Поэзия зла - Лайза Рени Джонс

Лэнг кивает на его татуировку:

– Эта банда, которую ты на себе рекламируешь, – сборище убийц. Поэтому такой знак на коже всегда будет привлекать к тебе внимание.

Даниэль черствеет лицом и, когда из недр подъезда доносятся шаги, цепляется за возможность слинять:

– Ну, мне пора.

Он отступает в коридор, а в мою квартиру входит Уэйд; но я все еще сосредоточена на Даниэле.

Этот наш разговор меня беспокоит. Но разве не в этом потаенный замысел Поэта, маячащего в худи с капюшоном у моей двери и под окном спальни Дэйва? Чтобы я на каждом углу видела монстров?

Хотя нет, не монстров. Он хочет, чтобы я повсюду видела его.

Глава 56

ТРЕМЯ МЕСЯЦАМИ РАНЕЕ

Я сижу в конце барной стойки заурядного мексиканского ресторанчика, в котором капитан Джереми Джаз болтает со смазливой блондинкой-официанткой вдвое моложе себя. Он то и дело касается ее руки и окидывает ее декольте томным масленистым взором – таким, который женатому мужчине надлежит приберегать для своей жены. Его предосудительное поведение, в сущности, неудивительно. Изрядную часть своей жизни я провел, наблюдая, как он все глубже и глубже погрязает в греховности – до такой степени, что мне кажется, будто я наблюдаю за своим собственным отцом.

Я потягиваю текилу с лаймом – напиток, честно сказать, не из любимых. От своего апробированного ассортимента я отклоняюсь редко (в известном есть толика безопасности), но мне хочется, чтобы все в этой ночи было запоминающимся и уникальным. Эта ночь, уверенно ждущая своего предназначения: расцвести в роскошную, ядовитую розу суда, к которому все идет.

И вот, будто заслышав, что я шепчу ее имя, ядовитая роза входит в ресторан – детектив Саманта Джаз; будущее, ступающее путями, неисповедимыми ее отцу. Плечи сердито вскинуты, над ними ореол противостояния, грехи отца на ее языке.

Через зальчик она направляется к его загородке. Красавица: небольшая, но точеная, с длинной каштановой гривой волос и пронзительно-зелеными глазами, способными обезоруживать или зачаровывать, в зависимости от обстоятельств. Навыки, которые она, безусловно, отшлифует в ходе своего обучения. Вот она устраивается в кабинке отца, лицом ко мне, и я настраиваюсь на зрелище.

Как сказано в шекспировском «Венецианском купце»: «Да, несомненно: все грехи отцов ложатся на детей».

Глубинная, непреложная истина. Мы наследуем грехи своих родителей, но нам самим решать, каким образом мы позволим им влиять на наше поведение. Саманта доказала, что ее отец утонет в крови собственных грехов, не затронув ее. Мы – она и я – живем своим предназначением защищать грешников, которыми является все человечество, посредством пророчеств и истин великих слов. Но, хотя это и правда, из этой защиты бывают исключения. А любой, кто встает между судьбой и Повелителем Слова, коим являюсь я, или находящейся под моим покровительством Самантой, должен быть устранен.

Рядом со мной на табурет взгромождается тип в шапочке на лысой голове. Я поворачиваюсь лицом к бару и допиваю свою текилу, неброско продвигая по стойке конверт с наличными. Боковым зрением чутко наблюдаю, как тип открывает его и заглядывает внутрь, начиная пересчитывать купюры с беззвучным шевелением толстых губ. По неизбежным причинам, сегодняшний вечер будет весьма суматошным, но эта его часть лежит не на мне. Здесь пальма первенства принадлежит моему приблудному гостю. Это перст судьбы. У нас общая ненависть к Джереми Джазу. Этого человека он обрек на десять лет тюрьмы, при этом держа в своей рукотворной темнице и Саманту. Тип ничего не говорит. Что нужно делать, он знает. А также что делать после того, как все закончится: куда идти, как укрыться. Сейчас он беззвучно встает и выходит из ресторана – подготовиться к тому, что произойдет этим вечером несколько позже.

В жизни Саманты Джереми Джаз выполнил одну сущностную задачу. Он открыл своей дочери глаза, что было совершенно необходимо. Чтобы защитить себя, она должна была ясно различать грех во всех местах, где он прячется и рядится в чужое обличье. Грех может притворяться хрупким, милым, честным, чистым, умным; подчас даже родительским, хотя ни в коем случае не является ничем из перечисленного, являясь одновременно всем.

Бармен наполняет мой стакан по новой, и я продолжаю потягивать текилу, наслаждаясь жаркой терпкостью, скользящей вниз по горлу и согревающей грудь. Сегодня вечером жар или озноб проберет и ее, но бремя, которым угнетал ее этот человек, падет с ее плеч. И она станет только сильнее. Мы станем сильнее. Глава 57

Уэйд входит в квартиру и закрывает за собой дверь.

– Я разговаривал с патрулем, так что насчет происшествия в курсе. Что-то мне не нравится внимание, которое этот парень тебе уделяет. А, Сэм?

– Не переживай, – кисло склабится Лэнг. – Этот дом теперь под присмотром: жилконтора наняла какого-то бандоса. Мы теперь даже не знаем, Поэт тот тип или нет.

– Ерунду городишь! – Я раздраженно поворачиваюсь к Лэнгу. – Это он прошлой ночью пасся под окном у Дэйва. Или ты думаешь, что это был убийца моего отца?

Уэйд стоит у журнального столика, на который поставил свой кейс.

– Тихо, – жестом семафора отстраняет он нас. – Я насчет чего-то не в курсе?

У Лэнга звонит мобильник, и он, с недовольным бурчанием взяв трубку, уходит с ней на кухню.

Уэйд сосредотачивается на мне:

– Что тут у вас происходит?

– Лэнг думает… – В эту секунду жужжит мой мобильник, и я недовольно морщусь. – Ну вот, теперь у меня.

Доставая трубку из кармана, я по определителю вижу, что звонит Табита.

– Управляющая. Надо ответить, – вполголоса говорю я, нажимая кнопку связи. – Да, Табита? Что нового?

– Мне сказали, что соседние дома полиция проверила. А еще я попросила охранную компанию поставить с завтрашнего вечера еще одного человека. Код замка тоже поменяют. Только, говорят, не раньше следующей недели.

– Прекрасно. Спасибо.

– Пожалуйста. Что еще нужно сделать? Надо же взять это под контроль. Мы думали, дело в одной только безопасности. А оказалось, что нет…

– Первым делом прошу вас дать мне с утра записи с камер.

– Безусловно, так и сделаю.

Закончив разговор, я кладу трубку на стол, а Уэйд в это время снимает куртку, думая подзадержаться.

– Патруль обошел дом: все чисто! – кричу я Лэнгу.

– Да знаю, – он высовывается из кухни. – Сейчас только с ними разговаривал. А что можно сделать, чтобы у тебя в холодильнике стояло пиво?

– Принести свое, – отвечаю я, занимая место на диване.

Лэнг снова исчезает, и я лелею мысль, что он сейчас отправится домой под душ. Уэйд подтягивает стул и усаживается