон, но он десять лет заботился о городском кладбище, так что все его зовут Могильщиком. Это было… да, двадцать лет назад. Он поступил в городскую полицию в то время, когда Никсона избрали президентом. Теперь он шеф полиции.

Смоки поднял сигару, затянулся и посмотрел на Джека.

— Мы с Могильщиком встретимся, — сказал Смоки. — И если ты сейчас уйдешь отсюда, Джек, я не могу гарантировать, что у тебя не будет никаких проблем с Могильщиком. Может быть, он отправит тебя домой. Может быть, пошлет на сбор яблок. Возле Оутли есть… да, кажется, сорок акров хороших деревьев. Может быть, поколотит. Или… я слышал, что Старина Могильщик любит малышей на дорогах. Преимущественно мальчиков.

Джек подумал о похожем на дубинку члене и почувствовал свою слабость и страх.

— Здесь ты у меня под крылышком, так сказать, — продолжал Смоки. — Как только ты выйдешь на дорогу, кто знает? Могильщик может оказаться где угодно. Ты можешь уйти из города без опаски. С другой стороны, ты можешь вдруг встретиться с его большим плимутом. Могильщик не очень сообразителен, но иногда у него прорезается нюх. Или… кто-нибудь может позвонить ему.

Лори вымыла за стойкой тарелки, затем вытерла руки, включила радио и начала напевать вместе с ним.

— Вот что я тебе скажу, — сказал Смоки. — Задержись здесь. Поработай до выходных. Затем я погружу тебя в свой пикап и сам отвезу за городскую черту. Ну как? Ты уйдешь отсюда в воскресенье днем, с тридцатью баксами в кармане. Может быть, ты решишь, что Оутли не самое худшее место на свете. Так что скажешь?

Джек глядел в его карие глаза, всматриваясь в желтые белки и маленькие красные прожилки. Широкая, искренняя улыбка Смоки обнажала его вставные зубы, создавая пугающее ощущение дежа вю. Он увидел даже, что жирная муха опять сидит на бумажном колпаке, чистя свои тонкие лапки.

Смоки знал, что он не верит ни одному его слову. Все это ложь, и на нее не стоит обращать внимания. После работы в субботу ночью и в воскресенье утром Смоки скажет, что не может отвезти его, потому что слишком поздно, и он, Смоки, слишком занят. И Джек не только слишком устанет, чтобы уйти пешком, но и будет опасаться, что Смоки сможет отложить все свои важные дела на пару минут, позвонить своему другу Могильщику Эйтвеллу и сказать:

— Он идет по Мельничной Дороге. Могильщик, старина, почему бы тебе не подбросить его? Он вышел секунду назад. Пиво бесплатно, но не надо блевать в мой писсуар, пока я не получу мальчишку обратно.

Это был один сценарий. Возможно были и другие, немного отличные, но с тем же результатом.

Улыбка Смоки Апдайка стала чуть шире.

Глава 10

Элрой

«Когда мне было шесть лет…»

«Пробка» гудела как улей. Он увидел, что два стола исчезли, по-видимому, это было результатом драки, которая началась как раз перед тем, как он отправился мыть сортир. На освободившемся месте танцевали.