Остров обреченных - Богдан Сушинский

– Наконец-то вы объявились! – осуждающе, хотя и вполголоса, молвила она. – Вы что, ждали, пока герцогиня сама разыщет вас и проберется на «Нормандец»?

– Но я же не знал, что она здесь!

– А кто должен был знать? – ехидно поинтересовалась гувернантка, высыпая за борт мусор и какие-то объедки.

– Я ведь только недавно…

– И не подходите сюда больше, – прервала его объяснения корсиканка.

– Совсем? – ужаснулся Рой.

– Совсем. Днем – совсем. Если, конечно, не хотите оказаться седьмым в эшафотной коллекции адмирала.

– А ночью?

– Ночью! Ночью вы просто обязаны прийти. Даже если после этого уж точно окажетесь… седьмым. Все в той же эшафотной коллекции.

В переходе появился кто-то из матросов, и Бастианна благоразумно умолкла. Матрос потянулся к ее талии и, получив оплеуху, счастливо улыбнулся Рою.

– Как только стемнеет… – молвила она, когда шаги «счастливчика» затихли. – Это там, на палубе, каждый на виду. А здесь, в ярусах носовой надстройки – как в лабиринтах подземелья. Так что, авось Бог убережет.

– Извините, если мой визит причинит вам неудобства, стеснит вас.

– Это мой визит в тот же вечер стеснит штурмана Дюваля – ничуть не смутилась корсиканка. – Так и передайте ему.

– Правда?!

– Что «правда»?

– То, что касается старшего штурмана.

– Вам-то какое дело?

– Вы меня спасли, Бастианна.

– Я спасла, я же и погублю, – пророчески наворковала корсиканка.

– Дюваль будет очень рад…

– Ах, вот вы о чем, шевалье!

– Он как раз просил меня поговорить с вами.

– Это о чем же? Должны были уговорить меня пойти в его каюту? Сам он уговорить уже не способен? Даже старую корсиканку? И не пытайтесь оправдывать его.

– Да я…

– И себя – тоже. С герцогиней он, бездельник, храбрее. С чего бы это, как считаете, шевалье? – озорно взглянула на Роя корсиканка.

– Вы на что-то намекаете?

– На что такое я могу намекать? – Корсиканка вдруг повернулась к парню спиной и, запрокинув голову на плечо, чтобы Рой мог видеть часть ее профиля, возбуждающе потерлась о него ягодицами. – Только на то, что герцогиня моложе меня, – вполголоса проговорила она, прекрасно понимая, сколь обжигающе подействовала на парня, столько времени не видевшего женщин, эта ее минутная близость. – Но, увы, не опытнее. В чем господин Дюваль убедится так же, как, может быть, со временем и вы, – с девичьим проворством упорхнула она в сторону каюты герцогини.

Глядя ей вслед, Рой похмельно покачал головой, словно пытался развеять какое-то жуткое видение.

Это была одна из самых чудных тропических ночей, какую только Маргрет могла себе вообразить. Жара уже спала, и вечерние сумерки дарили успокоительную прохладу, напоенную планктонными пряностями океана, таинственной музыкой соборно высоких и торжественных небес, под которыми между конусоподобными вершинами двух островов, вырисовывающихся прямо по курсу эскадры, разгоралось мистическое зарево.

Отгремели крики: «Земля!»; величественно отзвучали хоралы здравиц в честь Франции, короля и… адмирала де Роберваля; башмачно отгрохотали по настилу палуб ритуальные языческие танцы матросов, опьяненных зрелищем отчетливо осязаемой земли и еще более пьянящей свободы.

Выйдя на палубу, герцогиня видела, как суровые, закаленные штормами и баталиями морские волки, взявшись за руки, приплясывали, радовались, ликовали и бесились, как дети. Все, что им пришлось познать в этой странной и страшной одиссее, было на какое-то время забыто; все обиды и нарекания – развеяны явлением затерянной посреди величавого океана земли обетованной; все злодеи прощены, а грешники возведены в святые.

При свете луны Маргрет всматривалась в надвигающийся на судно берег, окаймленный ожерельем костров, высокое пламя которых устремлялось к небесной плащанице под ритмичную многоголосицу барабанов.

Кораблей на этом берегу или еще не заметили, или уже не обращали на них внимания. Эскадра выстраивалась на рейде залива, охватывая его четками корабельных корпусов, однако никого из тех, кто веселился сейчас на пологом прибрежье лагуны, это не волновало.

– А ведь в былые времена появление наших кораблей вызывало у этих аборигенов вселенский переполох, – с легкой грустинкой проговорил Дюваль, останавливаясь в двух шагах от Маргрет. – Они воспринимали нас как язычники – апостолов. А теперь, вон, даже не обращают внимания. Совсем страх потеряли. Утром они, конечно, усядутся на свои пироги и возьмут нас в осаду, требуя подарков и превращая наши корабли в лавки менял. Но это будет завтра. А пока что они до полуночи будут жечь костры и плясать, предаваясь любви и прочим своим дикарским страстям.

– Любовь вы тоже относите к страстям дикарским?

– Очевидно, сделал это опрометчиво, – улыбнулся Дюваль. – И потом, все зависит от того, какую именно любовь мы имеем в виду.

И Маргрет вновь почувствовала, как ее влечет к этому мужчине. В который уже раз она вынуждена была признаться себе, что, не окажись на судне Роя д’Альби… Однако, осенив себя этим признанием, герцогиня тотчас же устыдилась его. «Да ты и мыслей подобных допускать не должна! Дюваль – всего лишь увлечение, а Рой – судьба».

– Впрочем, вы правы: на дикарском острове и любовь, очевидно, должна быть дикарской, – предположила герцогиня. – Далекой от той, каковой воспринимают ее и каковую творят в рыцарской Франции.

– Там, на острове, она естественна, – неожиданно вмешалась Бастианна, появившаяся в двери каюты. – «Дикарской» она способна становиться здесь, на корабле, где все очумели от тоски, одиночества и матросского пота. И таковой приносят ее наши моряки на берега лагун.

– Так и случилось бы: мы бы все одичали здесь без любви, не будь на этом корабле вас, сеньора, – отшутился старший штурман.

Неслышимой тенью рядом с ним появился Рой. Обычно он старался как можно реже приближаться не только к герцогине, но и к ее каюте, к тому закутку, в котором коротали время да «дышали океаном» Маргрет и ее гувернантка. Однако сегодня вечер особенный. И рядом – долгожданная земля. Рой решил, что на корабле никому не будет дела до того, что он открыто постоит рядом с Маргрет. Тем более – в присутствии старшего штурмана и гувернантки.

– Постарайтесь сделать все возможное, чтобы оказаться на острове, – проговорил он.

– Прямо сейчас? – с великосветской невозмутимостью уточнила Маргрет.

– А что, было бы неплохо. Но опасно.

– Штурман утверждает, что на островах всякая любовь кого бы то ни было превращается в дикарскую.

– Ну, если на ложе окажется одна из местных туземок… И вообще, господину Дювалю судить об этом легче. Он ведь выходит в море не впервые. Кстати, господин старший штурман, вам приходилось бывать на этом острове?