Улыбка 45-го калибра - Дарья Донцова

– Мать!

– Что еще! – подскочила я.

– Ты у нас приколистка! – хмыкнул Кешка. – Хочешь, подскажу парочку забавных штучек? Можно, к примеру, насыпатю в бензобак рафинад или сунуть кому из своих под простынь презерватив с водой. Еще жутко весело намазать родственников ночью зубной пастой. Мы в лагере, лет в восемь, очень любили забавляться подобным образом, давай, не стесняйся!

Тут распахнулась дверь моей спальни, и в коридор вывалились галдящие Дегтярев, Маня, Зайка и Рита.

– Это не норка, – говорил Александр Михайлович, – извини, конечно, коли обидел. Но, похоже, неизвестный скорняк содрал с какой-то несчастной кошки шкуру и превратил в комбинезон.

– Это норка, – сверкала глазами Рита.

– Не-а, – протянула Зайка, – пойди в гардеробную и посмотри на мою шубку, подшерсток совсем не такой, хотя на первый взгляд довольно похоже.

– То-то Масик хотел сбросить шкуру, – подскакивала на одном месте Маня, – я бы тоже не пожелала в пальто из человеческой кожи разгуливать.

– Это норка, – затопала ногами Ритуська.

– Ладно, – устало прервал беседу Дегтярев, – давайте остановимся, спать давно пора, вон Даша уже зевает по-страшному.

– Нечего в коридоре дремать, – взвилась Зайка, – ступай к себе, а мы тоже по комнатам разойдемся.

С этими словами она впихнула меня в спальню, и я в изнеможении свалилась на кровать. Комната являла взору страшную картину. Милый сердцу столик грудой щепок валялся на полу. Под потолком торчал голый крюк. То, что еще недавно было красивой итальянской люстрой, сверкающими брызгами рассыпалось по ковру. Занавески, по которым носился обалдевший Масик, порваны кошачьими когтями. Черри, одуревшая от страха, воет в коробе; среди груды щенят и котят виднеется лысая голова Масика. Такое ощущение, что тут только что произвели бомбометание вражеские самолеты. И мне придется провести в этом разгроме ночь, потому что сил на уборку никаких нет, а с Иркой существует договор: после девяти вечера мы беспокоим ее только в крайних случаях.

Подумав, считать ли произошедшую в спальне битву тем самым крайним случаем, я вздохнула. Лягу в кровать, повернусь лицом к стене и не буду видеть этого ужаса.

– Мусик, – влетела в комнату Маня, – на, держи бутылочку, уже половина одиннадцатого, бедным щенятам давно есть пора.

Я выудила из ящика черненького бастарда, сунула ему в рот соску, и тут до меня наконец дошло:

– Маня!!! Который час?!!

– Половина одиннадцатого, – повторила девочка, – чего ты так орешь?

Я тяжело вздохнула. Надо же, совсем забыла, что собиралась вернуться в Подлипецкий проезд, чтобы издали посмотреть на Артура Романовича Мордвинова, собиравшегося продавать яйцо, сработанное Фаберже.

– Случилась неприятность? – не успокаивалась Машка.

– Нет, детка, – обреченно пробормотала я, меняя черненького щеночка на «лисенка», – все так замечательно, что просто плакать хочется.

Глава 28

Утром, когда причитающая Ирка принялась за уборку моей спальни, я залезла в ванну, вылила в воду почти полный флакон геля для душа и, глядя как обильная пена начинает быстро образовывать белые горы, попыталась разложить по полочкам информацию.

Значит, так. Противный Юрий Анатольевич Рыков и его не менее гадкая жена Сабина решили, что безделушку украла я. Почему? Логика их рассуждений проста. В гостях в тот день были только хорошие знакомые Рыковых: врач-косметолог Раиса Андреевна Шилова, директор НИИ тонких исследований Владимир Сергеевич Плешков, его заместитель Леонид Георгиевич Рамин и Яков, сотрудник того же научного заведения. Новеньких случилось всего двое: я и Жорка Колесов. Все выше перечисленные, кроме меня и Жоры, знают друг друга очень давно и тесно дружат. Естественно, что никого из них Рыков подозревать не стал. Жорка тоже оказался «весь в белом» – он ни разу не покинул комнату, где сидели гости. Понятно, что самая подходящая кандидатура на роль ворюги – это я.

Юрий Анатольевич настойчиво подчеркивал, что вещица исчезла именно в тот вечер, когда собралась теплая компания. Утром он якобы видел это дрянное яйцо, да и вообще оно у него все время перед глазами – стоит в спальне, семейная реликвия!

Я включила душ и принялась лить себе на голову шампунь. Почему-то он странно пах, каким-то лекарством, но мылился хорошо и совсем не щипал глаза. Странное дело, бутылочка уже пустая, мне достались последние капли, а я еще ни разу подобным не мылась. Наверное, Зайка купила новый шампунь, неизвестной мне фирмы.

Я старательно взбивала на голове пену, чувствуя, как изнутри поднимается душная волна злобы. Семейная реликвия! Как же! Только не ваша, глубоконеуважаемый Юрий Анатольевич, а бедной Амалии Густавовны Корф. Теплая вода полилась на голову, и пена убежала в слив. Я выскочила из ванны, закуталась в халат и включила фен. Однако какой отличный шампунь. Мои обычно непокорные пряди приобрели удивительную шелковистость и изумительно укладываются.

Значит, яйцо пропало во время застолья, но там не было никакого Артура Романовича Мордвинова. Следовательно, вор отдал ему яичко. Зачем?

Я опустила руку с феном. А действительно, зачем? Ладно, оставим этот вопрос без ответа. Важно другое – господин Мордвинов знает имя вора. И что делать? Просто спросить:

– Эй, Артур, ну-ка, расскажи, голубчик, кто принес тебе эту симпатичную вещичку, кто сей пасхальный зайчик?

Да уж, глупее и не придумать.

– Дарья Ивановна, – крикнула из-за двери Ирка, – еще долго мыться будете?

– Уже выхожу, – ответила я и распахнула дверь.

Ирка всунулась внутрь.

– С легким паром.

– Спасибо, – пробормотала я.

– Вот непослушная, – в сердцах воскликнула домработница.

– Что случилось? – удивилась я.

Ирка ткнула пальцем в пустую бутылочку из-под чрезвычайно понравившегося мне шампуня.

– Сколько раз просила Маню не оставлять его в ванной. Попользовалась и убери на полочку, где стоит бытовая химия.

– Почему? На мой взгляд, хорошее средство.

– Оно, может, и так, но ядовитое.

В полном недоумении я взяла пустую пластиковую упаковку и медленно прочитала на этикетке. «Байер», шампунь двойного действия от блох и клещей, применять с осторожностью, только для зараженных животных. Не употреблять внутрь».

Рука сама собой взъерошила волосы. Не знаю, как в отношении кожных паразитов, но на мою голову средство оказало просто волшебное действие. Может быть, мне теперь всю оставшуюся жизнь следует использовать шампунь для блохастых собачек?

– Просто безобразие, – злилась Ирка, – бросила тут отраву, а если кто по случайности, не дай бог, голову им намылит? Вот катастрофа!

– Почему?

– И вы еще спрашиваете, – всплеснула руками Ира, – так ведь отравиться запросто можно, волосья повыпадают.

Я молча изучала себя в зеркале. Пока вроде все нормально, а то и впрямь будет смешно: лысый Масик, лысая Ритка, лысая Даша. Не удержавшись, я хихикнула.

– Вот-вот, – взвилась Ирка, – все ей позволяете, а чего выходит? Следить надо за девчонкой. Глаз да глаз за ней нужен. Следить, следить и еще раз следить! Только тогда толк получится из ребенка, а у вас все на самотек…

– Следить, следить, следить, – растерянно повторила я, чувствуя, как в голове начинает брезжить рассвет, – следить, следить, следить…

– Именно, – снова завела свою песню Ирка, – везде хозяйский глаз нужен, а вы…

– Ира!!! – завопила я. – Ты – гений! Именно следить, следить и следить!

Выскакивая из тапок и роняя на пол попеременно полотенце, фен и расчески, я вылетела из спальни.

– Сумасшедший дом, – бубнила недовольно за моей спиной Ирка, – чего от ребенка хотят, коли мать с разума съехала – на люстре качается! Это надо же придумать такое.

Я притормозила и удивленно спросила:

– Кто качался на люстре?

– Так вы, кто же еще, и всю обвалили.

– Это почему ты так решила?

– Аркадий Константинович сказал, – вздохнула Ирка, – спустился сегодня в столовую и велел мне:

– Ира, убери у матери в спальне, там такое!

– Что случилось? – заинтересовалась домработница.

Аркадий махнул рукой:

– Ты не поверишь.

– Ну? – горела от любопытства Ирка.

– Вчера примчалась ближе к ночи, – на полном серьезе заявил сын, – и шмыг к себе. Я заглянул к ней в спальню и чуть не умер. Представляешь, она на люстре качалась, туда-сюда, туда-сюда, обвалила, естественно. Падая, попала на туалетный столик. Тот, конечно, вдрызг разлетелся… Словом, в спальне кошмар! Да еще!

– Чего, – спросила в конец обалдевшая Ирка, – чего еще то?

– Как столик разбила, так разозлилась, что занавески разодрала, – как ни в чем не бывало заявил Кешка, – ты от матери подальше держись, безумие заразно.

– У меня нет когтей, – сказала я и рассердилась сама на себя.

Выходит, все остальное правда, вот только с когтями накладочка вышла.