Керенский. Вождь революции (СИ) - Птица Алексей

— Вы мне угрожаете?

— Нет, но есть разные векторы развития событий, а также чаяния людей, чьи интересы могут очень сильно отличаться. Я хочу убрать противоположные векторы и оставить единственный полезный. А для этого мне необходимо восстановить порядок и убрать хаос.

— Но вы же сами его создали!

— Создавали его все, а не я один, — отрезал Керенский. Или вы хотите меня убедить в том, что вы в этом не участвовали?

Генерал промолчал, гневно буравя Керенского светлыми глазами. Он просто не знал, чего ещё ждать от неожиданно прибывшего министра.

— Так вот, для восстановления порядка мне нужны люди. Грамотные люди, а не те, кто только вчера вышел из-за школьной скамьи, либо вернулся из ссылки. Может кто-то другой этого не понимает, но всё решают кадры и верность.

— Верность я вам не обещаю, но если всё вами сказанное имеет отношение к России, то я готов выслушать ваше предложение.

— Мне пока достаточно вашего принципиального согласия на работу со мной.

— На какой должности?

— Я пока не могу вам этого сказать. Всё не так просто, лишь одно я вам могу пообещать: вас освободят через неделю, а может быть и раньше. Вы должны на время исчезнуть из активной жизни, ничем себя не проявляя, но дать знать, где вас можно найти. За это время я подберу для вас должность. Армия сейчас в дичайшем раздрае, и многим генералам я не верю. Вам же должна быть известна поговорка о том, что кто предал один раз, тот предаст и второй.

— Известна, — ответил Секретёв и отвёл взгляд.

— Прекрасно! Тогда вы должны мне дать слово офицера и слово чести в том, что будете работать на меня в случае вашего освобождения.

— Я вам его дам лишь только в том случае, если вы не заставите меня делать то, что позорит меня как офицера и будет использовано против России.

— Хорошо, в таком случае я освобожу вас от вашей клятвы.

— Я согласен.

— Прекрасно! Мы не будем подписывать никаких письменных обязательств, чтобы не дискредитировать друг друга. Ни вам, ни мне это не нужно.

— Я даю вам слово офицера и клянусь своей честью!

— Я принимаю вашу клятву. Может быть, у вас есть какая-либо просьба, пока вы находитесь в заточении?

— Да, если можно, прошу принести мне чернила и бумагу.

— Хорошо, ваша просьба будет исполнена. Уведите арестованного, — крикнул Керенский в закрытую дверь. В дверь постучали. Получив разрешение, вошёл охранник и вывел из комнаты генерала, чтобы снова отвести его в камеру под номером 59.

Глава 20. Жандарм

"Прав был старик-большевик, объяснивший казаку, в чем большевизм. На вопрос казака: а правда ли, что вы, большевики, грабите? — старик ответил: да, мы грабим награбленное."

"Есть сведения, что один броневик, который был у восставших, бежал за город. Принять все меры к задержанию этого броневика." В.И. Ленин

Следующим на «прием» был запланирован Евгений Константинович Климович, генерал-майор и начальник особого отела, занимающегося политическим сыском во всех его проявлениях.

Вскоре привели и его. В комнату для допроса вошёл моложавый подтянутый генерал с круглым лицом, усами вразлёт и твёрдым, умным взглядом человека, много повидавшего и испытавшего. Этот человек знал очень много, в том числе и о Керенском. Скорее всего, он знал даже больше, чем собственно, и сам Алекс.

Под проницательным взглядом вошедшего министр юстиции невольно поёжился. И ему резко расхотелось разговаривать с заключённым, предвидя непростой и, возможно, весьма неприятный разговор. Но встать и уйти, либо попросить охранника увести заключённого, было бы трусостью и малодушием. А этим Алекс не страдал, в отличие от прежнего Керенского.

— Евгений Константинович, вы, я так полагаю, знаете меня по долгу службы.

— Да, наслышан. С какой целью вы меня вызвали к себе?

Алекс помахал неопределённо перед собой правою рукою.

— Я вас вызвал посоветоваться.

— Что? Посоветоваться со мной. Это интересно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну, вот видите, я смог вас удивить, что весьма непросто, учитывая, в какой должности вы до этого были.

— И в чём же вы намерены со мною посоветоваться?

— Я хотел бы, чтобы вы рассказали, все, что обо мне знаете.

— Да? И зачем вам это? Вы хотите сразу после этого избавиться от меня? Вы считаете меня дураком?

— Нет, я не буду перед вами кривляться, если вы подумали об этом, но хотелось бы узнать от вас о своих пороках. Взгляд, так сказать, со стороны. Я знаю, что я порядочная сволочь в ваших глазах, но политическая жизнь не даёт ни одного шанса тем, кто не в состоянии быть гибким и изворотливым во многих вопросах. Хочешь жить, умей вертеться, как говорится в известной народной пословице. А уж среда социалистов — это тот ещё серпентарий. Да и ваша организация не менее сложна. Впрочем, я хотел бы узнать о вашей информированности относительно меня. Обещаю, что для вас это не будет иметь никаких последствий.

Всё это время Климович заинтересованно смотрел на собеседника усталыми от заключения взглядом.

— То есть, вы хотите от меня узнать о себе?

— Да, и как можно больше. А убивать вас мне нет никакого смысла. Проще оставить вас гнить в этой тюрьме. Ведь за вас никто не заступится. Сейчас все озабочены своею судьбой. А те, кто мог бы это сделать, утеряли всякое влияние, которое имели, и вы это прекрасно знаете.

— Ясно. Не знаю, зачем это вам надо, но хорошо. Мне действительно уже не будет хуже, чем есть, и я не собираюсь у вас просить своего освобождения. Это для меня неприемлемо. Слушайте.

— Вы масон и состоите в ложе Великого Востока России довольно долго, ещё с шестого года, одно время были даже её секретарём. У вас обширные связи с эсерами. Есть связи с французской Женераль Сюрте, а через неё и с английской разведкой. Вы неплохой адвокат и оратор. По человеческим качествам, вы неразборчивы в методах, лживы, себялюбивы до психического расстройства.

Ещё задолго до начала мировой войны вы прославились в эсеровских кругах истериками по поводу убийства царя: "Почему до сих пор не уничтожен Николай! Это безобразие, позор!" — вот ваши слова. А политическая деятельность, по отзывам ваших одноклассников, началась задолго до вашего взросления. Еще будучи учеником младших классов в ташкентской гимназии, вы составили список гимназистов для организованного избиения соседнего класса.

Вам убить человека — как чаю выпить, только сделаете вы это чужими руками. Вы как гиена. Много кричите про справедливость, но быстро сожрете слабого или больного. Вот такой вы человек, простите за некоторые скотские слова. Тюрьма очень хорошо помогает любому человеку оскотиниться. Я держусь, но вы сами просили начистоту, так вот, извольте…

Алекс Керенский неподвижно сидел, онемев от морального шока. Только что он узнал о себе любимом очень многое, если не всё. Что же, с такой репутацией только диктатором и становиться, а он ещё думал и сомневался. А тут всё очевидно. Эсеры сплошь террористы, на их руках крови больше всего, чему тут удивляться. А генерал молодец, взял и вылил на него всю правду, которая больше похожа на ведро с отходами, как в привокзальном общественном туалете.

В комнате для следственных действий повисло тягостное молчание. Керенский размышлял над полученной информацией, не зная, что ответить. А Климович уже жалел, что позволил себе опуститься до уровня человека, сидевшего перед ним. «Низко, как это низко, — корил он себя, — Зачем я прибегал к таким выражениям, это недостойно дворянина».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Наконец Керенский, шокированный полученной информацией, обдумал всё, что услышал. После чего сделал неочевидный для многих вывод. А генерал честен, прямолинеен и не трус! Такие ему и нужны. А уж шакалов он и так найдёт, людишек с мелкими душонками во все времена и во всех эпохах было хоть отбавляй.

— Прекрасно! Я столько нового узнал о себе. А вы, генерал, абсолютно лишены инстинкта самосохранения.