Украина и политика Антанты. Записки еврея и гражданина - Арнольд Марголин

В своем докладе о положении евреев на Украине и о погромах эпохи Директории и эпохи Деникина, сделанном на конференции еврейских организаций в Карлсбаде, известный сионист и общественный деятель Темкин устанавливает, что из всех погромов, бывших на Украине, самыми ужасными, самыми жестокими были погромы, учиненные Добровольческой армией Деникина. Еврейские массы были объявлены вне закона. «Новая власть, – справедливо отмечает Темкин, – принесла с собой весьма определенный официальный антисемитизм, она аннулирует гражданское и национальное равенство, принесенное революцией, удаляет еврейских офицеров и еврейских солдат со всех фронтов, несмотря на самое добросовестное исполнение ими своего военного долга».

Далее Темкин цитирует ряд приказов начальников штабов, комендантов городов и других агентов власти о таком удалении евреев из армии, декреты об устранении евреев-гласных из земских и городских учреждений, запреты защиты еврейских интересов в печати, факты увольнения от службы всех, кто только позволял себе выражать неодобрение и протесты против еврейских погромов. Возобновляются ограничения евреев в области прав на получение среднего и высшего образования, процентная норма…

Когда же еврейская делегация обратилась в Одессе к Деникину с просьбой выпустить декларацию о равенстве гражданских прав евреев в России, он ответил отказом. «Он поддерживал тенденции погромщиков и остается ответственным пред историей за пролитие еврейской крови наравне с фактическими погромщиками» – таков приговор, который произносит Темкин над Деникиным…

Весьма ценными являются в докладе Темкина также и указания на существование при армии Деникина специальной прессы, при непосредственном участии всех старых российских черносотенных публицистов. Во главе «Освага» в Киеве был поставлен А. Савенко…

Антисемитская кампания велась под руководством высшего командования, официальным военным органом «Заря».

Но самое потрясающее впечатление в докладе Темкина производят приводимые им факты прямого участия офицеров в грабежах и вымогательствах. Один из начальников отряда прямо заявляет, что «мы пришли не для борьбы с большевиками, а для войны с евреями». Из солдат особенную жестокость проявляют чеченцы.

Погром в Фастове превзошел, по свидетельству Темкина, все, что было в наше время, столь богатое погромами.

Я не буду повторять всех ужасов, о которых повествует Темкин, останавливаясь на фастовском погроме, и не намерен становиться на путь параллелей и сравнений фастовских зверств деникинской армии с ужасами Проскурова и Балты…

Не в том центр тяжести, сколько оказалось жертв и сколь изысканными были жестокости в одном и в другом случае. Важно другое – кто творил погромы и какие побуждения были у зачинщиков. И я заимствую из доклада Темкина лишь указания на то, что в Фастове все ценные вещи, рояли, меха, серебро, брильянты похищались офицерами и сопровождавшими их дамами… Один из офицеров стянул кольцо с пальца Потиевского, еврея, жителя Фастова.

В Киеве все погромные жестокости происходили под руководством офицеров. «Осваг», «Киевлянин» и «Вечерние огни» измышляют всяческие обвинения против евреев и торжествуют по поводу погромов… В Подольской губернии, куда откатывается из Киева деникинская армия, по словам очевидцев, возобновляются все способы средневековых истязаний и пыток: евреев жгут живыми, при помощи керосина и масла. Темкин называет имена полковников, руководивших этими погромами.

К докладу Темкина приложены копии подлинных документов, свидетельствующих о прямой виновности многих высших чинов деникинской армии в травле еврейства и устройстве погромов.

Особенно поражает система провокации и иезуитских приемов, которые сквозят в содержании этих документов. Никогда нельзя было себе представить, какие низменные и зверские инстинкты таились в той среде, которая составляла оплот и опору самодержавия. Утонченная, ненормальная, садистическая жестокость проявляется некоторыми из этих отпрысков старого режима, вместе со своими знакомыми дамами они упиваются безнаказанной возможностью истязания евреев. Я приведу из серии документов Темкина наиболее характерные выдержки.

17 января 1920 года комендант Белгородского полка сообщает из Тихорецкой коменданту военной области в Новороссийске, что в последних прибывших подкреплениях имеется много солдат-евреев, которые указывают солдатам на «вредоносность для армии погромов евреев и инородцев». Комендант усматривает в этом признаки «большевистской пропаганды», причем поясняет, что по его приказу военно-полевой суд уже расстрелял 10 из этих евреев. В заключение он просит освободить его полк от дальнейшей присылки еврейских элементов.

20 декабря 1919 года Главный военный штаб командования армиями Одесского района выдал унтер-офицеру Симону Гальштейну на руки удостоверение, что последний, ввиду его еврейского происхождения, совершенно вычеркнут из списка по мобилизации офицеров. «Согласно приказу Командующего всеми силами Юга России названный Гальштейн будет вновь мобилизован на общих условиях, в качестве простого солдата».

Главный врач второго госпиталя в Таганроге секретно пишет своим подчиненным врачам, чтобы они не принимали в госпиталь евреев-солдат и офицеров, под предлогом отсутствия места. Мотивирует это распоряжение старший врач тем, что ему уже сделано было высшим командованием замечание на недопустимость, чтобы госпиталь был наводнен евреями, ввиду их вредного влияния на солдат и раненых.

Комендант станции Синельниково получил за подписью Май-Маевского телеграфный приказ по линии о том, чтобы ему ежедневно по телеграфу сообщали о количестве убитых евреев в поездах, которые проходят каждый данный вокзал. Он требует строжайшего запрета всяких демонстраций со стороны еврейства по поводу этих убийств.

Тот же Май-Маевский, по приказу высшего командования, дает адскую по замыслу служебную телеграмму в Кременчуг, Полтаву и другие города с приказом «задерживать наступление и всячески стараться так устроить, чтобы во всех городах с большим количеством еврейского населения раньше побывали войска Григорьева, Петлюры и красных».

Циркулярный приказ от 22 декабря 1919 года начальника службы пропаганды в области войска Донского, Калашникова между прочим предписывает удаление всех евреев со всех занимаемых ими должностей, «как элемента, избегающего воинской повинности и препятствующего освобождению России от иностранного ига».

В докладе от 12 августа 1919 года комиссар Екатеринославской полиции по 3-му участку сообщает екатеринославскому губернатору о том, что «евреи кричат на не которых улицах по ночам лишь для симулирования нападения на них со стороны казаков, на самом же деле они хотят этими криками подать сигнал красным, позиции коих расположены вблизи города, причем крики должны означать, что Добровольческая армия разложилась и предается грабежам». «Это делается с целью приободрения красных и облегчения их наступления». Далее комиссар сообщает, что он уже принял меры к прекращению этих криков, передал сведения о некоторых евреях, подозрительных в принадлежности к большевизму, военно-полевому суду, причем виновные уже арестованы.

Знаменательно при этом, как заподозренные уже на следующей строке оказываются виновными.

25 октября 1919 года генерал Корвин-Круковский в приказе по войскам сообщает, что, когда его войска покидали Екатеринослав, из окон еврейских домов в них стреляли, причем этими выстрелами много солдат и даже офицеров оказались убитыми. «Дома, из которых стреляли, были отмечены». Генерал приказывает ко времени будущего занятия Екатеринослава подвергнуть эти дома энергичному обстрелу и предлагает подвергнуть всех мужчин, живущих в этом квартале, самым жестоким наказаниям. Кроме того, он обещает своим «бравым солдатам», что им «будет дано право в течение трех дней искать во всех еврейских кварталах преступников, стрелявших в моих солдат и офицеров».

А вот образчик правосудия, приговор военно-полевого суда в Вороневе, от 22 октября 1919 года.

Председатель – капитан Коновалов, члены суда – три офицера. На скамье подсудимых Сура Вайсман, обвиняется в том, что заманила в свою квартиру солдата отряда Коновалова, где и убила его кухонным ножом. Затерши своей рубахой следы крови, она отнесла при помощи необнаруженных лиц труп на улицу, где он и был найден утром 8 октября. Ввиду ухода из города на рассвете той части, к которой принадлежал убитый, труп не был опознан.

Имея в виду эти обстоятельства дела, выслушав объяснения подсудимой о том, что кровь на найденной у нее рубахе происходит от менструаций, выслушав также заключение корпусного врача армии, доктора Кривошеина, подтвердившего, что кровь на рубахе менструационная, суд признал подсудимую Вайсман виновной в убийстве солдата, имя которого не могло быть установлено, и приговорил ее к смертной казни. Вердикт был прочитан подсудимой через один час после состоявшегося приговора. Через 2 часа приговор был приведен в исполнение.