Барклай-де-Толли - Сергей Нечаев

Бородино. Взятие Курганной батареи французскими кирасирами

Прибытие в Москву русских воинов, раненых при Бородине

Московский военный генерал-губернатор генерал от инфантерии граф Ф. В. Ростопчин

Военный совет в Филях (М. Б. Барклай-де-Толли — пятый слева)

Москва в начале XIX века

Пожар Москвы

Наполеон в Кремле

Сожжение знамен «великой армии»

Переправа через Березину

16 (28) июня, в четыре часа ночи, войска 1-й Западной армии, снявшись с лагеря под Вильно, выступили тремя колоннами.

Первая, составленная из дивизии генерала П. П. Коновницына, перешла реку Вилию и взяла направление на селение Любовну, при котором и остановилась. Арьергард ее состоял из 20-го егерского, лейб-гвардии Уланского и Тептярского казачьего полков с шестью орудиями конной артиллерии, и находился он под начальством князя И. Л. Шаховского.

Вторая колонна, составленная из гренадерской дивизии графа П. А. Строганова, прошла чрез город Вильно, переправилась через Вилию в Британишках и остановилась у этого селения. Арьергард ее состоял из 21-го егерского, лейб-гварии Казачьего и Каргопольского драгунского полков с шестью орудиями конной артиллерии.

4-й пехотный корпус графа П. А. Шувалова составлял третью колонну, которая пошла на Пунжаны.

Главная квартира Барклая-де-Толли перешла в Британишки.

Одновременно с этим, 1-й корпус графа П. X. Витгенштейна отошел к Вилькомиру, где соединился с кавалерийским корпусом генерала Ф. П. Уварова, 2-й корпус генерала К. Ф. Багговута отступил через Ширвинты и Гедройцы, кавалерийский корпус барона Ф. К. Корфа пошел от Сморгони на Михалишки, 6-й корпус генерала Д. С. Дохтурова и кавалерийский корпус графа П. П. Палена — от Лиды на Олыианы.

Наполеон, желавший побыстрее овладеть Вильной, двинул вперед кавалерию маршала Мюрата, поддержав ее сильным корпусом маршала Даву, однако русский арьергард успел поджечь за собой мост через Вилию. Практически все магазины — армейские склады — также были сожжены.

Едва русские успели уйти, как город отправил к Наполеону депутатов для поднесения ему ключей. В полдень французский император торжественно вступил в Вильно и тотчас же отдал приказ починить уничтоженный мост.

Пока войска Барклая-де-Толли собирались под Свенцянами, Наполеон решил, что будет лучше остановиться в Вильно. В этом городе он пробудет более двух недель, занимаясь вопросами создания органов управления Литвой. При этом он направил корпус маршала Даву с кирасирской дивизией Баланса и легкими кавалерийскими бригадами Бордессуля и Пажоля по дороге из Вильно на юго-восток, в Ошмяны, чтобы, следуя между армиями князя Багратиона и Барклая-де-Толли, препятствовать их соединению. Генерал Груши со своим кавалерийским корпусом должен был содействовать движениям маршала Даву.

20 июня (2 июля) армия Барклая-де-Толли дневала при Свенцянах. Под вечер ее арьергард был потревожен французами, которые были отбиты. Прибытие 6-го корпуса генерала Дохтурова в Кобыльники завершило сосредоточение 1-й Западной армии, так что в два перехода она могла быть беспрепятственно собрана при Свенцянах в числе около 115 тысяч человек.

Несмотря на это, Барклай-де-Толли справедливо рассудил, что благоразумие требует от него не отваживаться на сражение с противником, почти вдвое превосходившим его в численности, и решил продолжать отступление к Дрисскому лагерю, в котором надеялся соединиться с армией князя Багратиона.

Объясняется все это тем, что Михаил Богданович имел давно сформировавшееся мнение о том, что является лучшим способом действий против такого противника, как Наполеон. Вспомним его разговор с историком Нибуром в 1807 году. Вспомним злоключения русской армии в Финляндии. План «скифской войны» давно созрел в голове военного министра. Как пишет М. И. Богданович, «прошло пять лет со времени беседы с Нибуром — и Барклай-де-Толли получил возможность исполнить на самом деле свое предположение» [19. С. 105].

«Сразу же после получения известия о переходе неприятеля через границу Барклай-де-Толли отдал директиву командующим армиями и отдельными корпусами, в которой предписывалось истреблять на пути следования неприятеля продовольственные запасы и перевязочные средства» [114. С. 63].

Отступая, русские уничтожали мосты и магазины, забирали продовольствие и скот. В Вильно были сожжены громадные продовольственные склады; не меньшие магазины были уничтожены в Брест-Литовске, Вилькомире, Великих Луках и других населенных пунктах.

По словам генерала Богдановича, «с первого шага неприятельской армии на земле русской началось на пути ее страшное опустошение — неминуемое следствие соединения на небольшом пространстве огромной массы войск. <…> Во всех направлениях видны были испуганные обыватели, бросавшие свои пепелища и спасавшиеся бегством. Окрестная страна не могла удовлетворить потребностям этого нового переселения народов; средства, находившиеся в ней, были расхищены, разбросаны, уничтожены… Оказался недостаток в фураже. Кавалеристы принуждены были кормить своих лошадей зеленым овсом, отчего они приходили в изнурение и падали» [19. С. 128].

Один из французских участников похода писал в своих «Мемуарах»:

«Разрушительный принцип, принятый противником, который перед нами все опустошал или забирал с собой, вскоре начал приносить свои печальные плоды. <…> Все, что только могло бы мало-мальски пригодно для нашего существования, уничтожалось или увозилось с собой. Мы нигде не встречали жителей; они бежали со своим движимым имуществом в бесконечные леса Литвы… Русские действовали против нас, как когда-то парфяне против римлян под командой их полководца Красса» [114. С. 66].

Историк А. Н. Попов отмечает, что «принятая русским командованием тактика с первых же дней войны наносила серьезный удар по состоянию “Великой армии”» [114. С. 66].

Совершенно верный вывод, но почему бы вместо абстрактного «русского командования» не назвать имя Барклая-де-Толли? Или, может быть, эту тактику придумал и последовательно осуществлял кто-то другой? К сожалению, даже у современных историков слишком силен стереотип мышления и недоверчивость к тому, кого «войска и народ считали иностранцем». Да что говорить об историках, живущих два столетия спустя, если и среди современников, как отмечает генерал Богданович, говоря о Барклае-де-Толли, «немногие лишь лица, приближенные к нему более прочих, могли оценить высокие его качества» [19. С. 134].