Барклай-де-Толли - Сергей Нечаев

Такие талантливые и очень работоспособные люди были особенно нужны Михаилу Богдановичу. Как пишет его биограф В. Н. Балязин, «Барклай работал день и ночь, рассылал приказы, донесения императору, письма гражданским чиновникам тех губерний, через которые шли его войска. Все эти канцелярские дела совершал он по ночам, ибо с самого раннего утра и до остановки войск на ночлег был он в седле» [8. С. 327].

Как покажет время, А. П. Ермолов и К. Ф. Толь были точно такими же — впоследствии оба они станут генералами от инфантерии.

6 (18) июля армия Барклая-де-Толли прибыла к Полоцку и, пройдя этот город, расположилась лагерем на Витебской дороге. Главная квартира была переведена в Полоцк. 8 (20) июля армия двинулась дальше, при этом Михаил Богданович сообщил князю Багратиону, что будет в Витебске 11 июля.

«В Витебске рассчитывали уже во всяком случае соединиться с Багратионом, притом дорога на Витебск продолжалась дальше на Смоленск, где выходила на большой московский тракт; она представляла вполне естественную линию отступления для соединения как с Багратионом, так и с подкреплениями, двигавшимися из центральных областей. Это направление было признано генералом Барклаем единственным по своей целесообразности» [66. С. 39].

Действительно, 11 (23) июля 1-я Западная армия вступила в Витебск.

При этом, по воспоминаниям служившего во 2-й Западной армии А. П. Бутенева, Барклай-де-Толли «довел свою армию во всей целости до Витебска; у него не было ни отсталых, ни больных, и на своем пути он не оставил позади не только ни одной пушки, но даже ни одной телеги или повозки с припасами» [132. С. 48].

В это время Михаил Богданович написал жене:

«Неприятель выдвинул часть своих превосходных сил между 1-й и 2-й армиями с целью открыть себе дорогу в сердце России… <…> Я надеюсь, что это будет предотвращено. Я нахожусь теперь на скользком пути, на котором многое зависит от счастья» [8. С. 333].

Как видим, Барклай-де-Толли прекрасно понимал всю непопулярность выбранного им плана военных действий, но был уверен в своей правоте и просил для себя лишь немного удачи.

В Витебске к нему пришло известие, что князь Багратион уже находится в Могилеве, то есть в ста с небольшим километрах к югу от Витебска. Обрадованный этим, Барклай-де-Толли полагал соединение 1-й и 2-й армий делом уже совершившимся, а посему поставил свою армию на левом берегу Двины так, что фронт позиции закрывала река Лучеса, впадающая в Двину. Перед Витебском, на правом берегу Двины, был расположен 6-й пехотный корпус генерала Д. С. Дохтурова.

А тем временем П. И. Багратион оказался в критическом положении. Да, он получил приказ императора идти через Минск к Витебску, но маршал Даву успел взять Минск и отрезал Багратиону путь на северо-восток. С юга наперерез ему шел Жером Бонапарт, который должен был замкнуть кольцо окружения вокруг 2-й Западной армии у Несвижа. Корпус Даву — без двух дивизий, выделенных против армии Барклая-де-Толли — насчитывал 40 тысяч человек, у Жерома в трех его корпусах было 70 тысяч человек. Багратион же имел не более 49 тысяч человек.

«Куда ни сунусь, везде неприятель, — писал Багратион генералу Ермолову. — Что делать? Сзади неприятель, сбоку неприятель… Минск занят… и Пинск занят» [136. С. 87].

Поэтому князь вынужден был идти через Слуцк и Бобруйск на Могилев, но и там, после сражения под Салтановкой 11 (23) июля, он не смог прорваться на соединение с Барклаем-де-Толли и пошел к Смоленску кружным путем, через Мстиславль.

Михаил Богданович ничего этого не знал.

В день сражения под Салтановкой его армия прибыла к Витебску, и там генерал расположил свою главную квартиру.

У М. И. Богдановича читаем:

«Барклай-де-Толли, введенный в заблуждение слухами о занятии князем Багратионом Могилева, не только считал соединение обеих армий совершенно обеспеченным, но даже писал смоленскому губернатору, что он вместе с Багратионом перейдет к наступательным действиям» [19. С. 191–192].

Письмо это было им написано 11 (23) июля. В тот момент Михаил Богданович не имел точных сведений о численности наполеоновской армии и просто хотел успокоить нервничавших при приближении французов смолян. Когда же обнаружилось, что князь Багратион не успел занять Могилев, Барклай-де-Толли решился остановиться на время у Витебска, чтобы дождаться подвоза провианта из Велижа, а потом идти навстречу 2-й Западной армии через Бабиновичи к Сенно. В его планы входило переправиться через Двину и встать в Орше, закрывая дорогу на Смоленск и максимально приближаясь к армии князя Багратиона.

Но очень скоро планы Барклая-де-Толли изменились. Е. В. Анисимов по этому поводу пишет:

«Двигаться дальше, на Оршу, как поначалу объявил в своем письме к Багратиону Барклай, главнокомандующий 1-й армией отказался. Войска, пройдя форсированным маршем по тяжелой дороге, были истомлены до предела, нужен был отдых хотя бы на один день. К тому же солдатам не хватало провианта, и его начали брать силой у местного населения» [5. С. 517].

А может, это известия о движении Наполеона к Витебску заставили Барклая-де-Толли отказаться от намеченного движения на юг?

Как утверждает Анисимов, «в тот момент Барклаю показалось, что позиция под Витебском весьма удобна для сражения» [5. С. 517].

Нужно было только дождаться подхода армии князя Багратиона. Однако…

«Генерал Ермолов, которому была совершенно известна эта местность, доказал, с обычной ему пылкостью, главнокомандующему опасность боя с превосходным в числе неприятелем на позиции пересеченной, весьма затруднявшей движения войск. Барклай, оценив основательность его представлений, отвечал, что он прикажет отвести войска назад» [19. С. 192].

А вот какую оценку событий дает Карл фон Клаузевиц:

«Под Витебском действительно намеревались дождаться Багратиона, который, как предполагали, находился в направлении на Оршу, и в случае необходимости имелось в виду даже принять здесь сражение. Эта мысль являлась в высшей степени нелепой, и мы назвали бы ее безумной, если бы спокойный Барклай был способен на нечто подобное. Русская армия, не считая казаков, насчитывала приблизительно 75 000 человек. Двести тысяч неприятеля могли каждую минуту подойти и атаковать ее. По самой скромной оценке, силы противника достигали 150 000. Если бы позиция русских оказалась обойденной с левого фланга, а это можно было наперед предсказать с математической точностью, то для них почти не оставалось никакого отступления и армия не только была бы отброшена от дороги на Москву, но и оказалась бы под угрозой полной гибели» [66. С. 45–46].