Роза пустыни - Сюзанна Симмонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У графа хватило совести смутиться:
– Конечно, значат.
Ей хотелось спросить: «Что они могут для тебя значить, папа? Ты уже много лет никого из них не видел. Ты даже не потрудился приехать, когда умерла Анни!».
– Вы ни слова не сказали об Анни…
Элизабет замолчала, изумившись тому, сколько горечи прозвучало в ее словах.
Лорд Стенхоуп на минуту понурил голову.
– Я не знал, что сказать.
– Вы могли бы спросить, не страдала ли она перед концом. Вы могли бы сказать мне, что молились о том, чтобы она тихо скончалась во сне. – Ее голос смягчился. – Вы могли бы пролить хоть слезинку, хоть одну слезинку и погоревать о том, что такой нежный ангел, каким была наша Анни, покинул землю.
– Я боялся, – устало проговорил он.
– Боялись? Почему?
Он вытащил из кармана замызганный носовой платок с монограммой и безуспешно попытался протереть им стекла очков. Элизабет узнала платок: он был одним из нескольких, которые она подарила отцу на Рождество много лет назад, только теперь песок, пот и глина придали ему бурый цвет.
– Наверное… – он отчаялся привести очки в порядок, – потому что не хотел слышать ответы.
Элизабет вдруг захотелось плакать. В одно мгновение они с отцом поменялись местами. Она стала родительницей, а он – малым ребенком. Ее отношение к отцу уже никогда не будет прежним.
Ее голос был полон слез:
– Ох, папа, вам ведь пятьдесят семь! Сколько же вы еще сможете убегать от жизни?
– Я не убегаю от жизни вообще. Только от той, которую я знал в Англии.
Этот ответ по крайней мере был честным.
Элизабет вздохнула и рассеянно взяла крышку древнего кувшина, лежавшую на столе. Внимательно рассмотрев ее, она, едва шевеля губами, произнесла:
– Дуамутеф.
Лорд Стенхоуп мгновенно насторожился:
– Что ты сказала?
Она подняла голову:
– Дуамутеф.
Отец сощурил глаза:
– Ты разобрала? Что тебе известно о Дуамутефе?
Она пожала плечами:
– Он был одним из четырех сыновей бога Гора. Во время древнего процесса мумифицирования сердце и почки возвращали обратно в тело умершего, а остальные внутренние органы помещали в сосуды, на крышках которых были изображения сыновей Гора: под крышкой с головой сокола хранились кишки, с головой человека – печень, с головой шакала – легкие, а с головой павиана (это Дуамутеф) – желудок.
Впервые с момента ее приезда в Луксор в глазах отца вспыхнул интерес.
– Ты читала мои книги.
– Да.
Он сдержанно заметил:
– Я удивлен, что графиня это разрешила.
Элизабет ответила не сразу. Лицо у нее порозовело, и она начала ковырять земляной пол носком туфельки.
– Ну… Надеюсь, матушка не знала, что именно я читаю.
Ее отец ухмыльнулся и внезапно помолодел лет на двадцать.
– Ты ей не призналась, да?
Элизабет кивнула:
– Да.
Лорду Стенхоупу трудно было поверить, что все осталось в тайне. Он недоверчиво спросил дочь:
– И она даже не заподозрила?
– Нет.
– И по-прежнему ничего не знает?
– Думаю, нет.
Он громко расхохотался. Это был чудесный, юный смех.
– Поверь мне, если бы она догадалась, что ты хоть чуть-чуть интересуешься Египтом, она вопила бы с крыши самого Стенхоуп-Холла. – Тут граф закашлялся. – В переносном смысле, конечно: ведь графиня никогда не вопит.
Элизабет сжала губы и, помолчав, серьезно проговорила:
– Вы должны меня понять, папа. Мне было очень неприятно обманывать матушку. Правда. Но только мне однажды попалась книга Бельцони, и я начала ее читать и никак не могла остановиться…
– Я твою тайну не выдам, – пообещал отец, посмеиваясь и качая головой.
Элизабет вздохнула.
– Я хотела поговорить с вами наедине не для того, чтобы обсуждать матушку или мои занятия египтологией – или по крайней мере только косвенно. Дело совершенно в другом. Мне нужно поговорить с вами, – тут она понизила голос до доверительного шепота, – о Мернептоне Сети.
Он все еще улыбался:
– О Мернептоне Сети?
– Да, о Мернептоне Сети.
Граф вытер слезы, вызванные долгим смехом.
– О моем Мернептоне Сети?
– Да, о вашем Мернептоне Сети, если вы настаиваете на том, чтобы назвать его именно так.
Почему отец ее не слушает?
Его глаза искрились смехом.
– Ты и о нем читала?
– Он был фараоном конца девятнадцатой династии и, как считается, правил с 1201 по 1192 год до Рождества Христова. Он был мужем прекрасной Нефертери, получившей имя в честь жены великого Рамсеса. У них было четверо детей, а потом она умерла от лихорадки. Сети оплакивал ее до конца своей жизни, отказываясь взять новую жену, – на память прочитала Элизабет.
Лорд Стенхоуп одобрительно кивал седой головой:
– Ты всегда была умницей. Самая сообразительная и способная из всех моих детей. – Однако он тут же добавил: – Хотя если вспомнить Франклина, Каролину и даже милую бедняжку Анни, это не покажется очень высокой похвалой. – С этими словами он нацепил оставшиеся пыльными очки на нос. – Прекрасно, Элизабет. Великолепно.
– Папа…
Он посмотрел на нее поверх стальной оправы очков, а потом устремил взгляд на противоположную стену, где находилось единственное крошечное окошко его «кабинета». В него можно было увидеть только уходящие до самого горизонта бесконечные коричневые пески пустыни.
– Да, я до сих пор очень живо помню, как ты стояла в классной комнате Стенхоуп-Холла, натянутая как струна, и перечисляла всех монархов, которые правили в Британии, начиная с Этельреда и кончая Викторией. Ты говорила с такой же уверенностью и точностью.
– Папа…
– Я горжусь тобой, малышка Лиззи.
– Я больше не малышка Лиззи, – бросила она ему, испытывая чувство полного бессилия.
– Да, это так, конечно. Ты теперь совсем взрослая.
Элизабет справилась с раздражением.
– Папа, мне нужно поговорить с вами о Мернептоне Сети.
На секунду он опешил.
– Да, милая? Мне казалось, что ты уже это сделала.
Слезы подступили к глазам Элизабет, однако она не желала сдаваться. Дело было слишком важным. На этот раз многое зависело от ее упорства.
Она попробовала другой подход:
– Вы ведь уже тридцать лет ищете захоронение Сети, не правда ли?
Усталые глаза графа снова вспыхнули.
– Да, и на этот раз я уверен, что мы ищем там, где надо. Керамические черепки, которые мы находим, относятся именно к этому периоду, как и осколки камня. Если мы начнем копать в нужном месте, то наверняка натолкнемся на стелу и вход в гробницу Мернептона Сети. Я знаю, что мы близко. Я это нутром чую. – Он увлекся и забыл о ее присутствии. – В Долине царей так много трещин, но он здесь. Я знаю, что он здесь. Я почти что ощущаю его присутствие.
