Войны Суздальской Руси - Михаил Елисеев

4. Вышгородская конфузия (1173 год)

Того же лета посла князь Андрей сына своего Юрья со многими полки на Давыда Ростиславичя к Вышегороду и стояще около Вышегорода 9 недель, не успев ничто же, возвратившеся.

Пока Андрей Боголюбский воевал с новгородцами, в Южной Руси продолжалась вялотекущая усобица, поскольку киевский князь Глеб Юрьевич увяз в противостоянии с Мстиславом Изяславичем. Борьба между ними продолжалась с переменным успехом, Мстиславу даже удалось ненадолго захватить Киев, но удержать город он не смог, и всё опять вернулось на круги своя. К тому же волынский князь вскоре умер, а его наследнику Роману, недавно изгнанному из Новгорода, стало не до Киева.

Однако и здоровье князя Глеба резко ухудшилось, и этот некогда сильный и мужественный воин даже не смог сесть на коня и повести войска против половцев, которые вторглись на Русь. Разболевшийся князь призвал своих младших братьев Михалко и Всеволода, поручив им отразить половецкий набег. Михалко Юрьевич был опытным воеводой и необычайно храбрым бойцом. Совсем недавно по поручению Глеба он с малыми силами — сто переяславских дружинников и полторы тысячи берендеев — ходил против семитысячной половецкой орды. В битве Михалко лично повел свои немногочисленные войска в бой, был ранен копьем в бедро, но продолжал мужественно рубиться с кочевниками. Половцы были разгромлены наголову, полторы тысячи их попало в плен, а остальных посекли ратники Михалко. Лишь хан Тоглий сумел тогда убежать с поля боя. И вот теперь Глеб снова просил младшего брата выступить против степняков.

Михалко вновь проявил себя как талантливый военачальник. Выяснив, что противник перешел Буг, князь выступил в поход. Собрав под свой стяг торков и берендеев, он атаковал половцев, когда те, отягощенные добычей и полоном, возвращались в степи. Численный перевес врага никогда не смущал храброго князя, и он, по ходу движения развернув войска в боевые порядки, обрушился на растянувшуюся в походе орду. Разгром степняков был полный и безоговорочный. Примечательно, что в разгар сражения часть пленных половцев была перебита, поскольку княжие мужи посчитали, что они могут освободиться и вновь ударить по русским и черным клобукам. Воевода Володислав обратился к князьям со следующими словами: «Се держим колодникы собе на смерть, но повели княже ать посекуть и» (Ипатьевская летопись). Михалко с доводами согласился, и черные клобуки порубили половцев саблями. Братья с победой вернулись в Киев, но Глеб Юрьевич недолго радовался их триумфу, поскольку 20 января умер от болезни.

Хоть В.Н. Татищев и пишет, что Глеб «был муж: правдивый, кроткий и всяким благонравием украшен», но это далеко не так. Рассуждения про кротость оставим в стороне, отметим лишь, что, за исключением правдивости, у князя была и масса других положительных качеств. Будучи наполовину половцем, Глеб был храбрым воином и грамотным военачальником. Никогда не покушался на чужое, но и свое не отдавал. По большому счету, именно он, командуя половецкой ордой в битве у Боловеса, в третий раз добыл своему отцу Юрию Долгорукому златой киевский стол. И Андрей мог быть спокоен за Киев, пока там находился Глеб. Теперь же всё менялось.

К тому же по Руси поползли слухи о том, что князь был отравлен киевлянами. Это нашло отражение на страницах летописей, поскольку в дальнейшем Андрей потребует у Ростиславичей выдачи тех, кого он подозревал в этом черном деле: «Выдайте ми Григоря Хотовича, и Степанъца, и Олексу Святословця, яко те суть умориле брата моего Глеба» (Ипатьевская летопись). Но слухи слухами, а на первый план вышел вопрос о том, кто будет княжить в Киеве.

Лучше всех в ситуации сориентировался Владимир Мстиславич, дядя недавно умершего Мстислава Изяславича. Князь быстро появился в стольном городе и уселся на златой киевский стол, руководствуясь принципом: кто не успел, тот опоздал. Но времена изменились, и теперь, чтобы стать князем Киевским, требовалось разрешение от властелина Залесских земель. А Боголюбский такого подарка Владимиру делать не собирался, у него были свои виды на нового кандидата в киевские князья. Летописец так и записал: «Аньдрееве же не любо бяше седенье Володимере Киеве» (Ипатьевская летопись). Владимир Мстиславич против силы Андрея сделать ничего не мог.

Боголюбский предложил стать киевским князем своему союзнику Роману Ростиславичу Смоленскому, который с благодарностью принял это предложение. К тому же владимирский князь в случае необходимости обещал Роману вооруженную поддержку. Мы не знаем, что стал бы делать в данной ситуации Владимир Мстиславич, поскольку он вскоре заболел и умер. Но скорее всего, он, как обычно, убежал бы из города. Недаром В.Н. Татищев дал ему довольно нелестную характеристику: «Сей князь многие беды и гонение от Мстислава, племянника своего, претерпел, бегая в Галич, Рязань, к венграм и к половцам, но все за свою вину и непостоянство, и никто из князей его не любил».

Итак, достойный кандидат на княжение в Киеве был найден. Но тут случился казус. Из Торческа прибыл младший брат Андрея Михалко и уселся на златой стол. Правда, с могущественным родственником он это решение не согласовывал, действуя на свой страх и риск. Вскоре в городе появилось посольство из Владимира-Суздальского и объявило киевлянам о том, что княжить у них будет Роман Ростиславич. Правление Михалко быстро закончилось, потому что киевские послы ушли в Смоленск звать Романа на княжение. Но времена были смутные, и киевлянам было страшно оставаться без князя. Потому били они Михалко челом и, зная его храбрость, просили остаться в городе до прибытия Романа. Князь согласился и правил вплоть до появления в Киеве Романа Ростиславича. Это произошло 1 июля 1171 года.

Относительная стабильность в Южной Руси привела к тому, что в феврале 1172 года войска Андрея Боголюбского совершили большой поход на Волжскую Болгарию. В который уже раз владимирский князь действовал по установившемуся шаблону — сам в поход не шел, а отправлял сына Мстислава и главного воеводу Бориса Жидиславича.

Зимой Боголюбский объявил о походе и стал собирать войска. Князь Мстислав Андреевич и воевода Борис Жидиславич со своими личными дружинами прибыли к Городцу на Волге. Старый союзник Андрея, рязанский князь Глеб Ростиславич, опять в поход не пошел, а отправил сына с дружиной. Примеру своих коллег последовал и муромский князь. Собравшись в Городце, князья стали поджидать прибытия пеших полков.

Но ожидание неожиданно затянулось на целых две недели. Судя по всему, ни ратники, ни воеводы не хотели идти в этот поход. Этот момент четко подметил летописец: «Зане непогодье есть зиме воевати Болгаръ, и подуче не идяху» (Лаврентьевская летопись). В.Н. Татищев тоже обращает внимание на то, что «войска весьма лениво собирались». Полки в поход выступили, но шли медленно, с остановками, задерживаясь по поводу и без. В итоге в Городец так никто к назначенному сроку не пришел. Я не думаю, что такое было бы возможно, если бы во главе войск стоял сам владимирский князь.

Между тем зима заканчивалась, и надо было что-то делать. Будучи человеком решительным, Мстислав Андреевич выступил в поход со всеми наличными силами. Таким образом, в Волжскую Болгарию вторглись лишь княжеские дружины, без поддержки пеших полков. Но с другой стороны, располагая лишь конными гриднями, Мстислав получал возможность быстрого маневра на вражеской территории. Что сын Боголюбского блестяще и использовал.

В.Н. Татищев определяет численность его отряда в 2000 бойцов. Для ведения большой войны силы были невелики, но для стремительного набега их было вполне достаточно. Сначала русские вторглись в мордовские земли и разорили шесть больших сел, после чего напали непосредственно на Волжскую Болгарию. Был захвачен некий город, причем всё мужское население было перебито, а женщины и дети уведены в плен. Видя, что главные силы так и не подходят, войско Мстислава, отягощенное большим полоном и богатой добычей, повернуло назад и пошло к Оке.

Это было сделано вовремя, поскольку болгары оправились от первого шока, вызванного внезапным нападением, собрали до 6000 воинов и кинулись в погоню за Мстиславом. Понимая, что с большим обозом ему без боя не уйти, князь отправил всю добычу и пленных вперед, а сам с конными дружинами решил отвлечь внимание врага. Маневр удался, и большой обоз, а также тысячи пленных были благополучно переправлены через Оку. После этого стал уходить и сам Мстислав. Вот здесь и сыграл решающую роль тот фактор, что все дружинники были конные. Мобильная рать Мстислава Андреевича сумела оторваться от преследования и отойти к Оке. Противников разделяло всего двадцать верст, но болгары так и не сумели догнать русских, которые благополучно ушли на противоположный берег.