Войны Суздальской Руси - Михаил Елисеев

Вот тут на сцену и вышли два рязанских боярина, которые присутствовали на этом собрании, — Борис Куневич и Детилец. Честно говоря, даже удивляет, как рязанцы оказались на собрании представителей Владимиро-Суздальской земли. Нечего им там было делать, не их эта забота думать о князе для своих соседей. К тому же отношение высокого собрания к Глебу Рязанскому было известно. Но тем не менее два боярина не только присутствуют, но и активно участвуют в прениях. И агитируют они за братьев Ростиславичей, сестра которых замужем за князем Глебом. А Глеб сейчас — эта реальная военная сила, с которой приходится считаться. В итоге в нарушение всех прав, по которым власть в княжестве должна была принадлежать Михалко и Всеволоду как сыновьям Юрия Долгорукого, на княжение позвали их племянников. При этом ростовцы умудрились переругаться с суздальцами, поскольку стали выяснять, какой город старше и где будет княжеский двор.

По окончании совещания было отправлено посольство в Рязань, и там было окончательно обговорено с Глебом, что он посодействует в утверждении на княжении своих родственников. После этого, прихватив с собой рязанских вельмож, посольство отправилось в Чернигов за Ростиславичами.

Черниговский князь Святослав Всеволодович был человеком очень умным и дальновидным, недаром он прошел хорошую школу во время войн Юрия Долгорукого. Когда к нему явилось это пресловутое посольство и объяснило цель своего визита, князь прекрасно понял, к чему идет дело. А шло оно к большой крови. Святослав был уверен, что Михалко и Всеволод от своих прав на княжение никогда не отступятся и будут бороться с племянниками до конца. В.Н. Татищев указывает, что поскольку Ростиславичи были внуками Святослава по линии матери, то дед постарался объяснить им всю неразумность принятия предложения от ростовских и суздальских бояр. Что закон и право не на их стороне: «Сия есть вотчина Юриева, которого настоящий наследник сын его, а ваш стрый Михалко, которым оные прежде крест целовали. И не могут сии своего права вам уступить, но воздвигнут войну и разорят землю, и кто ведает, кому в том Бог поможет. Ежели же хотите без пролития крове получить себе участие, то лучше о том договор учинить со стрыями вашими» (В.Н. Татищев).

Ситуация осложнялась тем, что в данный момент Михалко вместе с Всеволодом приехал в гости к Святославу и здесь они могли узнать о целях посольства. Да и спорить с могущественным дедом Ярополку и Мстиславу было себе дороже. Поэтому Ростиславичи для виду согласились с его доводами и целовали крест, что признают старшинство Михалко. Но одновременно они продолжали вести переговоры с посольством и вельможами Глеба, обговаривая все условия будущего вокняжения. Свои козни им удалось сохранить в тайне, и в итоге племянники с дядьями выехали из Чернигова, отправившись в Залесье. Первыми в Москву приехали Михалко и Ярополк, а там коварный племянник посоветовал дяде подождать его пару дней, поскольку есть большая необходимость отъехать по делам. А сам прямым ходом рванул в Переславль-Залесский, где и был с честью принят ростовскими боярами. Там же собрались полки со всего княжества, включая и 1500 владимирских дружинников. Владимирцы явно не желали видеть на княжении Ростиславичей, но, поскольку от Михалко и Всеволода не было никаких известий, были вынуждены согласиться с решением ростовской и суздальской знати.

Князь Михалко был личностью довольно примечательной. Любопытную его характеристику оставил В.Н. Татищев: «Ростом был мал и сух, борода узкая и длинная, волосы долгие и кудрявые, нос нагнутый, весьма знающим был Писание, с греками и латинами говорил на их языках, как по-русски, но о вере никогда прения иметь не хотел и не любил, поставляя, что все прения от гордости или невежества духовных происходят, а Закон Божий всем один есть».

Казалось бы, книгочей и учёный человек. Но мы знаем, что в битвах князь был храбр, да и в ратном деле смыслил. Поэтому, когда Михалко узнал о подлости племянника, он не растерялся, а двинул прямиком на Владимир-Суздальский, где и был с радостью принят жителями. Но Ярополк моментально оценил обстановку, а потому, воспользовавшись тем, что у него под рукой оказались войска, собранные боярами со всего княжества, выступил в поход на Владимир. Очевидно, что племянник планировал быстро расправиться с дядей. Владимирцы оказали Ярополку отчаянное сопротивление, и осада города затянулась на семь недель. Причем это не было топтанием под стенами города с целью взять врага измором, как это частенько практиковали русские. За Владимир-Суздальский развернулись ожесточенные бои, воины Ярополка штурмовали город, а защитники отражали их атаки на валах столицы. В Лаврентьевской летописи так и прописано: «Володимерцы бъяхутся с города». Сильнейшую крепость Северо-Восточной Руси, имеющую три линии обороны, взять было очень не просто. Тогда на помощь Ярополку явился брат Мстислав, а затем прибыли муромские и рязанские полки. Новоявленные союзники выжгли и разграбили окрестности Владимира, а Ростиславичи этому не сумели помешать. Хотя, что вполне возможно, просто не захотели. После прихода к врагу подкреплений положение осажденных значительно ухудшилось, потому что в городе начался голод.

В итоге, когда голод сделался нестерпимым, защитники решили открыть ворота. Михалко тайно покинул столицу и отправился в свой удел, в Переяславль-Южный, пообещав горожанам вернуться. А владимирцы тем временем били челом Ярополку, говоря, что бились не против него, а против ростовских мужей, которые, по свидетельству Лаврентьевской летописи, хотели посадить во Владимире-Суздальском посадника, а сам город пожечь. Об этом же пишет и В.Н. Татищев. Он отмечает, что горожане заслужили снисхождение тем, что покаялись перед победителем.

После бегства своего главного врага Ростиславичи стали делить добычу. Ярополк получил Владимир и Юрьев-Польской, а Мстислав — Ростов и Переславль-Залесский. Суздаль братья оставили в совместном владении. Глеб Рязанский, набив обозы награбленным во владимирских волостях добром, убрался восвояси, прихватив заодно меч святого Бориса и образ Пресвятой Богородицы, привезённый из Вышгорода Андреем Боголюбским. Ещё одним следствием победы Мстислава и Ярополка стало то, что Юрий Андреевич был вынужден покинуть Новгород.

Казалось, что теперь во Владимиро-Суздальской земле наступит мир и покой, но не тут-то было! Князья стали ублажать тех, с помощью кого сумели захватить власть, раздавая этим людям земли и волости. Сразу же начались грабежи и поборы, мздоимство в княжеских судах достигло невиданных размеров, и народ буквально стонал от творившихся несправедливостей. Но что примечательно, сами Ростиславичи в делах правления участия практически не принимали, служа лишь своеобразной парадной вывеской княжества. Зато для бояр наступило полное раздолье: «А сама князя молода бяста, слушая боляръ, а боляре учахуть я на многое именье» (Лаврентьевская летопись). А боярину главное — закрома свои боярские добром набить.

Больше всего в данной ситуации досталось жителям Владимира-Суздальского. Победители, ростовское и суздальское боярство, сформулировали постулат, который являлся сутью их политической программы: «В Белой же Руси старейшие грады Ростов и Суздаль, а Переяславль же, Владимир и прочие суть пригороды сих двух, из-за того их совет не потребно слушать» (В.Н. Татищев). Горожан сильно утесняли и притесняли, а они уже не имели возможности выступить против новой власти. Поэтому приходилось терпеть. И сносили они всё это до тех пор, пока в городе не начался ничем не прикрытый грабеж церквей и монастырей. Когда же наиболее ретивые сторонники Ростиславичей запустили руку в церковную казну Успенского собора, терпение жителей Владимира лопнуло. Для начала посланцы от города побывали в Ростове и Суздале, где прозондировали почву по поводу будущего совместного выступления против Ростиславичей. Ответ они получили примерно такой: мы с вами совершенно согласны, но местные бояре поголовно поддерживают Мстислава с Ярополком, а потому мы вам в сем деле не помощники.

И что оставалось делать владимирцам? Только идти на поклон к Михалко и Всеволоду. Двое знатных горожан отправились в Переяславль-Южный и там, напомнив братьям Юрьевичам об их законных правах на Ростово-Суздальскую землю, позвали на Владимирское княжение. Просили защитить силой наследие их старшего брата Андрея, обещая всяческую помощь со своей стороны. Михалко и Всеволоду терять было нечего, и они это предложение приняли.

Михалко был человеком предусмотрительным и прекрасно понимал, что их с братом сил явно не хватит для борьбы с Ростовом и Суздалем. Даже если учесть ту помощь, что обещали оказать жители Владимира. Нужен был союзник, и союзник сильный. Им оказался Святослав Черниговский. Михалко и Всеволод действовали очень хитро — они обратились к князю с просьбой о помощи, указав при этом, что договор с Ростиславичами заключался при его непосредственном участии. Ярополк и Мстислав нарушили крестное целование, сознательно пошли на обман и этим поступком опозорили не только себя, но и своего деда. После того как ими была захвачена власть, в Суздальской земле воцарилась смута, и чем там теперь все закончится, неизвестно.