Война олигархов - Павел Генералов

— Кстати, Иван Адамович… А как насчёт ещё одной общей ситуации?… Это я по поводу НРТ, — закинул удочку Гоша.

— А что, вас тоже интересует федеральный телеканал?

— Кого ж он не интересует! Я бы сходу его выкупил. Но, увы, — Гоша развёл руками, — средств не хватает. Да и влияния на центры принятия решений опять же — не хватает. Не поспособствуете? Было бы у нас, не «Новое — Независимое», а «Нефтяное Российское Телевидение». Как вы на это посмотрите?

Собаки резво умчались куда–то вдаль, и там, вдали, с криком взметнулась в небо стая чёрных птиц.

— Ладно, — согласился Герцензон. — Только нашей будущей дружбы ради. Пока, кстати, достаточно погасить лишь пятнадцать процентов долгов НРТ. Остальное — в течение года. Я уже отфильтровал ситуацию через Администрацию Президента. У нас есть все шансы, тем более, что на газовиков там сейчас злы. Самое время брать быка за рога. По рукам? Ваши — средства, мои — связи? Идёт?

— Идёт, — бодро ответил Гоша, в глубине души понимая, что сейчас, приняв это решение, он подсаживает на голодный паёк «Башконефть» по крайней мере на весь следующий год. Но отступать было не в его правилах, хотя лис-Герцензон и обвёл его вокруг пальца: ясно было как день, что своих денег Герцензон в проект Нефтяного Российского Телевидения вкладывать не собирается. Ни копейки.

Герцензон, тем временем, посчитал телевизионную тему закрытой:

— Вижу, неравнодушны вы к собачкам, Георгий Валентинович?

— Да, вы правы. А лабрадоры мне вообще давно нравятся. Особенно коричневые. Вроде вашего Бонда.

— Так за чем дело стало? На этой неделе к нему невесту привезут. Такую же, шоколадку. Глядишь, через пару месяцев и щеночки появятся. Вам зарезервировать?

— Да. Одного, мальчика, коричневого.

— Ну и замечательно. Можно сказать, породнимся… Будем дружить собаками, — Герцензон рассмеялся и потёр руки. — Не замёрзли?.. Да в любом случае нам уже пора — вон и остальные гости едут. Обед, думаю, уже готов.

От дальних ворот к главному дому как раз двигалась целая кавалькада машин. Будто гости скопом ждали за воротами, пока хозяин с Гошей закончат свой важный разговор. О собаках, естественно.

Кострома

— Звонил наш источник из типографии, — сообщил Генералов. Они сидели в Катином кабинете, согласовывая график встреч с избирателями.

— И? — напряглась Катя.

— Он к ним приезжал. Заказ не принят. Значит, уже сегодня повезли в Ярославль или в Иваново, — Генералов в уме подсчитывал сроки. — Стало быть завтра у них будет тираж, к вечеру начнут распространять…

— Ну, Павел? — лихорадочно торопила Катя.

— Значит, сегодня ночью и начнём.

— Всё готово?

— Да, — Генералов поправил очки, — спрей закуплен, мобильные группы на низком старте. — Вам, Екатерина Германовна, лучше сегодня уехать в Москву. Отсмотрите там на хорошей аппаратуре ролик, прокомментируете в вечерних новостях… Что там в мире–то происходит?

— Выборы, наверное? — пожала плечами Катя.

— Ну, что–нибудь нейтральное прокомментируете, на ВСТ тему подготовят, я предупрежу. А сюда вернётесь рано утром. И Кострома вас встретит рассветом, — рассмеялся Генералов.

23 ноября 1999 года,

Кострома

Катя возвращалась в город своих предков рано утром. Выехали затемно, ближе к Костроме рассвело. День был ясный и солнечный. Прямо не ноябрьский — весенний.

Накануне она вполне удачно выступила в расширенном блоке новостей ВСТ, рассказав о славной цирковой династии — медведях–конькобежцах. Как биолог по основной специальности, Катя рассказала непонятливым ведущим передачи, почему именно медведи способны научиться таким сложным акробатическим трюкам.

А кадр, где Екатерина Чайкина целуется с маленьким пушистым медвежонком Сашкой, умилил телезрителей до слёз. Многие телеканалы показали повтор поцелуя «сладкой парочки». О том, что Сашку перед съёмками на всякий случай накачали снотворным, в сюжетах не упоминалось.

На въезде в город водитель разбудил Катю:

— Екатерина Германовна! Вы просили…

— Да–да, — очнулась Катя.

Ей снился Петухов, уговаривавший её усыновить медведя Сашку, и она колебалась все четыре часа, которые ехали от Москвы.

Именно на развилке дороги, на повороте к городу стоял главный рекламный щит, биллборд Чуйкина. Причём Чуйкин застолбил на весь предвыборный период обе стороны щита и теперь улыбался стереоулыбкой как въезжавшим в Кострому, так и покидающим город. Обычно Катя, когда проезжала здесь, делала неприличный жест в сторону патриота: сгибала локоть и сжимала кулак. Однако сейчас жеста не понадобилось. Рассматривая освещённый скупым ноябрьским солнышком щит, Катя расхохоталась. Первая буква фамилии оппонента была густой краской перечёркнута крест накрест. А если говорить проще — буква «Ч» полностью скрывалась под маслянистой, смачной, сакраментальной русской буквой «Х».

Полученное как нельзя лучше рифмовалось со старым слоганом депутата, придавая ему новый смысл и самое неожиданное измерение: «…уйкин — будущее России!»

Теперь пусть выпускает, что захочет, козёл! — мстительно подумала Катя и зевнула. — Кто ему поверит, с такой–то фамилией!

Они ехали по просыпающемуся городу и отовсюду Кате подмигивала яркая, насмешливая буква, перечеркнувшая за одну ночь политическое будущее депутата, неосторожно перешедшего дорогу ей, Екатерине Чайкиной. Мобильные группы потрудились на славу. Благо, поле для деятельности было обширным — буквально накануне агитаторы Чуйкина исправно обклеили плакатами многострадальную Кострому.

Глава шестая. Нефтяные реки, крутые берега

19 декабря 1999 года, вечер

Уже месяц прошёл с того дня, как в усадьбе Герцензона впервые прозвучало имя Юрия Ивановича Морозова, главы ФППП. Однако никакой роли в жизни Георгия Валентиновича Сидорова он пока не сыграл. В том числе и в связи с «Севернефтью», вопрос о контроле над которой вся активнее обсуждался аналитиками и журналистами. Сам Юрий Иванович, едва ли не в ежедневном режиме появлявшийся теперь на телеэкранах, от прямых вопросов на сей счёт уходил, ограничиваясь отговорками типа:

— Всё будет сделано исключительно в интересах государства и народа. На должность руководителя «Севернефти» мы будем рекомендовать человека опытного и порядочного, кто сможет обеспечить бесперебойную и поступательную работу компании.

Таким образом, у Гоши были все основания считать, что тогдашние предположения Герцензона на поверку оказались лишь досужими домыслами. И его, Гошину, кандидатуру никто всерьёз не рассматривал. С одной стороны, так было, конечно же, спокойнее. С другой, немного уже и обидно — всё–таки втайне Гоша уже примерял на себя одёжки настоящего олигарха, коим он мог бы стать, получи он под своё управление «Севернефть». Но видно — не судьба.

И всё–таки он не слишком удивился, когда в трубке его мобильника раздался уже знакомый голос Юрия Ивановича Морозова:

— Георгий Валентинович, рад приветствовать. Юрий Морозов!

— Здравствуйте, Юрий Иванович! — ответил Гоша.

— Вы не слишком заняты сегодняшним вечером?

— Нет, а что?

— Вы могли бы подъехать ко мне, в офис ФППП?

— Во сколько?

— Часам к восьми вечера. Здание Нижних торговых рядов, второй подъезд от Ильинки со стороны Красной площади…

— Знаю. Буду.

Прибыл Гоша ровно к двадцати ноль–ноль. Юрий Иванович улыбался ему так, будто, как минимум, встретил любимого родственника. И немедленно предложил выпить. Сошлись на коньяке.

Сидели в глубоких креслах — из центрального окна во всей красе открывался вид на Спасскую башню и Василия Блаженного.

— Буду с вами предельно откровенен, — строго, уже без тени улыбки, сказал седовласый Морозов, едва они отпили по первому глотку. — Вы давно находитесь в поле нашего зрения. Самые лучшие рекомендации были вам даны в свое время Анатолием Веселовым, генералом Покусаевым и многими другими, менее известными вам людьми. Многие моменты вашей деловой активности нам известны. Вы не раз проявляли недюжинные деловые качества и, я бы сказал… м–м–м… особое остроумие в разрешении конфликтных и спорных ситуаций. Это мы оценили. Вообще, подобные качества — большая ныне редкость в среде новых русских предпринимателей…

— Простите, Юрий Иванович. Кто это — «мы»? Если это, конечно, не секрет государственной важности…

— Для вас — не секрет. Хотя именно что государственной важности, — вполне тонко скаламбурил Морозов. — Наш Фонд — посредник между крупным бизнесом и государством…

— Об этом я уже слышал в ваших многочисленных интервью. Кого лично вы представляете?

— Патриотов страны… — Морозов достал пачку «Беломора» и, покрутив в руках, с видимым сожалением отложил в сторону. — Не улыбайтесь — речь идёт не о тех патриотах, что заседают в Госдуме и кого так успешно обводит вокруг пальца ваша подруга Екатерина Германовна Чайкина. Кстати, думаю, уже к вечеру вы с полным основанием сможете её поздравить с победой… Ну, да это я так, к слову. Мы просто стоим на страже интересов страны. И не даём её разворовать, не даём захватить слишком серьёзные позиции тем, кто настроен против неё, за кем стоят чужие, чуждые нам интересы…