Депутатский запрос - Иван Афанасьевич Васильев

человеке, Володи можно было не бояться: он не курил, не бранился, не пил, был честен, справедлив и великодушен. Правда, он не очень любил, когда во время работы ребята вертятся под руками, и никогда ничего не объяснял, хотя умелость его была удивительна и мог бы многому научить. Но в общем, мы считали его полезным человеком, все относились к нему доброжелательно, и я, как педагог, думаю, что если судьба «подкидывает» такого «чудика» детскому коллективу, отстранять его не надо. Такого рода людей что-то ведь тянет к детям, иначе бы они обходили нас стороной, может быть, их мир в какой-то мере сродни детскому, хотя бы по чистоте чувств.

13 августа 1984 года

Вчера: допоздна беседовали с Витей, вспоминали детский дом. Он все хорошо помнит: и Володю Моника, и игры, и походы, и работу в поле. Я спросил его о той игре, в которой я предложил ему неприятную роль, он поправил меня: оказывается, роль «продавшего доски» отводилась Коле Петрову, тоже милому, доброму пареньку, а Витя был председателем детского совета и должен был разыграть всю эту «комедь». В сущности, дело от этого не менялось, я спросил, не отразилась ли на нем та роль в смысле отрицательного восприятия мира. В ответ он сказал, что рассказывает своим детям о наших играх и они слушают с восторгом и завидуют, что мы тогда жили интереснее, а сейчас от игр, которые устраивают учителя и пионервожатые, им скучно и играть не хочется. Что касается подготовки детей к жизни, он согласен: надо готовить всерьез, то есть не прятать под колпак, не оттирать от взрослых, пусть живут рядом и вместе, как и положено в нормальной семье. Мы перебрали многих наших воспитанников и нашли, что все они выросли порядочными людьми, не у каждого, правда, все хорошо сложилось в личной жизни, но порядочности от неудач они не потеряли. Ну что ж, если это можно считать наградой педагогу, то наши старания, выходит, не были напрасными.

17 августа 1984 года

Три дня не садился к столу: ездил в верховье реки Великой. Что меня туда понесло? Еще в мае получил приглашение приехать в Вяз на столетие школы и открытие сельского музея, но мне предстояла поездка в Белоруссию, и приглашение принять-то принял, но на открытии быть не мог — отложил на «потом». Теперь вот и поехал, предварительно позвонив первому секретарю райкома и захватив с собой художника Андреева и архивариуса Сизова, оба они родом с Вязовщины. В сельском музее я увидел, как говорят газетчики, тему. Зрела она давно, но окончательно вызрела в поездке по Белоруссии. Я уже подступал к ней в газетных статьях и очерках, но каждый новый факт добавляет новую грань, и надо писать опять и опять. Тема духовной жизни села становится чрезвычайно актуальной и в ближайшее время, я думаю, станет предметом общественного внимания: именно в нее уперся вопрос дальнейшего экономического развития деревни. Поэтому придется на время отложить перо мемуариста и браться за перо журналиста — писать статью в газету.

24 августа 1984 года

Вчера закончил для газеты два «письма из деревни». Наверно, не будет большого греха, если они войдут в это повествование, ведь сегодняшний день есть продолжение тех дней, о которых пишу.

Надо или не надо?

1

В читательской почте были отзывы и писателей. Процитирую двоих:

«Автор не знает сегодняшней деревни, никто теперь там искусством не интересуется, а только бутылкой после работы».

«Автор призывает развивать творческие начала у сельского труженика. Это звучит наивно. Ни о каком творческом начале и любви к земле сегодня на селе не может быть речи! Нужны машины, энергонасыщенность, нужно поднимать престижность труда колхозника…»

Честно говоря, не ожидал я с этой стороны столь решительного несогласия. Кому же тогда адресуют они свои высокоидейные, высоконравственные, высокохудожественные произведения, если сельский житель, по их убеждению, интересуется только бутылкой и нет в нем тяги к изящной словесности? Пишут для избранных? И видят в этом свое призвание народных наставников? Непонятно…

Итак, надо или не надо селу искусство? Пробудилась в селянине нематериальная потребность или спит его душа непробудным сном? Вероятно, найдутся читатели, которые сочтут вопрос риторическим, ибо материальную и духовную жизнь человека разъять немыслимо. Во избежание разговора «вообще» поставлю вопрос конкретно: нуждается ли  с е г о д н я  наше, российское, нечерноземное село в таких формах пропаганды искусства, как картинные галереи, музеи, музыкальные классы и изостудии, литературно-художественные салоны, клубы по интересам и т. д.? Ибо в своих «Письмах из деревни» («Советская Россия» от 6 и 7 апреля 1984 года) и в очерке «Нематериальная потребность» («Волга» № 6 за 1984 год) я как раз и говорил о таких заведениях, возникающих сегодня в деревне повсеместно. Мои оппоненты утверждают: не надо! Как мне убедить их в обратном? Не ради «верха в споре» стремлюсь я к этому, а ради дела, потому что, чем скорее поймет назревшую необходимость творческая интеллигенция и чем больше станет отряд энтузиастов, тем скорее двинется дело  э к о н о м и ч е с к о г о  подъема села. Да, именно экономического, за который так энергично ратуют сторонники энергонасыщенности сельского хозяйства! И тут разницы между нами нет. Мы за экономический расцвет деревни. Только они движущую пружину видят в моторе, я — в мотористе. Они утверждают, что моториста «интересует только бутылка после работы», я говорю, что он не прочь позаниматься в изостудии или посидеть в зале картинной галереи.

Тут есть одно «но», которое довольно веским аргументом ложится на чашу весов моих оппонентов и которое меня самого приводит иной раз в смущение, это — распространенность таких явлений, как «бутылка после работы», халатное отношение к земле, бесхозяйственность, небережливость, бьющих в глаза всякому, кто «целое лето прожил в деревне». И все же именно на таком фоне возникают новые культурные учреждения, которых деревня никогда — подчеркиваю: никогда! — не знала. И «негативы» — факт, и галереи — факт. Вроде бы не совмещается одно с другим, однако ж… живут! Это обстоятельство и заставляет меня лезть в спор. А спор предполагает поиск новых и новых аргументов, эмоции — не доказательство, надо со всем тщанием вникнуть в каждый факт, в каждое новое открытие галереи, музея, салона: почему? Для какой надобности? Кто? С какой целью?

На этот раз я получил приглашение от первого секретаря Новосокольнического райкома партии Александра Никаноровича Макеенкова. Он звал в село Вяз, что в самом истоке реки Великой. Там учитель Сизов и художник Большаков открыли музей и картинную галерею.

Учитель и художник… Любопытный союз. Я знаю того и другого и, отправляясь в Новосокольники, размышляю: