Румбы фантастики - Виталий Севастьянов

Едва я успел отскочить в сторону, как весь этот дикий клубок промчался мимо меня по парадной лестнице вниз, прокатился по вестибюлю и, ударившись о входную стеклянную дверь, — вылетел на улицу…

Когда я выбежал вслед за ними, передо мной предстала ужасная сцена: один из полицейских сидел на тротуаре, держась за голову рукой, сквозь пальцы которой сочилась и капала на асфальт кровь, сворачиваясь в пыли в глянцевитые стеклянные бусинки. Второй полисмен, согнувшись в поясе и держась рукой за бок, медленно двигался по окружности, словно его вели на невидимой веревочке. Ава Гарднер склонился над неподвижно лежащим на тротуаре Коротышкой. Рядом с ними застыли, будто в столбняке несколько человек. В нескольких шагах лежала разбитая люминесцентная лампа с оборванными проводами.

Филиппа Гудзарди нигде не было…

Оттолкнув меня в сторону, из дверей управления один за другим выбегали полицейские…

И тут мой взгляд случайно упал на оказавшуюся прямо у моих ног разбитую лампу дневного света.

«А, собственно говоря, — пришло мне в голову, — откуда он мог ее оторвать? Ведь лампы дневного света в здании управления расположены на ПОТОЛКЕ! На потолке, который находится, по крайней мере, на четырехметровой высоте! Как же он мог ее оторвать, черт возьми?! — спросил я сам себя. — Не мог же он бегать по потолку!..»

И тогда у меня в голове впервые мелькнула мысль о том, что Филипп Гудзарди может быть…

— Одну минуту, Джек, — услышал я за своей спиной. От стоявшей неподалеку скромной черной «божьей коровки», на которой впору было бы ездить святому пастору, энергичным шагом прямо ко мне шел немолодой мужчина с красивым грубым лицом «настоящего парня» и благородными нитями серебряных волос в прическе — Морис Дьяковски, хорошо знакомый мне адвокат мафии из семьи Джоли Ланского, и, как я догадывался, может быть, даже Советник семьи — ее душа и отдел кадров.

— Джек, мне хотелось бы поговорить с тобой. Мы ведь знакомы друг с другом не первый год, хотя и работаем на разных боссов… Кажется, пришла пора хотя бы на время объединить наши усилия… Думаю, то, что я скажу, тебя заинтересует.

Вообще говоря, бывали случаи, хотя и редко, когда одна семья мафии стремилась свести счеты с другой руками полиции, несмотря на огромную непопулярность такого шага в мире организованной преступности и попытки жесточайшим образом искоренить подобную практику со стороны ее руководителей. Акулья стая есть акулья стая.

Поэтому у меня не было причин удивляться.

Сев в крохотный автомобильчик адвоката, мы медленно двинулись по периметру огромного здания Главного управления полиции. И Морис Дьяковски начал серьезно и быстро говорить…

И как ни странно и невероятно было то, что он говорил, я ему верил.

…Во все стороны от нас, насколько хватало глаз, тянулось бесконечно длинное нештукатуренное двухэтажное здание с выщербленным между кирпичами раствором и пустыми провалами окон. Оно было своеобразной китайской стеной, за которой начинался обширный жутковатый, покинутый всеми район бывшего гетто, отступившего дальше к окраинам города. Видимо, эти разрушающиеся кварталы стали непригодными для жизни даже его неизбалованных обитателей. Спускались серые тоскливые сумерки.

— Идем, Джек! — позвал Дьяковски.

Мы вошли в здание, пересекли внутреннее, заваленное разбитым кирпичом и кусками штукатурки помещение и, выйдя с другой стороны, оказались внутри мертвого города. Поднявшись по наружной каменной лестнице на антресоль второго этажа, идущую вдоль всей бесконечной кирпичной стены, стараясь делать как можно меньше шума, мы двинулись по ней. Минут через пятнадцать-двадцать ходьбы стена сделала поворот, и мы теперь уже почти в полной темноте снова шли и шли вдоль стены, которая, казалось, нигде не кончится…

— Стоп! Осторожно! — взял меня под руку Дьяковски.

Мы стояли у края разбитого пролета антресоли. От другого края нас отделяло расстояние метров в пять. Края двух пролетов соединял лишь узенький карниз, в один кирпич шириной, идущий вдоль стены. Вцепившись пальцами в выщербленную стену, прижимаясь к ней всем телом и осторожно передвигая ноги, мы перебрались через зияющую черноту. Я взглянул вниз: там, метрах в пяти-восьми, высились белеющие в темноте кучи мусора, из которых торчали черные стержни арматуры. С антресоли мы вошли в черный провал, двери одной из комнат.

В полу комнаты, усеянном, как и все вокруг, осколками кирпича, виднелось отверстие размером чуть меньше канализационного колодца.

— Туда, Джек! Здесь невысоко! — подтолкнул меня адвокат-гангстер.

Я свесился на руках в железной трубе с гладкими стенками, чувствуя под ногами пустоту.

— Прыгай, Джек! Не бойся! — услышал я сверху голос своего спутника.

Я разжал руки — и почти сразу мои ноги уткнулись в твердую опору. Сверху ударил луч фонарика. И через мгновение рядом со мной оказался Дьяковски.

Пошарив лучом света в темноте, он выхватил из мрака шагах в десяти кирпичную стену с белой эмалированной, как у холодильника, дверцей. Мы подошли к ней, Морис нажал блестящую ручку, дверь мягко открылась, и мы оказались в большом помещении, слабо освещенном каким-то мерцающим зеленоватым светом, исходящим из расположенного у противоположной стены бассейна, пли, скорее, большой ванны, заполненной тяжелой на вид, зеленоватой с фиолетовым отливом жидкостью. У стены рядом с бассейном стояли два металлических стеллажа. Один из них был разбит на маленькие ячейки. Я подошел ближе: в каждой из них стояли маленькие стеклянные пластинки с ребристой структурой, размером с небольшую перфокарту. На первый взгляд, их было сотня, может быть, две.

— Так вот, Джек, — проговорил Дьяковски, подойдя к бассейну, — они могут перестраивать человеческий организм и, главное, как-то изменять мозг, полностью подчинял его себе. Фактически, они делают роботов. Видимо, создавать живую материю они не научились, должно быть, это может только господь бог. Поэтому, для производства роботов они используют то, что господь уже заставил жить — живых людей. Люди для них — это необходимый полуфабрикат для производства роботов.

Филиппа Гудзарди нет. Тот, кто искалечил сегодня двух полицейских и, кстати говоря, изрешетил днем раньше двух наших лейтенантов и ограбил неделю назад кредитный банк, уложив при этом пятерых охранников, это не Филипп, это — созданный из его тела робот-гангстер! Вообще-то штука стоящая! — вздохнул Дьяковски…

— Ну, а где же он? Где же эта армия роботов? — спросил я.

— Здесь! — сказал Дьяковски, указывая рукой на бассейн с тяжелой, светящейся неприятным зеленовато-фиолетовым светом водой.

— Они могут как-то распускать живые ткани и органы в жидкое состояние и хранить их в виде вот этого биологического бульона.

Инструкция же о том, как снова собрать их в один целый живой организм, записана вот на такой пластинке в закодированном виде. Каждая такая пластинка — запись команд, необходимых, чтобы собрать из плавающих в бассейне жидких органов того или иного человекообразного робота.

— Вот смотри, — Морис вынул из ячеек на стеллаже несколько пластинок, — на этой написано «Адам Ферради», а здесь — «Хуари Маккензи», и так далее. Пропуская сквозь этот бульон записанные на пластинках импульсы, можно заставить эти жидкие органы принять нормальный вид и снова соединиться в человеческий организм.

Когда необходимо — из элементов, находящихся в этом бассейне, собираются биологические роботы и отправляются выполнять отданный им приказ. А выполнив его, снова сливаются в бассейн и перестают существовать, исчезают для всех: и для нас, и для полиции. В этой десятиметровой ванне в жидком виде может поместиться не одна сотня кнопок[1].

Этот бассейн, по сути дела, — универсальный банк биологических роботов, которых, по мере необходимости, можно получать из него, а использовав, на хранение сдавать обратно. Ведь в таком состоянии им не нужно ни есть, ни пить.

— Хорошо, но почему вы не завладели этой армией сами? — спросил я Дьяковски.

— Не знаем способа сборки роботов. Вероятно, есть какое-то особое устройство для извлечения их из жидкого состояния. Но где они его хранят — неизвестно. А на поиски нет времени. Вчера они убили еще двух наших лейтенантов и заместителя босса Сангада Чаролью. Наркотики теперь полностью в их руках… Еще немного — и они уничтожат нас совсем!.. — сказал гангстер и адвокат гангстеров Морис Дьяковски.

— Ясно. Почему не уничтожили все это своими силами, без нашей помощи? — кивнул я в сторону бассейна.

— Не уверены, что он единственный. Может быть, есть второй. У нас уже нет возможностей для поиска. Ищите вы!..