Тайна семьи Вейн. Второй выстрел - Энтони Беркли

– Тогда все в порядке, – коротко заметил он, как если бы суточные перерывы в общении младшего кузена с Маргарет казались ему самой обычной вещью. – А займемся мы сегодня следующим: предположим на один только день, что Медоуз действительно был убит (отравлен, разумеется), и попытаемся собрать факты или свидетельства в поддержку этой версии. Уверяю тебя, будет интересно. Ну, что ты на это скажешь?

– Чудовищно интересно, – автоматически согласился Энтони.

– Рад, что в тебе проснулся бойцовский дух, – сказал Роджер, подпустив в голос сердечности и доброжелательства. – В таком случае поторопись с завтраком, поскольку мы отправляемся немедленно. Посмотрим, какие подарки приготовила для нас добрая фея этих мест.

Глава 22

Новые открытия

Роджер и Энтони стояли в гостиной, которую не так давно занимал преподобный Медоуз, и слушали нескончаемые речи дородной хозяйки дома, восхвалявшей добродетели ее ныне покойного постояльца. Энтони уже становилось невмоготу сохранять выражение вежливой заинтересованности, которое он наклеил на физиономию, когда тучная леди обрушила на посетителей словесный поток. Роджер же, казалось, не обращал на ее болтовню никакого внимания, и Энтони постепенно начал понимать, зачем кузен взял его с собой.

– Никогда не поднимал шума из-за мелочей, никогда, – с большим чувством произнесла хозяйка дома, обращаясь к Энтони. – Да и вообще вел себя очень тихо. И всегда у него находилось для меня доброе слово, когда я приносила ему пищу или когда он заходил ко мне, чтобы что-то попросить. А еще он очень любил шутить. Все время шутил, когда я к нему заходила. Похоже, ему нравилось, когда его шутки вызывали у людей смех. Они и вправду часто бывали смешными, так что я то и дело хихикала, когда общалась с ним. Страшно подумать, что теперь этот добрый джентльмен лежит холодный и неподвижный в своей тесной могилке… – Она сделала паузу, чтобы набрать в грудь побольше воздуха и продолжить.

– Действительно, страшно подумать, – согласился Энтони, бросая затравленный взгляд на розовую фарфоровую свинью, украшавшую каминную полку.

Роджер, который в это время с задумчивым видом смотрел в окно гостиной, повернулся к хозяйке дома.

– Скажите, кто-нибудь приходил к мистеру Медоузу до завтрака в то утро, когда он умер? – неожиданно спросил он.

Толстуху настолько удивил этот вопрос, что ее ответ поразил гостей своей краткостью.

– Нет, сэр, никто.

– Вы уверены?

– Совершенно уверена, сэр, – ответила хозяйка дома, возвращаясь к привычной говорливости. – Я, видите ли, была на кухне с…

– А вы не помните, кто-нибудь посещал его в предыдущий день? – безжалостно прервал ее Роджер.

– Нет, сэр. Его вообще никто не посещал, пока он жил здесь. Кроме вас, разумеется. Помню, как я разговаривала с миссис Маллинз за три дня до его кончины. «Миссис Маллинз, – сказала я ей тогда, – есть постояльцы и постояльцы, и вы знаете об этом не хуже меня. Но преподобный Медоуз – это…»

– А вы рано легли спать в ночь, предшествовавшую смерти мистера Медоуза? – спросил Роджер.

– Довольно рано, как вам, возможно, покажется, – ответила дама, инстинктивно стремившаяся ввести разговор в привычное ей русло, несмотря на то что посетитель постоянно ее прерывал. – Но я всегда так ложусь. То есть задуваю свечу в десять часов вечера, как заведено у нас в доме. Я всегда считала, что час сна до полуночи стоит двух после. А вот мой покойный муж, когда был жив, имел обыкновение говорить…

– Стало быть, если бы к мистеру Медоузу пришел поздний посетитель, то вы могли бы и не узнать об этом?

– Странные вещи вы говорите, сэр, – произнесла хозяйка, начавшая, судя по всему, испытывать некоторое раздражение. – Я бы обязательно об этом узнала. Потому что услышала бы звонок. Я, видите ли, далеко не сразу заснула в ту ночь, вернее, не смогла заснуть. У меня, знаете ли, болел зуб, который не давал мне уснуть чуть ли не до самого рассвета. Что-то хроническое, я полагаю, поскольку время от времени он меня мучает и не дает спать. И в ту злополучною ночь он как раз разболелся. Хорошо это помню, сэр, поскольку когда на следующее утро мистер Медоуз умер, я сказала себе, что беда никогда не приходит одна. Разумеется, так говорить не следует, поскольку нельзя же сравнивать какую-то зубную боль со смертью хорошего…

– Но если предположить, что поздний гость не звонил в дверь, – продолжал гнуть свое Роджер, – а, скажем, обошел вокруг дома, постучал мистеру Медоузу в окно, после чего преподобный сам впустил его к себе. Вы ведь вряд ли узнали бы об этом, не правда ли?

– И опять вы говорите странные вещи, сэр. Поскольку, если бы все было так, как вы сейчас рассказали, я все равно узнала бы об этом. Потому что услышала бы, как они разговаривают. Дело в том, что моя спальня находится прямо над этой комнатой, и звуки доносятся до меня сквозь потолок. Я ни в коем случае не хочу сказать, что слышу, о чем тут говорят, но различаю голоса довольно хорошо. И я готова утверждать это, – продолжила толстуха с нотками триумфа в голосе, – поскольку собственными ушами слышала чьи-то голоса три недели назад или около того, когда к мистеру Медоузу действительно кто-то пришел уже после того, как я легла в постель – в полном соответствии с вашими словами.

– Ага! Значит, к нему все-таки кто-то приходил, не так ли? Но не вы ли только что говорили, что к нему никогда никто не приходил?

– Да, говорила, – с готовностью согласилась хозяйка дома. – Но такой факт имел место. Впрочем, мне бы и в голову не пришло сознательно вводить вас в заблуждение. Просто я об этом забыла. Да, у преподобного Медоуза однажды ночью действительно был посетитель. Я помню об этом еще и потому, что уже успела заснуть, а звуки голосов снизу меня разбудили.

– Это свидетельствует о том, что время и впрямь было позднее, а разговаривали они громко. Отлично! Кстати, вы не задавались вопросом, кто бы это мог быть?

Полная леди заколебалась:

– Нет, сэр. Боюсь, этого я вам сказать не смогу.

– А что сможете? – осведомился Роджер, наклеивая на лицо самую ослепительную улыбку из своего арсенала.

– Я, сэр, не люблю скандалов, – быстро произнесла хозяйка дома. – Никогда не любила и, бог даст, не полюблю до конца своих дней. Но одну вещь должна сказать, и скажу: если бы тогда в гостиной находился не преподобный Медоуз, а кто-то другой, то я бы обязательно спустилась и сообщила, что об этом думаю, хотя уже лежала в постели, так как сильно устала в тот день. Ведь у меня приличное заведение. Но преподобный – совсем другое дело. Ведь к священнику могут обратиться самые разные люди и в самое разное время, не так ли? Так что я просто закрыла глаза и…

– Вы имеете в виду, – мягко сказал Роджер, – что преподобного Медоуза посетила дама?

– Даже не знаю, как сказать, сэр, – произнесла хозяйка дома. – Сомневаюсь, что вы назвали бы эту особу «дамой». Она так кричала, что я никак не могла уснуть снова, хотя и пыталась. Да и преподобный Медоуз неоднократно сильно повышал голос, что, на мой взгляд, совершенно не пристало священнику. И хотя пословица гласит, что о «покойных или хорошо, или ничего», я никак не могу этого забыть. Ведь преподобный Медоуз обычно вел себя очень тихо и говорил таким мягким голосом…

– Выходит, они ссорились или что-то вроде того?

– Выходит, что ссорились, сэр, – с запинкой сказала толстуха. – Если вы так ставите вопрос.

Роджер со значением посмотрел на Энтони.

– И вы, несмотря на доносившиеся снизу крики, не имеете ни малейшего представления, кто была эта женщина? – спросил он.

– Нет, сэр. Я не знаю ее и, похоже, никогда не встречала. И она ничего не оставила после ухода. Разве что носовой платок…

– Говорите, она оставила свой носовой платок?

– Да, сэр. Я нашла его на следующее утро, прибираясь в гостиной, пока преподобный спал. Поначалу я хотела отдать его мистеру Медоузу или этой особе, когда она появится снова, но так и не собралась. Подумала, что преподобному, возможно, не понравится напоминание о той ночной встрече. Или сам факт того, что я о ней знаю. Ведь и преподобный хранил об этом молчание и ни разу ни словом, ни намеком не упомянул о ней. Так что я решила поступить согласно поговорке: «Чем меньше разговоров, тем лучше для дела».

– Надеюсь, – беспечным тоном произнес Роджер, – вы не выбросили этот платок и он до сих пор хранится у вас?

– Вы будете смеяться, сэр, – сказала хозяйка дома, – но платок действительно хранится у меня, хотя нисколько мне не нужен. Правда, была у меня одна мысль…

– Не слишком ли я вас обеспокою, если попрошу позволить мне взглянуть на него? – медовым голосом произнес Роджер.

– Никакого беспокойства, сэр, – с улыбкой ответила она. – Подождите минутку, и я вам его принесу. – И с этими словами выскочила из комнаты.

Энтони же, выгнув бровь, вопросительно посмотрел на кузена.