Стратегия. Экспансия - Вадим Денисов

Провалился человек, сразу схватился за сотовый – непреложная истина, – этот фактор и хотели использовать. Если он в радиусе захвата станции, то сразу идет засечка. И первый разговор – самый важный, где и успокоить надо, и показать правильный вектор действия, уберечь от ненужных ерзаний.

Те же, кто, попав сюда, прожил какой-то срок в лесу и выжил там, уже откричались, пережили и первый шок, и самые страшные, роковые думки. А передумали они многое; те, кто оказался в группе, советовались, обменивались мнениями, многие из них что-то уже поняли. «Выдержанные» «потеряшки», «трехзвездочные», как их называют, выходят почти всегда без истерики и излишних эмоций. Вымотанные, уставшие, грязные, они из последних сил ведут себя рационально, слушаются безоговорочно определившегося лидера и очень хорошо отсекают вторичное.

В последнее время я занимался не сталкерской или разведывательной деятельностью, а нормальной агентурной и вербовочной работой.

Нет, конечно, и пострелять нам с Шамом приходилось по делу, и побегать, и покататься. Да и «потеряшек» никто с плеч не снимет. Но основные для нашего звена акции происходили на «пакистанке» – поиск, договоренности и вывод остатков среднеазиатских монокластеров. Сначала это были единицы и одна маленькая группа выживших, в основном казахов. Шестерых человек, включая троих детей, мы с Монголом вытащили из Диких Земель. Казахи к нам ушли далеко не все. Позже вывели еще двоих – муж-узбек с женой-украинкой.

Но самая большая удача последнего месяца – это киргизы.

Переговоры в таких случаях идут долго, люди худо-бедно обжились на месте, отчасти приспособились, и менять плохое на очень плохое совершенно не склонны. Работали мы сначала через одного пакистанца, сданного нам пленным, – очень ценный кадр, бережем, как можем, с ними еще многое можно будет совершить, а потом вышли на представителя монокластера, забили стрелу, встречались на их территории, говорили, рассказывали.

Потом ждали решения киргизов на выход, правда, недолго.

Зато долго и нудно готовили операцию, потому как тамошние «паки» – так общо мы называем все разрозненные банды Диких Земель, выпускать никого со своих полянок не намерены, поселки монокластеров у них под контролем, в каждом есть соглядатай-прораб, типа «смотрящий».

В назначенный день поехали тремя машинами: «кавзик», мангруппа на своем монстрике и наш пикап со всей группой. Шнюшу решили не брать, авиацию не привлекать – точное время выхода не определишь, а самолет не воздушный шар, висеть не может. Встали у перевала.

В общем, в час Х завербованный протащил к киргизам Монгола, он один пошел – чем меньше людей бродят, тем больше шансов. Мы втроем на пикапе тихонько прикатили ночью к выбранному месту встречи, пологому холму – это вторая господствующая высота после перевала, ориентир «холм Лысый». Там машину припрятали в каких-то «саксаулах», ждем доклада.

Шам очистил дорогу, небольно завалил ножом надсмотрщика – и повел людей к нам. Шестнадцать человек, среди которых семь детей, – такую группу, знаете ли, по пересеченке тихо перебросить к дороге – дело непростое. Сначала они сами шли по «зеленке», узкой полосе кустарника, выходящей на холм, очень скрытно. К рассвету мы втроем встречали их на полпути, стало проще. Похватали вымотавшихся детей. Гоблин двух под мышки зацепил, еще одного – за спину, и потрусили к машине. На подходе вызвали по рации армейцев, те – броском с перевала, где и ждали команды, на холм, автобус следом. Рванули споренько, в открытую.

Вытащили всех, без потерь.

Когда наглую суету нашей техники на холме засекли вражины, было уже поздно.

Проснувшиеся от воплей часовых паки сунулись было двумя группами к трассе, а там у них одна из баз неподалеку, но тут же были остановлены ДШК армейской «шишиги» и тремя ручниками. Мангруппа и держала их на безопасном расстоянии, рубила хвосты, вышибала зубы, пока мы грузили людей с их нехитрым имуществом в «кавзик», к тому времени – уже почти «шушпанцер», с титановыми пластинами на бортах и пулеметным постом наверху. Мы по плану вообще не должны были ввязываться в бой, но Гоблин с Кастетом не выдержали, немного все же постреляли из ПКМ и «девятки» по вспышкам левой группы особо тупых ползунов.

Так вот, про поведение.

Киргизы держались очень собранно, не расслаблялись до последнего момента, реакция пошла лишь тогда, когда они упали на сиденья автобуса. И то… Старший в кластере – тот самый нейрохирург, Арстанбек Молдосанов, за судьбой которого так пристально следила Зенгер, владелец частной клиники, мужик толковый, порядок в сообществе держит. Жена у него красавица, спокойная, уверенная в себе уйгурка. Формально операционная сестра, на деле, как мне показалось, главный рулевой.

Остатки монокластера – всего три семьи, все из Бишкека. Одна – сплошь медики, другая, русские, в Бишкеке жили с рождения – династия с камвольно-суконного комбината, последняя семья работала на «Кыргызавтомаше», этнические иранцы, глава семьи Самир Мухаммедов, инженер-электронщик.

Тронулись быстренько, армейцы нас прикрывают. Хорошо они прикрывают: с ростом численности анклава Бероев выбил, подобрал и выучил кадры, теперь у него мангруппа на постоянной основе, шестеро «тяжелых». Под остатки очередей проскочили к перевалу, там «тяжелые» задержались – закупоривать трассу, оставлять добрую память, ставить мины. А мы покатили дальше – я с Монголом в автобусе, «хайлюкс» с моими «бандитами» позади.

Сидим, ничего не говорим, все устали, а «потеряшки» ничего не спрашивают – знают, что основное – в замке. И тут вдруг кто-то что-то тихо сказал, почти сразу по салону быстро прошелестел взволнованный разговор на незнакомом языке. Арстанбек выслушал, кивнул и громко, чтобы все слышали, обратился ко мне:

– Товарищ Демченко, люди волнуются, просят прояснить заранее.

– Что надо прояснить, Арстанбек? – не понял я. Потом подумал, что Молдосанов хочет что-то выяснить по условиям размещения: дети устали, люди проголодались.

Все не так.

– Мы ведь все помним, как наши вожди СССР развалили и что потом из этого вышло. Помним, что Бишкек пережил за последние годы. И новую жизнь в этом мире уже повидали, во всех красках…

– Слушаю тебя.

– Вот бумага, собрание проводили, да. Коллективно просим принять нас в российский анклав, – бухнул Арстанбек, решившись. – Люди думали, расписались.

Я слегка притормозил с реакцией. Вообще-то это моя прерогатива предлагать такое: давно дадены полномочия. Главы поселков, сталкеры, патруль, шериф. Ну и Командор, естественно. А тут вдруг сами, вперед паровоза!

– Как думаешь, Сергей, одобрит ваш президент? – пробудил меня староста. – Ты сам-то как, согласен будешь?

– Конечно, согласен! – на этот раз мгновенно откликнулся я. – И не волнуйся, Арстанбек, все наши будут согласны. Все.

Монгол, сидевший через проход, хитро посмотрел на меня. И тихо сказал: «Дзин-нь!»

Это был единственный «дзинь» за столь масштабную операцию, подготовка и проведение которой заняли чуть ли не два месяца.

Как всегда при таком итоге, пошла суета.

Вот ведь странное существо человек. И мечтаем, и прикидываем вечерами у Юрки, причем Сотников сидит рядом и занимается тем же самым, – что взять, что предпочесть при возможности выбора, случись такой «дзинь». Вот он случился и что? Все по новой, будто и не было наметок и обсуждений. Жаль, не можно узнать, а интересно – как бы это у немцев происходило, наверняка все заказывалось бы по строжайшему план-графику, никаких импровизаций, отсебятины и «вдругов».

Скучно, в общем.

А у нас опять «авось»! И это мне нравится, надеюсь, что такой подход в какой-то мере сохранится и при гипотетической Империи, которую размеренно и не спеша выстраивает Сотников. К «авось» у меня особое отношение. Я считаю, что это есть не что иное, как многострадально выработанная привычка русских оглядываться в самый последний момент, в ожидании удара. Который неизбежно последует, как всегда: со всех сторон, ото всех рубежей и границ. Врожденная попытка учета неявных обстоятельств и факторов, стремление в самый последний момент довериться интуиции, которая уже что-то там сообразила и… – вывезет!

Поэтому через несколько минут…

Пш-шш…

– «Демон» – «Черной Мезе».

– В канале. Слушаю, Руслан.

– Ты инициатор?

– Не поверишь: сами.

В салоне все притихли, слушают, ничего не понимая. Начальники разговаривают, что-то там решают – не их ли судьбу?

– Понял тебя. Главный меня дернул, сорок минут пошли.

– Понял, засомневался?

– Так точно, советуй давай.

– Типа радиоконференции? Хех.

– Гришку достать не могу. Мне не смешно, Главный ждет.

– Что там вкинули?

– Без пятерки полста одну и две десятых тонны огурцов…

– Мать его… и второй есть?

– Есть. Две «Дашки» и двадцать четыре ППШ.

– Охренеть… И что делать?