Мародер - Беркем Атоми

— Короче, этот должен спуститься до конца. Жирик, идешь за ним, обеспечиваешь. Дистанция — сам смотри по обстановке. Дергаться он не будет, пацаны с ним поработали. Если че — повторишь, только быстро, понял? До самого низа не спускаешься, остаешься на лестнице. Внизу увидишь коридор. Этот должен пройти по коридору, сколько тебе будет видно. Остановится — подбодри. И запоминай все, понял? Особенно — что внизу, вернешься — спецам доложишь. Ступеньки пересчитаешь, нет, отставить ступеньки, спецы говорят дохуя их больно. Пролеты. Нештатную ситуацию обозначаешь выстрелом. Все дошло? Выполняй. Эй, Бетмен, Сумкинс — сусанина бегом сюда!

Только что развязанного гражданского обвязали снова, для спуска — начало лестницы от развороченного взрывом устья отделяло метров семь-восемь. За гражданским последовал гоблин, и вскоре топот по металлическим ступеням затих в темноте провала. Ожидание малость скрасил костерок, разведенный в зданьице проходной. Перекусив, все немного осоловели, сказывались сутки, проведенные на ногах.

— Наконец-то хоть пожрали. Бля, от этого стола один дым, на хуя ты его сунул…

— Не в лес же тащ… О! Слышь? Олега! Уснул, что ли? Твой орет!

Вернувшийся гоблин доложил, что во время спуска ничего не произошло, внизу — куча металла вперемешку с бетоном, коридор — один. Сусанин в коридор заходил, но насколько углублялся — сказать трудно; сейчас сидит, пристегнут к лестнице, тащится — внизу теплее. Пролетов — около пятидесяти, точнее не получилось.

— Ахмет, мне надо решение принимать. Какие мысли? Ждем или сходим?

— Максимыч, а сколько у нас времени? Я так понимаю, наш бабах сверху хорошо было видно. Прилетят ведь посмотреть? Или им насрать — только к периметрам не подходи?

— Не знаю, честно скажу.

— Может, и на хуй эту спелеологию, а, Максимыч? Как я понимаю, у тебя задача — сходить, открыть, убедиться в возможности и целесообразности дальнейшей движухи. Правильно?

— Так. И что? Клонишь к тому, что вниз идти не надо?

— «Что». Выполнена работа, вот что. Внизу пусть следующие лазят. Хозяйки тут месяц ковырялись, так? Значит, вытаскали только всякие цинки-танталы. Жрачка им на хер не нужна, логично?

— О-о… Ахмет, что-то ты меня разочаровываешь. Ну, не обессудь. Я тебя тоже разочарую: то, что нужно для людей в городе, делаться будет. Любой ценой. — Максимыч мотнул подбородком на снова прикорнувшего Фоменку. — Без обсуждений. И на этом закончим детство, «а может, не надо…». Давай ближе к делу. Идем, как срок пройдет, ну, помнишь, ты говорил: «Сапер вернется, доложит, потом спускается группа, и тут бабах», или все же можно сразу?

— Так горит у нас жопа или нет? Ты так и не сказал. Если даже горит, но несильно — я бы подождал. Вероятность, сам понимаешь, мала — но когда речь о твоей шкуре заходит… Ты мне дай расклад, если не очень секретно. Я и сориентируюсь.

Максимыч задумался на несколько секунд, глядя сквозь Ахмета; потормозил, вновь сфокусировался.

— Ну, коль скоро мне прямо никто не запрещал… Слушай, только не трещи потом. Подставишь.

— Можешь пропустить.

— Хорошо. В общем, никто у нас сейчас на хвосте не висит. Внаглую, имею в виду. Но информацией о резервах те, кому надо — владеют. Мы с руководством прикидывали — первые претенденты на этот кусок — 242-ой учебный центр ВДВ, в Ишиме. Вторые — мы. 34-ю дивизию в расчет не берем — им не до этой тушеночной шахты сейчас. Еще из серьезных претендентов — Нижнетагильский 12-й отряд спецназа ВВ, конвойники из Златоуста и Миасса — но это уже так, в порядке перестраховки. У всех на пути хозяева, сами они, скорее всего, под контролем, да и подлетное время великовато. Но очень, — Максимыч слегка подчеркнул «очень» интонацией, — вероятно, что сейчас за нами наблюдает чья-нибудь разведгруппа.

— А как же арсенал? Этот, ГРАУ или РВСН, где-то здесь который? Его должно много народу охранять.

— РВСН. Их американцы чем-то новым выкосили. Наши ходили, смотрели — ничего не поняли. Следов боя нет, а трупов — полная шахта. С местными поговорили — те тоже ничего путного сказать не могут, только от страха трясутся. Что, думаешь зря весь городок в Барабаш сбежал? Им показалось, что по ним бактериологическим чем-то сработали. Грех так говорить, но это наше счастье. Они эту точку не отдали бы.

— Эт точно… А ты что думаешь, чем их?

— Не знаю. Может, электроника какая-то… Не буду гадать. Но точно не бактерии — иначе вся округа сдохла бы давно. Погоди, еще отработают… Им тут население на хрен не нужно, задачи у них другие… Ладно, это уже лирические отступления. Уяснил картину?

— Да… Я так понимаю, что эту заначку надо расковыривать в самом срочном порядке. Иначе в один прекрасный день здесь сядет рота-другая с чем-нибудь сурьезным — и все. Нам останется только караваны дербанить. Ладно, понял я тебя.

— Ну и славно. Так идем, или ждем?

— Да пошли. Чего там.

Идти донизу оказалось долго — больше получаса. И пыльно — теплый воздух тащил вверх массу едкой бетонной пыли, так что пришлось обвязываться на ковбойский манер. Внизу и впрямь оказалось теплее. Пыль в самом низу уже осела, позволяя дышать не через тряпочку. Ахмет, сбросив увесистую бухту шнуров, внимательно обследовал местность — вроде бы ничего. Махнул остальным: спускайтесь, мол.

— Какая сволочная штука — лестница. Вроде вниз шли, а ноги как палкой били.

— Ахмет, слышь, а еще ведь подниматься.

Рослый гоблин, отстегивая сусанина, с насмешливой жалостью посмотрел на кряхтящих спецов:

— Злой ты человек, Альберт. Надсмехаешься над старым больным человеком.

— Да какой он старый — оброс просто как дикарь. Его побрить-помыть, в комсомол сгодится.

— А я с таким удовольствием устал бы. Наверху, — не поддержал шутку Ахмет.

— А что, сапер, есть варианты?

— Да они всегда есть. — Ахмет повернулся к гоблину: — Запускай. По центру коридора, и до конца.

Боец продублировал сусанину, добавив интонацией убедительности:

— Э, разведка! Идешь до упора, никуда не сворачиваешь. Точно по центру коридора, ясно? Все, бегом марш!

Пятнышко слабенького фонарика, выданного сусанину, растаяло в чернильной мгле коридора. Ахмет, повесив противогазную сумку на подходящую арматурину, напряженно замер в ожидании неизвестно чего; и чуется какая-то лажа, но объективно предпосылок как бы и нет. Хрен поймешь, как говорится. Минуты тянулись, и полчаса показались целым часом. Наконец, в коридоре показался красноватый прыгающий глаз садящегося фонарика.

— Ну, че? Докуда дошел?

— Там это, стена такая железная, и кара, как на складах бывають. С воротыми. И по стенам двери. Тожа это, железныи.