Перевоплощение - Филип Жисе

В кухне появилась Джессика. Бросив на кота мимолетний взгляд, со словами: «У нас гости», она выбежала из кухни.

«Плевать мне на таких гостей, – Дэниел почувствовал укол ревности, вспомнив, кем приходится Энтони Джессике. – Сто лет не видеть таких гостей».

Дэниел двинулся по столешнице к табурету. Прыгать со стола он побоялся. Как бы в таком состоянии вместо лап не приземлиться на морду. Дэниел спрыгнул на табурет, затем на пол. Несмотря на волнение перед глазами он выглядел молодцом, двигался прямо, хоть и с небольшим заносом вправо, будто сопротивлялся сильным порывам ветра.

Дэниел пересек кухню, выбрался в коридор и двинул в прихожую. На полпути остановился и устремил взгляд на входную дверь.

Через несколько минут дверь открылась, и на пороге возникла Джессика. За девушкой двигался Энтони. В руках Джессика держала огромный букет и плюшевого медвеженка с сердечком в лапах. Энтони также был не с пустыми руками. В его руках Дэниел заметил продуктовый пакет.

– Ты сама? – поинтересовался Энтони.

– Как минимум до обеда, – Джессика закрыла за Энтони входную дверь и кивнула в сторону. – Идем в гостиную.

Едва парочка покинула прихожую, Дэниел направился следом. На душе у него было паскудно. Волнение на море продолжалось. А еще Энтони приехал.

«Теперь Джессика с ним будет возиться, – подумал Дэниел. – Про мое существование она уже забыла. Конечно, зачем ей какой-то кот, если у нее есть Энтони. Чертов Энтони. Если бы мог, прокусил бы колеса твоему драндулету».

Дэниел остановился перед дверным проемом, ведущим в гостиную, выглянул из-за порога и пробежал взглядом по комнате. Дэниел видел гостиную не впервой, но как и в первый раз не смог удержаться от тихого вздоха восхищения. Гостиная Нэвилов совсем не походила на ту, что была у него дома, в Стерлинге. Большая, уютная, светлая, с минимумом мебели, выполненная в классическом стиле. В дальней части гостиной подпирал стенку длинный белый кожаный диван. Перед диваном стоял небольшой столик со стеклянной столешницей. По бокам дивана мостились два кресла под цвет дивана. Напротив дивана на стене висела плазменная панель, под ней, у стены стояли сабвуферы и другие устройства. Но как знал Дэниел, панель в гостиной больше выполняла функцию украшения, так как ее включали довольно-таки редко. Старшие Нэвилы не увлекались телевидением. А вот что касается Джессики и Кэролайн, то у каждой из них в комнате был телевизор, а еще множество других устройств, без которых дети начала XXI века не представляют собственной жизни – компьютеры, ноутбуки, мощные стереосистемы и т. п. Джессика и Кэролайн были детьми из обеспеченной семьи, и эта обеспеченность проявлялась не только в дорогой одежде или наличии собственного авто (у Джессики), но и в наличии в их комнатах различных дорогих безделушек…

Слева от дивана, у дальней стены находился камин и несколько стульев, образовавших полукруг вокруг маленького деревянного столика. Справа от дивана стены не было, комната переходила в застекленную террасу, где ютился красивый мягкий уголок, трехногий столик со стеклянной столешницей и несколько больших напольных ваз. На стенах гостиной висели картины, большая часть на природную тематику – невероятной красоты закаты и восходы, высокие пики гор, кристально-чистые озера и зеленые леса. В общем, гостям Нэвилов было чем любоваться. И, наверное, не стоило упоминать, что даже в гостиной было более чем достаточно цветов. Цветочный рай Нэвилов был цветочным везде. Даже в туалете. Дэниел в этом уже убедился.

Джессика сидела на диване рядом с Энтони и о чем-то с ним разговаривала. Дэниел прокрался к столику у камина и забрался под него. Некоторое время он наблюдал за парочкой, но те так увлеклись разговором, что, казалось, забыли обо всем на свете. Дэниелу стало скучно, поэтому он скрутился клубком и попытался заснуть. Из-за того что в комнате был Энтони, Дэниелу долго не удавалось это сделать. Ревность – плохая подруга. Если она поселится в сердце, это навсегда. Дэниел искоса поглядывал на Энтони и вместе с этим пытался заснуть. В конце концов, он плюнул на Энтони, закрыл глаза, а в остальном помог алкоголь. Вскоре и Энтони, и Джессика были забыты. Дикие лошади сновидений вырвались на свободу и понесли Дэниела прочь из этого мира.

Глава 22. Зубы и когти мести

В этот раз Дэниел проспал намного дольше, так как когда проснулся, заметил: сознание прояснилось, от недавнего опьянения не осталось и следа. Дэниел поднял голову и окинул взглядом гостиную. Не заметив в комнате Джессики и Энтони, Дэниел вскочил на лапы и бросился вон из гостиной. Страх проник в сознание и заставил метаться в беспорядке мысли. Джессика оставила его и уехала с Энтони. А он остался один, и что самое ужасное, снедаемый ревностью.

«Она не могла меня бросить, – Дэниел выскочил в коридор, остановился, осмотрелся и побежал вверх по лестнице, лелея надежду найти Джессику в ее комнате. – Все они такие. Сначала любят, целуют, к груди прижимают, но для них – это всего лишь игра. Наиграются и бросят, как какую ненужную безделушку. Девушки – самые жестокие существа. Я же знал, что и она такая. Знал!»

Мысли острым ножом резали сознание, заставляя Дэниела испытывать невероятную душевную боль. Слезы бессилия застыли в глазах. Ненависть к Энтони и Джессике сковала его сердце. В груди что-то закололо, но Дэниел не обратил на это внимания. В голове заезженной пластинкой крутилась только одна мысль: «Как она могла…».

Дэниел взлетел на второй этаж, на мгновение замер, пытаясь совладать со сбившимся дыханием, и полетел по коридору дальше. На пороге комнаты Джессики он остановился. Будто гора спала с плеч Дэниела, когда он увидел Джессику. Девушка сидела на стуле за столом и что-то делала за компьютером. Энтони также был здесь, стоял за спиной Джессики, слегка нависнул над ней. Левая рука юноши держала бокал с красным вином, правая – покоилась на спинке стула, на котором сидела Джессика. Бокал красного вина стоял и на столе перед девушкой. Время от времени она протягивала руку к бокалу и отпивала глоток-другой.

Энтони наклонился и что-то прошептал Джессике на ухо. Девушка рассмеялась и повернула голову к юноше. Энтони наклонился и поцеловала Джессику в губы. При виде этой картины Дэниел почувствовал себя ущемленным. Казалось, мир перевернулся, и все напасти холодным душем обрушились на Дэниела. Дэниел ощутил возвращение боли, отступившей едва он увидел Джессику в комнате. Ревность ожила и зарокотала глубоко внутри, будто вулкан ожил после долгой спячки.

Джессика ткнула пальцем в монитор и рассмеялась. Энтони также рассмеялся. Одному Дэниелу было не до смеха. Как будто весь мир ополчился против него. Знать бы еще за что? Понурив голову, Дэниел поплелся к стулу, стоявшему у двери, залез под него, долго умащивался, но, в конце концов, улегся и вперил взгляд в пол. Дэниелу сейчас хотелось одного, оказаться как можно дальше отсюда, лучше посреди Грампианских гор, тех самых, которые он так стремился покинуть. Только вот кто же знал, что оно все так обернется. Как бы там ни было, но там, посреди безлюдных пустошей, никто не резал его сердце тупым ножом любовных мук. Там он был одинок, но его сердце было целым, а не разбитым на сотни маленьких кусочков.

«Чего жалеть? – думал Дэниел, лежа в полумраке. – Что произошло, то произошло. Значит, так и должно было быть. Говорят, от судьбы не убежишь. Если моя судьба привела меня в этот дом, смею ли я жаловаться? Жалобами делу не поможешь, только хуже себе сделаешь. Да и чего я ополчился на Джесси? Разве она мне должна что-то? Обещала? Нет. Так и нечего ее обвинять во всех смертных грехах. Дурацкая ревность. Будто червь точит сердце, заставляет его страдать и изнывать от боли… Прости, Джесси. Прости за ревность. Зря мы снова встретились. Правду говорят, судьба – злодейка. И жизнь такая же. Сталкивает судьбы, разрушает их, а на развалинах цветут черные цветы ненависти и зла».

– Энтони, ну, перестань, – в сознание Дэниела ворвался смех Джессики. Дэниел поднял голову. То, что он увидел, ему совершенно не понравилось.

Боль в груди усилилась. Жалость к себе темным облаком накрыла Дэниела.

«Зачем мне это видеть?» – взгляд Дэниела срубленным деревом рухнул на пол. В глазах заблестели слезы.

Дэниел вспомнил, что увидел, когда посмотрел на Джессику. Рука Энтони покоилась на груди Джессики, губы целовали ее шею. И Джессике это нравилось. Конечно же, нравилось! Иначе не улыбалась бы.

Дэниел выбрался из-под стула, собираясь покинуть комнату.

– Энтони, хватит, говорю! – в голосе Джессики зазвучали стальные нотки. Дэниел вновь обратил взор на девушку. Та отвернулась от компьютера.

Губы Энтони жадно впились в губы Джессики, одна рука слегка сдавливала ее грудь, вторая змеей устремилась к низу живота Джессики.

Дэниел видел, как часто заходила грудь девушки под футболкой, услышал ее тихий стон. Нет, он больше не мог на это смотреть. Он должен был уйти, уйти как можно дальше, чтобы не слышать и не видеть всего этого.