Барклай-де-Толли - Сергей Нечаев

У французов был убит дивизионный генерал Руссель; а урон их убитыми и ранеными, по словам Бутурлина, «долженствовал быть весьма значителен, и сверх того взято у них 300 человек» [33. С. 179]. Другие историки французские потери обычно оценивают как равные русским. Например, у М. И. Богдановича фигурируют такие цифры: 3704 человека, включая 300 пленных [19. С. 203].

В донесении Александру I от 15 (27) июля Барклай-де-Толли написал:

«Войска Вашего Императорского Величества в течение сих трех дней с удивительною храбростию и духом сражались противу превосходного неприятеля. Они дрались как россияне, пренебрегающие опасностями и жизнию за Государя и Отечество. <…> Одни неблагоприятствующия обстоятельства, не от 1-й армии зависящия, принудили ее к отступлению. <…> Непоколебимая храбрость войск дает верную надежду к большим успехам» [19. С. 204].

Итак, армия Барклая-де-Толли отошла от Витебска тремя колоннами.

Правая, находившаяся под начальством генерала Д. С. Дохтурова, была составлена из 5-го и 6-го пехотных корпусов. Она направилась по дороге к местечку Лиозна. В арьергарде за ней следовал 3-й кавалерийский корпус.

Средняя колонна, состоявшая из 3-го пехотного корпуса Н. А. Тучкова 1-го, пошла к селу Веледичи, имея в арьергарде 2-й кавалерийский корпус. Главная квартира также была переведена в Веледичи.

Левая колонна, составленная из 2-го и 4-го пехотных корпусов, следовала по большой дороге к селу Агапоновщино.

Наполеон, лишенный какой-либо достоверной информации, был вынужден делать свои распоряжения наугад, исходя из предположения, что Барклай-де-Толли не мог отступить иначе, как к Смоленску, дабы постараться войти в соединение с князем Багратионом.

Смоленск в это время был занят небольшим резервным корпусом под начальством генерал-адъютанта барона Ф. Ф. Винценгероде, составленным из батальонов и эскадронов, взятых из рекрутских депо Вязьмы, Ельни и Рославля.

Как отмечает генерал М. И. Богданович, французские войска были крайне утомлены «недостатком в провианте и фураже» и «изнемогали от зноя, доходившего в тени до 28 градусов[33]» [19. С. 205].

С другой стороны, офицер артиллерии Н. Е. Митраевский констатирует:

«Во весь наш поход от Лиды до Дриссы и оттуда до Смоленска, несмотря на <…> трудные переходы, все до последнего солдата были бодры и веселы. Больных и отсталых было не более, как в обыкновенных походах; лошади были в хорошем теле и не изнурены» [92. С. 34].

Скорее всего, именно это обстоятельство и привело в конечном итоге к тому, что Барклаю-де-Толли и Багратиону удалось опередить неприятельские корпуса, им противопоставленные, и их армии поспешили к Смоленску — городу, который по справедливости можно назвать ключом от всей России.

И вот уже 2-й и 4-й корпуса соединились с 3-м в Поречье, а 5-й и 6-й прибыли к Рудне. Дальнейшее движение к Смоленску шло в двух колоннах.

Н. А. Полевой описывает действия Барклая-де-Толли следующим образом:

«Он шел на Поречье, охраняя отправленные туда обозы и тяжести; Дохтуров был отряжен поспешно в Смоленск, предупреждая могущее быть движение туда Наполеона. Он достиг Смоленска 31 июля. Барклай-де-Толли был в Поречье 29-го и 1 августа также сдвинулся к Смоленску» [110. С. 25].

17 (29) июля левая и средняя колонны русской армии соединились при городе Поречье, куда переведена была и главная квартира Барклая-де-Толли.

Теперь, похоже, ничто уже не могло воспрепятствовать соединению 1-й и 2-й Западных армий.

20 июля (1 августа) главные силы 1-й Западной армии соединились в Смоленске и стали лагерем.

В то же время и князь Багратион равномерно шел к Смоленску: 19 (31) июля он подвинулся от Мстиславля к местечку Хиславичи, 20-го пришел к селу Герчикову, 21-го — к Ржавцу и, наконец, 22-го прибыл к Смоленску.

Как ни стремился Наполеон разбить русские армии порознь, добиться этого ему не удалось. Пройдя за 38 дней отступления более шестисот километров, 22 июля (3 августа) 1-я и 2-я Западные армии соединились в районе Смоленска. Это было первой большой неудачей Наполеона в войне 1812 года.

А 21 июля (2 августа), в тот день, когда обе русские армии находились на расстоянии одного дневного перехода друг от друга, князь Багратион лично приехал в Смоленск и тотчас же явился к Барклаю-де-Толли. При встрече Михаил Богданович сказал:

«Узнавши о вашем приезде в Смоленск, я уже готов был ехать к вам» [19. С. 218–219].

Михайловский-Данилевский рассказывает:

«При свидании главнокомандующих все объяснилось; недоразумения кончились. <…> Князь Багратион был старше Барклая-де-Толли в чине, но от Барклая-де-Толли, как облеченного особенным доверием монарха, не были сокрыты мысли его величества насчет войны, и ему, как военному министру, были также известны состояние и расположение резервов, запасов и всего, что было уже сделано и приготовлялось еще для обороны государства. Князь Багратион подчинил себя Барклаю-де-Толли, который в прежних войнах бывал часто под его начальством.

Первое свидание продолжалось недолго. Оба главнокомандующие расстались довольные друг другом. Вот собственные их выражения из донесений государю: “Долгом почитаю доложить, — говорил Барклай-де-Толли, — что мои сношения с князем Багратионом самые лучшие. <…>” “Порядок и связь, приличные благоустроенному войску, — писал князь Багратион к его величеству, — требуют всегда единоначалия; еще более теперь, когда дело идет о спасении отечества.<…>”

“Я весьма обрадовался, услышав о добром согласии вашем с князем Багратионом, — отвечал государь Барклаю-де-Толли. — Вы сами чувствуете всю важность настоящего времени, и что всякая личность должна быть устранена, когда дело идет о спасении отечества”. В тот же день император писал к князю Багратиону: “Зная ваше усердие к службе и любовь к отечеству, я уверен, что в настоящее, столь важное для оного время, вы отстраните все личные побуждения, имея единственным предметом пользу и славу России. Вы будете к сей цели действовать единодушно и с непрерывным согласием, чем приобретете новое право на мою признательность”» [95. С. 99].

Очевидец встречи Барклая-де-Толли и князя Багратиона А. Н. Муравьев потом вспоминал, что генералы и офицеры, которые «единодушно не терпели Барклая», узнав о согласии между двумя командующими, «негодовали на сей оборот дела» [101. С. 102].

«По соединении обеих армий, они представляли громаду сил в 120 000 человек под ружьем; надлежало только сообразить дальнейшие действия» [33. С. 200].

К сожалению, «сообразить дальнейшие действия» оказалось весьма непросто, ибо все разговоры о единодушии и согласии между Барклаем-де-Толли и Багратионом были явной попыткой выдать желаемое за действительное.