Гибель межзвездной лаборатории - Аркадий Карасик

- Значит, Трость для тебя - такой же полигон, как Земля для Межзвездной Лаборатории?

- Если отбросить нкоторые условности, связанные с твоим примитивным мышлением, ты прав. Цивилизации - ступеньки, по которым живые существа поднимаются к совершенству. Надо мной тоже существует "ступенька", к которой я стремлюсь.

- Но это - жестокость! Разве может мыслящее существо превращаться в об"ект исследования? Разве не заслуживает он лучшей доли?

- Жестокость, милосердие, гуманизм - все это отвлеченные понятия. Применять к живому существу пытки - физические либо нравственные - жестоко. Согласен. А когда на твоей планете режут плоть собак, кроликов, мышей разве это не жестокость? Допускать ради самых высоких целей физическую смерть подопытных животных - высшее милосердие, да? Наша цивилизация отвергает любое насилие. Мы ограничиваемся наблюдениями за жителями обитаемых планет, вмешиваемся только в самых крайних случаях. Вроде сегодняшнего, когда мне пришлось спасти вас от гибели, не допустить несправедливости.

Философия, против которой не возразишь. Значит, и в "светлом" будущем тоже будут существовать предатели типа Иона и Ауры, а рядом с ними символом справедливости и гуманости - Облако? Но что могут изменить немногочисленные представители самой высокой цивилизации при столкновении с насквозь прогнившими режимами? А я-то, дурень, думал, что человечество при приближении к совершенству станет все чище и чище...

- Правильно думал, - подслушало мои мысли Облако. - К сожалению, мечты о нравственном улучшении живых существ пока остаются мечтами. Даже в нашей цивилизации. Да, мы сделались более гуманными, да, наши взаимоотношения несравнимы ни с вашими, ни с тростянскими, ни с межзвездными. И все же - до совершенства неизмеримо далеко... На этом закончим нашу беседу, прийдет время - обязательно продолжим. Ибо теперь ты превратился в один из об"ектов изучения... Отдохните. Скоро - Земля.

* * *

Чистое, усеянное звездами, небо. В деревне брещут собаки. Не злобно выполняют привычную работу, за которую получат миску похлебки и пару костей. Черные окна изб - ни огонька. Утомленная трудным рабочим днем, Пантелеймоновка крепко спит.

Я потряс одуревшей от сна головой, огляделся. Рядом - никого. Куда же девались учитель и его друзья? Сообразил - Облако "развезло" нас по тем местам, откуда Оле и его компания похитили будущие "образцы". Ничего не скажешь - вежливо и предупредительно поступил представитель высшей цивилизации.

До самого ура я шлепал по грязной дороге, в душе проклиная так называемую предупредительность покровителя. Ну, что стоило Облаку при его неизмеримом могуществе сбросить меня в центре города или хотя бы на остановке автобуса? Не говоря уже о "доставке" на родной завод. Вот тебе и гуманизм далеких предков!

Часов в пять утра позади затарахтел мотор. Грузовик! Какой-то фермер торопится на рынок продать картофель. Слава Богу! Авось, смилостивится, подбросит до города бесплатно. В кармане - пусто, как в космосе.

Я отчаянно замахал рукой. Грузовик вильнул, попытался об"ехать непрошенного попутчика. Не тут-то было! Просительно прижав руки к груди, решительно пошел навстречу. Машина остановилась... Вот оно, спасение! Подбежал к кабине. Она открылась и в грудь мне уперлись стволы охотничьего ружья.

- Прочь с дороги, шалава! Убью, видит Бог, убью!

А ведь запросто убьет и не поморщится! Дорога - пустынная, свидетелей нет. Обидно. Пройти через столько опасностей, возвратиться на родную землю и получить заряд медвежьей дроби из рук соотечественника...

Я уныло присел на придорожный камень, проводил тоскливым взглядом удаляющийся грузовичок. Похоже, нам ох как далеко до совершенства, проповедуемого Облаком!

Часам к десяти все же добрался до остановочного автобусного павильончика. Грязного, запущенного, исписанного местными "интеллектуалами". Устало присел на такую же измордованную лавочку. Задремал.

Минут через сорок подкатил автобус, который довез меня до станции электрички.

Вечером, забравшись, будто в берлогу, в свою холостяцкую квартиру. Принял хвойную ванну, глотнул полстакана водки, закусил ломтем черствого хлеба и рухнул в постель. Но поспать так и не удалось - во мне зазвучали "голоса". Точно так они донимали меня после обнаружения на заводском складе пятьдесят шестого образца.

Первой "появилась" Надежда Павловна. Проинформировала - счастлива. Развелась с шароподобным Ионом и тут же выскочила за... Оле. Борис Николаевич тоже счастлив - попрежнему дегустирует спиртные напитки и не помышляет о возвращении на родной завод.

Ну, и черт с ними, пусть блаженствуют. Мне-то что до их переживаний, если я оставил свое счастье на Трости.

И сразу, будто вызванная по волшебной связи, ко мне пришла грустная Янис. Она ласково шептала слова утешения и надежды. Мы обязательно будем вместе, никто и ничто не в силах нас разлучить.

Я впитывал в себя нежный голосок любимой и уже не жалел о потерянном сне.

Утром, проснувшись, поплелся на свой заводик. Завтра же попытаюсь продать его со всеми потрохами. Не дай Бог, на складе готовой продукции найдут ещё один "образец"...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Гибель Межзвездной Лаборатории

Глава 16

Космическая одиссея завершилась благополучно - в шкуре ни одной дырки, все внутренние и внешние органы - на своих местах. Очень хочется верить не повторится. Если уж внеземные цивилизации вознамерились использовать меня в качестве лабораторной мыши, то пусть хотя бы позволят в клетке порезвиться. Под "клеткой" подразумевается первая моя крупная глупость завод.

В бытность пленником Межзвездной Лаборатории, потом - на планете Трость, я дал себе твердое обещание: выкручусь, вернусь на Землю распрощаюсь с, черт бы его побрал, железобетонныи "приобретением". Во что бы то ни стало распрощаюсь! Пусть даже - за бесценок!

Одна мысль о возможности появления на складе ещё одного человеко-образца бросает меня в дрожь.

Ох, сколькол же мы даем себе самых твердых обещаний и сколько их остается невыполненными!

В первые дни после возвращения на Землю я отдыхал. Часами валялся на диване, лениво перечитывал газеты, вполглаза смотрел на экран телека. Или затащу к себе соседа, такого же бизнесмена, только - на торговом поприще, и болтаю, подбадривая себя коньячком. Спасибо соседке - таскает продуты, готовит еду. Берет за свои услуги пол-божески.

На четвертый или пятый день нарядился в новый костюм, нацепил многоцветный галстук, прихватил черный кейс и поплелся на завод. Не на "жигуленке" - использовал общественный транспорт. Демократия не на словах на деле! Подошел к воротам - теплая волна прихлынула к сердцу. Ведь - мое, не государственное, не ванькино-манькино...

Нет, шалишь, продавать не стану! Пусть замшелое, полуразваленное предприятие, но оно ежедневно, будто изношенный насос, подкачивает и подкачивает на мой расчетный счет немалые денежки. Расставаться с ним глупей не придумать.

Приняв неожиданное решение, прямо противоположное выношенному в космосе, я приободрился и вошел на заводскую территорию не туристом и не случайным посетителем - полновластным хозяином. Соответственно, в груди взбурлила гордость.

В цехах меня встретили, как сказочные козлятки встречали маму-козу. Главный инженер пару раз всхлипнул и даже попытался облобызать. Начальник формовочного цеха с гордостью продемонстрировал новейшее достижение инженерной мысли - примитивный стол для вязки арматурных каркасов. По-моему, нечто подобное применяли ещё неандертальцы. Девчонки-отделочницы сбежались хохочущей гурьбой, бросились облизывать мне щеки и нос.

Короче - праздничное настроение, сравнимое разве с вестью о повышении заработной платы.

Единственное место, куда я не заглянул - склад готовой продукции. Не смог себя пересилить. Вдруг между штабелями плит "отдыхает" ещё один голый полуфабрикат?

Следующий визит - в банк. Убедился, прибыль, конечно, имеется, но для еженедельного посещения Канар все ещё недостаточная. Проценты за кредиты, налоги, всевозможные поборы прогрызают в моем денежном мешке громадные дыры.

Что делать? Зуд реформаторства охватил меня не хуже, чем нынешних политиков. Подумал, вспомнил торжественные встречи в цехах... А не велик ли трудовой коллектив, сидящий на шее хозяина, не пора ли проредить его?

Вечером включил в кабинете парочку настольных ламп, несколько бра на стенах и пятирожковую люстру. По моему представлению, яркий свет активизирует работу мозга. Глубокомысленно открыл взятый у кадровика журнал. Пробежался по корявым строчкам. Удивился. Много, слишком много ошивается на заводе бездельников, получающих зарплату за отсиженные задочасы!

Вооружился двумя фломастерами: траурно черным и восторженно красным. Пополз по строчкам критическим взглядом. Будто саперным щупом, проверяющим наличие замаскированных мин.