Долина Виш-Тон-Виш - Джеймс Купер

Эти возгласы смешивались с выстрелами мушкетов, воплями воинов, свистом пуль и стрел и со всеми прочими звуками такого рода, образуя ужасающий аккомпанемент, приветствовавший Руфь, когда она вышла во двор. Долина изредка озарялась вспышками огнестрельного оружия, и тогда оглушительный грохот временно преобладал в непроглядной мгле. К счастью, среди всей этой сумятицы и насилия молодые люди из долины оставались верны своему долгу. Опасная попытка перебраться через частокол была уже отбита, и, поскольку выяснился истинный характер двух или трех ложных атак, главные силы гарнизона теперь активно использовались для сопротивления основному наступлению.

— Во имя Того, кто с нами в любой опасности! — воскликнула Руфь, подойдя к двум фигурам, которые так основательно были заняты собственными делами, что не обратили внимания на ее появление. — Скажите мне, как идет бой? Где мой муж и сын? Неужто Провидению угодно, чтобы пострадал кто-нибудь из наших людей?

— Дьяволу было угодно, — возразил Ибен Дадли несколько непочтительно для человека, прошедшего здешнюю школу сдержанности, — направить стрелу индейца сквозь мою куртку и шкуру мне в руку! Потише, Фейс, ты думаешь, девушка, что кожа мужчины подобна одеянию овцы, с которой шерсть можно состричь по желанию. Я не линяющая птица, а это стрела не перо из моего крыла. Пусть Господь простит мошенника за неверную цель вроде моей плоти, говорю я, и аминь, как подобает христианину! У него будет случай рассчитывать на милосердие, видя, что ему не на что больше надеяться в этом мире. Теперь, Фейс, я отдаю должное твоей доброте, и не надо больше колкостей между нами. Твой язычок часто кусает больнее, чем стрела индейца.

— А чья это вина, если старых знакомых подчас недооценивают, разговаривая с новыми? Ты же знаешь, что если говорить как полагается, то ни одна девушка в колонии не ответит вежливее. Рука беспокоит тебя, Дадли?

— Это не пощекотать соломинкой — загнать стрелу с кремневым наконечником до самой кости! Я прощаю тебя за слишком частые разговоры с солдатом и все выпады твоего неутомимого язычка при условии, что…

— Убирайся, скандалист! Ты что, собираешься пустословить здесь всю ночь напролет под предлогом поврежденной кожи и дикарей у наших ворот? Хорошее же мнение составит мадам о твоих подвигах, узнав, что, пока другие юноши отбивали атаки индейцев, ты болтался среди строений!

Смущенный житель пограничья был готов проклясть в душе переменчивый нрав своей возлюбленной, когда боковым зрением увидел, что посторонние уши прислушиваются к их разговору. Схватив оружие, прислоненное к фундаменту блокгауза, он поспешил вслед за матерью семейства, и в следующую минуту его голос и голос его мушкета снова послышались среди общего гама.

— Принес он вести от частокола? — повторила Руфь, желая, чтобы молодой человек вернулся на свой пост, и в то же время боясь задержать его уход. — Что он говорит о нападении?

— Дикари поплатились за свою смелость, а наши люди пострадали мало. Исключая вон того болвана, что ухитрился подставить руку под стрелу, мне неизвестно, чтобы кто-нибудь из наших был ранен.

— Слышишь! Они отступают! Крики отдаляются, и наши молодые люди одержат верх! Ступай на свое место среди бревен для топлива и последи: пусть ни один соглядатай не останется, чтобы навредить. Господь вспомнил о милосердии, и может так случиться, что это бедствие минует нас!

Чуткое ухо Руфи не обмануло ее. Сумятица нападения постепенно отдалялась от укреплений, и хотя вспышки мушкетов и грохочущие отзвуки, разносившиеся по окружающему лесу, не стали реже, было ясно, что критический момент атаки уже миновал. Вместо яростной попытки захватить частокол внезапным натиском дикари теперь прибегли к более методичным действиям, хотя на первый взгляд не столь пугающим, зато, вероятно, сулившим конечный успех. Руфь воспользовалась временным затишьем, чтобы отыскать тех, в чьем благополучии она была более всего заинтересована.

— Кто-нибудь еще, кроме бравого Дадли, пострадал при нападении? — обеспокоенно спросила женщина, медленно проходя среди группы сумрачных фигур, собравшихся на совет у бровки склона. — Кто-нибудь нуждается в заботливой женской руке? Хиткоут, ты невредим?

— Правда. Тот, чье милосердие велико, позаботился об этом, ибо у нас было мало возможностей подумать о собственной безопасности. Боюсь, что некоторые из наших молодых людей не отнеслись к этому с тем вниманием, какого требует благоразумие.

— Беззаботный Марк не забыл моих наставлений! Мальчик, надеюсь, ты не терял чувства долга настолько, чтобы опережать отца?

— Когда воинственные вопли раздаются меж бревен частокола, матушка, видишь и думаешь только о краснокожих, — возразил мальчик, проводя ладонью по лицу, чтобы скрыть капли крови, сочащиеся с бороздки, оставленной пролетевшей стрелой. — Я держался возле отца, но впереди или позади него, я не заметил из-за темноты.

— Парень вел себя хорошо и достойно, — сказал незнакомец, — и показал, что сделан из того же металла, что его дед. Ба! Что это светится среди сараев? Пожалуй, понадобится вылазка, чтобы спасти от разорения хлебные амбары и твои загоны!

— К сараям! К сараям! — прокричали двое молодых людей через свои бойницы.

— Постройки в огне! — воскликнула одна из служанок, исполнявшая сходную обязанность под прикрытием жилых домов. Затем последовали залпы мушкетов, каждый из которых был нацелен на вспышки света, ярко сверкавшие в опасной близости к горючим материалам, заполнявшим большинство наружных строений. Вопль дикарей и быстро опавшее пламя пылающего клубка возвестили, что цель достигнута с фатальной точностью.

— Это нельзя оставить просто так! — воскликнул Контент, возбужденный до чрезвычайности крайней степенью опасности. — Отец! — громко позвал он. — Сейчас самое время показать всю нашу силу.

За этим призывом последовала минута напряженного ожидания. Потом вся долина внезапно озарилась так, будто поток электрического света промчался по ее сумрачному ложу. Широкая полоса яркого пламени вырвалась из мансарды блокгауза, а затем раздался рев маленькой пушки, которая так долго пребывала там в молчании. Вслед за этим послышался грохот снаряда среди сараев и треск разрываемого дерева. При мгновенной вспышке стали видны до пятидесяти темных фигур, мечущихся между наружных построек в смятении, естественном для их невежества, и с быстротой, соответствовавшей их смятению. Момент был благоприятный. Контент сделал знак Рейбену Рингу. Они вместе вышли через задние ворота и исчезли в направлении амбаров. Время их отсутствия было исполнено напряженного беспокойства для Руфи и тревоги даже для тех, чьи нервы были покрепче. Однако нескольких минут хватило, чтобы успокоить эти чувства, ибо рискнувшие выйти вернулись невредимыми и такими же молчаливыми, какими покинули укрепления. Хруст ног по насту, ржание лошадей и мычание испуганного скота, пока обезумевшие животные метались по полям, вскоре разъяснили, ради чего был затеян этот риск.