Манускрипт египетского мага - Мари Тегюль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Ника глаза полезли на лоб от удивления. Но Аполлинарий, наклонив голову, ответил:
— Нет, нисколько.
— Тогда выслушайте меня внимательно. Я знаю, что в Тифлисе находятся посланцы магараджи. Я знаю, что они охотятся за жемчужиной йезидов. И еще за некоторыми вещами, тайна которых скрыта в этих краях. Тайна может быть открыта только обладателю перстня и я вижу такой перстень на пальце вашего друга, Аполлинарий. Значит, шейх удостоверился, что ему можно доверять, во-первых, и, во-вторых, что по праву рождения ему могуть быть открыты некоторые секреты. Магараджа тоже имеет равные права с вашим другом, Аполлинарий. Магараджа не враг. Но он недоверчив, ибо на нем лежит слишком большая ответственность. Но кто-то еще, кто считает, что обладает также какими-то правами, свое право хочет обратить во зло. Идет охота, в которой обязательно будут жертвы. Ваше преимущество в том, что у вас есть перстень. Будьте осторожны. Крайне осмотрительны. Со своей стороны я приму все меры, чтобы помочь вам. И прошу вас по возвращении из Абастумана вновь заехать ко мне.
С этими словами он легко встал со своего кресла, давая понять, что аудиенция окончена. Именно аудиенция, отметил про себя Ник, так как старец вел себя как царственная особа. Так же молча, не проронив за все время визита ни одного слова, Ник встал, поклонился и через несколько секунд они с Аполлинарием быстрым шагом спускались к крепостной стене, к своему экипажу. Удостоверившись, что все в экипаже в порядке и дремавший кучер не стал жертвой местных воришек, Аполлинарий велел ехать дальше. Как только они отъехали на значительное расстояние от Рабата, Аполлинарий очень тихо сказал Нику:
— Мы с вами сейчас посещали одного из самых могущественных людей на Востоке, может быть даже самого могущественного. Ибо он имеет неограниченную тайную власть. А тайная власть, как вы сами понимаете, всегда могущественнее явной. Могут падать троны, цареубийцы убивать властителей, случаться войны и революции, а эти люди всегда будут сохранять свою власть. Они будут годами, десятилетиями жить в подполье, но их люди всегда наготове. Они и являются настоящими властителями на земле. Им не нужна повседневная показная роскошь, они аскеты.
Ник молча слушал Аполлинария. Ему приходилось сталкиваться с подобными силами. И он хорошо знал их могущество.
После Ахалциха дорога стала еще хуже. Рытвины и ухабы заставляли их ехать медленно и было опасение, что в Абастуман они попадут уже затемно.
Изрядно пропылившись на этой неудобной дороге, они увидели неподалеку от так называемой «полпочты», места, куда обычно довозили почту, чтобы потом местные почтальоны развозили ее по окрестным местечкам, крестьянина, продающего мацони — кислое молоко, которое прекрасно утоляет жажду. Аполлинарий крикнул, чтобы кучер остановился. К остановившемуся экипажу подбежал крестьянин и протянул два небольших глинянных горшка и деревянные обструганные ложки с длинными черенками, чтобы удобнее было выбирать мацони из суживающегося кверху горлышка горшка. Посмеиваясь над такой странной сервировкой, Ник и Аполлинарий принялись за мацони. Не прошло и десяти минут, как они оба крепко спали, а наполовину съеденные горшки мацони, разлившись по одежде, валялись на полу экипажа.
А через несколько минут на дорогу из оврага, по которому текла небольшая речушка, из низких придорожных кустов вдруг выскочила разбойничья ватага с повязанными башлыками головами так, что были видны только глаза.
Когда Ник пришел в себя, то его первое чувство было чувством ужаса — он ослеп. Вокруг него царила непроглядная тьма. Подле него кто-то застонал.
— Аполлинарий, это вы? — тихо спросил он.
Ответом ему был стон. Потом Аполлинарий что-то забормотал.
— Господи, куда же это мы влипли, — был ответ. — У меня что-то с глазами, Ник. Кажется, я ослеп.
— И у меня то же самое. Либо мы оба ослепли, либо находимся в каком-то подземелье.
— Странно, здесь сухо, не пахнет подземельем. У меня такое чувство, что тут не так давно горел очаг, запах угля еще чувствуется, и даже слабый аромат свежеиспеченного хлеба.
— Да, — отозвался через несколько секунд Кикодзе, — мне теперь тоже так кажется.
Тут в тишине подземелья послышалось какое-то шуршание и в помещение осветилось слабым светом свечи, которую в высоко поднятой руке держала появившаяся в четырехугольном отверстии в стене высокая женщина. Ник пригляделся. В другой руке женщина держала плоское деревянное блюдо, на котором были разложены куски лаваша и сыра.
— Мииртвит, батонебо, (Угощайтесь, господа) — сказала она, протягивая свое приношение так, как будто Ник и Аполлинарий не сидели пленниками в этом подземелье, а были приглашены радушными хозяевами передохнуть после трудной дороги.
Аполлинарий живо вскочил на ноги.
— Диди мадлоба, калбатоно, (большое спасибо, госпожа) — вежливо ответил он, решив подыграть этой особе. Дальше беседа продолжалась в таком же куртуазном стиле. Аполлинарий осторожно взял деревянное блюдо и воскликнул преувеличенно восторженно по-грузински:
— Как замечательно пахнет ваш хлеб! Неужели вы сами испекли его?
— Да, — гордо и немного кокетливо сказала женщина. — У меня тут пекарня. И есть хороший запас муки. И сыр я сама делаю. Вы попробуйте. И сама слежу за коровами. И хлев тоже здесь неподалеку. Мой муж сказал, что вы наши гости. Только не должны выходить отсюда. А я могу показать вам наш дом.
Ник сообразил, что женщина думает, что они почетно захваченные пленники, за которых дадут выкуп. Их нужно прилично содержать и кормить, чтобы товар не испортился. И решил, что необходимо воспользоваться сложившейся ситуацией и выяснить, где же они находятся. Видимо, ход мыслей Аполлинария был таков же, так как он выразил бурный восторг по поводу предстоящей экскурсии.
— А ваш муж не рассердится? — на всякий случай вежливо спросил он.
— Нет, он сам меня послал. Он и его братья тут рядом. Ему тоже интересно, он хочет узнать, сколько у вас магазинов в Тифлисе, они решили попробовать, может у них, как у других абрагов, тоже получится, — простодушно выбалтывала женщина. Ник сообразил, что их приняли за тифлисских купцов. И вспомнил, что ахалцихский ага говорил о каком-то тифлисском купце, больном люмбаго, которого везли в Абастумани на воды. По-видимому, запоздалые сведения о купце дошли до этих доморощенных разбойников и они решили, что и им пора завести своей бизнес. Ник и Аполлинарий переглянулись. Надо было быть осторожными. Если они выяснят, что им в руки попали вовсе не те, то неизвестно, что
