Муля, не нервируй… Книга 4 - А. Фонд

хотел! А то, что все волновались и переживали — это никого не волнует, да, Муля? А то, что утром все проснулись и обнаружили, что Мули нет — это как⁈ Муля ушёл подговаривать руководство идти к Сталину и Муля утром больше уже не вернулся. И вот что мы могли думать?

Я промолчал — крыть было нечем.

— А заколка… — начал Аркадий Наумович, а Дуся опять влезла:

— Дык она одетой спала же, Валька ваша! Вот косу-то и не расплела. А, видать, повернула голову во сне, вот заколка и соскочила. А я потом постелю Мулину перестилала и нашла. Кто ж знал, что вы начнёте вот это вот всё!

— Ну потому что… — ответила Анна Васильевна, но Дуся набросилась и на неё:

— Да как бы я допустила оргию-то, а⁈ Ну сами подумайте! Неужто я Муленьке зла желаю? Валька ваша деваха славная, грамотная, вот только маленько с придурью. А Муленьке нашему самая лучшая жена нужна. Так что я всё зорко контролирую! Мимо меня ни одна мышь не проскочит!

— Ну, знаете! — возмутилась Анна Васильевна и тут же добавила, — я, между прочим, два редких экзота отдала Муле для общего блага!

— А я смету посчитала, — подала голос Валентина, которая спокойно доела борщ, доела котлеты и перешла уже на пирожки.

— Вот и хорошо! — подытожила Дуся, — все бы так Муленьке помогали. А то только он всем.

На этом консилиум закончился, гости немного попили чай и, прихватив, упирающуюся и немного осоловелую от еды Валентину, и её чемодан, отбыли восвояси.

— Я так понимаю, сегодня ты обучать меня не будешь? — спросила Вера, когда за гостями закрылась, наконец, дверь, а Дуся засуетилась, убирая со стола остатки пиршества.

Я вздохнул и откинулся на спинку стула.

— Ну почему же? Всё в силе. Действуем так, как договорились.

Жасминов, который уже намылился было уходить и задержался лишь только потому, что оставить недоеденный пирожок было выше его сил, с любопытством посмотрел на нас с Веркой и решительно долил себе ещё чаю. Уходить он явно не собирался.

Дуся нахмурилась, но не сказала ничего.

— Я готова, — усмехнулась Вера и поставила свой стул так, чтобы быть напротив меня.

— Тогда погнали! — кивнул я и начал обучение, — итак, Вера, если ты хочешь, чтобы на тебя оборачивались не только подвыпившие посетители ресторана, но и мужчины с деньгами, властью и высокими запросами — забудь всё, что ты знала до этого…

— Ты сейчас Завадского имеешь в виду? — ничуть не стесняясь изнывающего от любопытства Жасминова, спросила Верка.

— И его, — кивнул я и продолжил. — Главный вопрос для тебя заключается в том, готова ли ты внутренне перестать быть «той, что в ресторане в подтанцовке ноги показывает», как совсем недавно метко выразился достопочтенный Аркадий Наумович.

— Видел б ты как он меня склеить пытался, — хихикнула Верка. — За ноги лапал, и чуть слюной не захлебнулся, моралист хренов.

Дуся фыркнула, перетирая вымытые тарелки, но комментировать не стала, воздержалась.

— Итак, первое, что ты должна понять: мужчины реагируют не на длину твоей юбки или размер декольте, — я бросил красноречивый взгляд на её неубедительное одеяние и добавил. — Они реагируют на твою энергию. Всегда.

— Ну да, конечно, конечно, — Верка насмешливо закатила глаза. — Это мне ещё на репетициях подтанцовки говорили: «Держи спину, девочка!». Но только если я в короткой юбке — то отбоя от них нет.

— От кого отбоя нет, Вера? Ты же Завадского хочешь склеить. А у него совсем другие критерии. — Я покачал головой. — Ты можешь быть одета в мешок из-под картошки, но, если у тебя есть внутренняя уверенность, некий стержень — это сразу ощущается, и к тебе потянутся. А если ты будешь в самом дорогом и красивом платье, но внутри ни о чём — тебя сожрут и выплюнут. Поняла?

— И как это сделать? Стержень этот?

— Тренируйся, — сказал я, — подходи к зеркалу и тренируйся. Походка, взгляд, тембр голоса — всё это можно (и нужно) натренировать.

Вера задумчиво кивнула. Дуся и Жасминов сидели тихо, как мыши, и старались не пропустить ни единого моего слова.

А я продолжал сеять разумное, доброе, вечное, дальше:

— Теперь поговорим о магии.

Лица присутствующих вытянулись, и я торопливо уточнил:

— О женской магии. Есть приёмы, которые чётко работают на подсознание.

— Что за приёмы?

— Их всегда использовали и используют для разведки, вербовки и шпионажа. Начиная со времён правления династии Мин. На самом деле они очень простые и вы все их знаете. Только не применяете в жизни.

— Расскажи, Муля! — не сдержалась Верка.

— На пример, зеркаленье. Если мужчина слегка наклоняется к тебе — ты делаешь то же самое. Если он скрещивает ноги — повторяешь через пару секунд. Это создаёт ощущение близости, единения. Синхронизирует вас и настраивает на одну волну. На первый взгляд кажется ерунда, а на самом деле это довольно мощный приём…

— Хитро! — восхитился Жасминов, потирая руки.

Дуся фыркнула и дёрнула его за рукав. Он сконфуженно умолк.

— Дальше. Якорение. Когда мужчина смеётся или испытывает сильные положительные эмоции — незаметно прикасаешься к его руке или плечу. Потом, когда ты через время повторишь это прикосновение, он снова почувствует те же эмоции.

— А если он тупой и не понимает намёков? — хмыкнула Верка.

— Тогда переходим к пикапу, — вздохнул я.

— А что это? — удивилась она незнакомому слову.

— А это искусство соблазнения. Главный девиз — «не догоняй, а приманивай», — ответил я и пояснил. — Понимаешь, Вера, главная ошибка женщин в том, что они думают, что должны нравиться всем. Нет. Ты должна нравиться одному, но тому, кто тебе нужен.

— А если мне нужен только Завадский?

— Тогда веди себя так, будто у тебя уже есть всё, что он может предложить. Завадский не любит охотниц за его статусом главного режиссёра театра Моссовета, и охотниц за его деньгами — он любит тех, кто не зависит от его статуса. Поэтому он всегда и увлекался уже состоявшимися яркими женщинами — Цветаевой, Вульф, Марецкой, Улановой…

— Но я не Уланова и не Марецкая, — вздохнула Верка, — вряд ли его заинтересует актриса из подтанцовки ресторана.

— Используй, значит, психологию. Мужчина хочет