До последнего вздоха - Алиса Ковалевская

Для этого повод тебе никогда не был нужен, — бросила и высвободилась из его рук. Выключила закипевшую воду. Положила кольцо рядом с пистолетом. Но только оно оказалось на столе, Алекс взял его и надел мне на палец.

— Утром снимешь, — выговорил ещё мрачнее, чем до этого. – В виде исключения.

Я сжала и разжала кулак. Огонёк свечи отражался в металле, камни блестели, а у меня было чувство, что что-то внутри встало на место.

— Как насчёт продолжения сомнительной романтики?

Алекс обнял меня. Потёрся подбородком о макушку. Прикрыв глаза, я вздохнула. Рука его соскользнула с моей талии на живот. Задрал свитер и положил ладонь на самый низ. Это было сильнее меня. Ничего не говоря, я прижала его руку теснее. Сама привалилась спиной к его груди.

— Прости меня, — мне в волосы.

— Сейчас я не готова говорить об этом, — заставила себя отойти от него. Его близость лишала меня последних сил сопротивляться запаху сандала и теплу. Власти, что Алекс имел надо мной.

Настаивать он не стал. Бросил в ковш горсть чая и взглядом указал на дверь. В коридоре накинул на меня тяжёлую, похожую на фуфайку куртку и отворил засов. Оставив за собой разрушения и ночь, буря неслась дальше. Дождь ещё хлестал, но гром звучал уже в отдалении. Алекс привлёк меня к себе. Моя кисть оказалась в плену его пальцев.

— Хороший чай, — подал он мне ковш. Я сделала глоток прямо из него.

— Если так посудить, романтика не такая и сомнительная. Или могла бы быть не такой сомнительной… — вздохнула, сделав ещё глоток.

Чай был крепкий и душистый, холодный воздух облизывал голые ноги, а на животе лежала ладонь мужчины, с которым мне не стоило даже разговаривать. Но я откинула голову на его плечо, слушая, как шумит дождь.

— Знаешь, Алекс… С тобой я чувствую себя суицидницей. Проще бы было пустить пулю не в тебя, а в себя. Только так этому пришёл бы конец. Слышишь? – затихла я. В ночи звучал вой. Протяжный, наполненный тоской и безнадёжным отчаянием. – Вот так и я буду выть, если тебя не станет. Каждую ночь, Алекс.

— Знаю, — отозвался он и повернул меня к себе лицом. – Думаешь, со мной по-другому?

Между нами повисло молчание. Простояв ещё немного, мы вернулись в дом. Света не было. Алекс зажёг ещё пару оплавленных свечей и разлил остатки чая по фужерам для шампанского. Я достала из рюкзака сыр и круглые шоколадные конфеты в красных, дымчато-голубых и золотистых обёртках. Они рассыпались по столу между подсвечниками. Блеск фольги напомнил мне вечер у камина. Не мне одной. Развернув конфету, Алекс поднёс её к моим губам. Провёл ею по нижней. Сам откусил половинку и провёл снова.

— Не надо, — я забрала шоколад из его пальцев. – Я не хочу делать вид, что всё в порядке.

— Я тоже. Но завтра будут камеры, Стэлла.

— Какая разница, если ты в любом случае скотина.

— Разница в том, что сегодня эта скотина имеет право тебя любить.

— А завтра? – пристальный взгляд ему в глаза. – Твоя любовь что, включается и выключается по щелчку пальцев? – подтвердила, щёлкнув средним и большим. – Мне бы так.

Гнев вырвался. Но на Алекса это не подействовало.

— Завтра мне придётся затолкать любовь куда поглубже. Что я буду при этом чувствовать – не имеет значения. Знаешь, Стэлла, что было самым дерьмовым все эти годы? Правда, — в ответ на мой немой вопрос. – Я понимал, что рано или поздно ты обо всём узнаешь. Я знал, что могу лишить себя тебя, потому что ты, чёрт подери, не простишь предательства. Я знал, что делаю, Стэлла. И сейчас знаю.

— А я нет, — ответила на выдохе и отвернулась, нервно заправляя прядку волос за ухо. Искоса посмотрела на Алекса. – Может, расскажешь?

— Потом, — он вручил мне бокал. Развернул новую конфету и положил в рот. Обхватил мой затылок, прижался губами к губам. Нагретый шоколад скользнул от него ко мне. Алекс лизнул мою нижнюю губу. Горько, сладко…

— Всё, что тебе нужно знать, что ты принадлежишь мне, — не убирая с затылка руку. – Ты мне, а я тебе. Для остального есть свинец, Волчонок. Девять граммов смерти.

Он пропустил мои волосы сквозь пальцы. Коснулся моего бокала своим и сделал глоток. Я повторила за ним, и остатки шоколада растаяли.

— В твоей комнате тоже камеры?

— В моей – нет, — спокойно и твёрдо. – Но в доме тонкие стены.

— А у стен уши.

— А у стен – уши, — подтвердил он. – Но пока мы здесь, всё в порядке и с ушами, и со стенами.

Наши бокалы оказались на столе рядом. Я – в руках Алекса.

— Сукин ты сын, — только и шепнула прежде, чем почувствовать на губах вкус его поцелуя. Горького, сладкого и такого нужного мне именно сейчас, в эту странную ночь, в этот дождь, в эту грозу.

лава 16.1

Алекс

Утро наступило быстрее, чем мне того бы хотелось. Серое и сырое, оно в точности отражало моё настроение. Как ни крути, я должен был вернуть Стэллу в питомник. Должен, черт возьми! В противном случае могло возникнуть много вопросов. И вопросы – далеко не худшее.

— Расскажи мне про Сабину, — Стэлла вылила в чашку остатки кипятка.

Света до сих пор не было. Не мудрено, грохотало так, что дрожали стёкла. Хотя, пропади пропадом все блага цивилизации, я бы не расстроился. Стэлла была рядом. Живая и до умопомрачения сладкая. Что ещё нужно? Да ничего, чёрт подери! Разве чтобы с нами за столом сидела Надия.

— Что рассказать?

— Почему она в питомнике? – испытующий взгляд из-под чёрных ресниц.

Меня затягивало в любимую болотную топь. Стэлла задавала простые вопросы сидя