Возвращение Томаса - Юрий Никитин

Он цапнул лук, быстро набросил тетиву и скользнул за деревья. Томас остался лежать, бездумно глядя в зеленую крону, что слегка сдвигается под проносящимся над верхушками легким ветерком. Все тело ноет, мышцы стонут, но надо дать им вот так побыть в расслабленности, и в благодарность они очень быстро восстановят мощь и крепость, кровоподтеки рассосутся, утром он снова ощутит себя свежим человеком.

Шаги послышались не скоро, слишком шумные, потом Томас сообразил, что отшельник нарочито загребает ногами, дабы он, благородный рыцарь, не вскакивал с мечом наготове, ведь все благородные — тупые, не в состоянии отличить шаги человека от топота кабаньих копыт...

Олег вышел к костру, прислонил к дереву лук с уже снятой тетивой. Томас огляделся, даже привстал, чтобы заглянуть за ближайшие деревья.

— А где свиньи?

Олег отмахнулся.

— Ты же сказал, что ужинать не будешь.

— Все равно, — возразил Томас обидчиво. — Мог бы притащить хоть одну.

— Зачем?

— Просто так, — объяснил Томас. — Не понимаешь?

— Нет, — сказал Олег. — Ничего интересного. Свиньи как свиньи. Не знаю точно, кто их послал, но уже то, что шли за нами от города, мне как-то не понравилось.

Томас открыл и закрыл рот, сам ощутил, что вид у него не совсем соответствующий благородному облику, но некоторое время глупо хлопал длинными ресницами, наконец, выдавил:

— Так это были... люди?

Олег подумал, ответил:

— Это смотря в каком смысле. К примеру, философская концепция сунь-хунь-вчай вообще не рассматривает в качестве людей категории, к которым относятся...

Томас прервал поспешно:

— Погоди! Это были двуногие? И одеты, как мы?

Олег зевнул, сказал сонно:

— Давай спать, а? А то мне столько пришлось отгонять от тебя колдунов на турнире, что с ног валюсь... Да, это были двуногие. Только одеты не так, как мы... Пряжки не такие... и башмаки размером поменьше...

Он заснул на полуслове. Сердце Томаса колотилось, как у пойманного зайца. Калика спит, как коней продавши, погоню обезвредил, а в остальном рассчитывает на него, Томаса Мальтона, который никогда не подводил боевых соратников.

Постанывая сквозь зубы, он поднялся, тело обиженно взвыло, каждая мышца начала обвинять в вероломстве и нарушении обязательств, однако он дотащился по следу калики до места схватки, застыл, ошарашенный. Шесть трупов, все безжалостно убиты стрелами, трое — в позвоночник, калика не очень считается с рыцарскими правилами не бить в спину, хотя для подлого сословия правила не писаны, ни один после удара стрелой не прошел и двух шагов, калика бьет либо в голову, либо дробит стрелой позвонки, так что жертва сразу перестает двигаться.

Он услышал стон, один из распростертых на спине смотрел умоляющими глазами, такими же синими, как и у него. Томас приблизился с осторожностью, человек в серо-зеленой одежде лесного стрелка, из груди как раз посредине торчит окровавленный кончик стрелы. Похоже, стальное лезвие, перебив позвоночник, прошло мимо сердца, человек не может шевельнуть ни рукой, ни ногой, такое Томас иногда видел, когда кому-то ломало хребет, эти люди медленно умирали, полностью парализованные, но как не по-христиански поступил калика, оставив несчастного добычей диких зверей!

Томас наклонился к нему.

— Ты можешь говоришь?

Несчастный смотрел отчаянными глазами, из них выкатывались крупные слезы, омывая пересыхающую роговицу. Похоже, он не мог даже моргнуть.

— Ладно, — сказал Томас, — исповедуйся... хотя бы мысленно, и Господь тебя примет в объятия... может быть. Во всяком случае, шанс есть. Будь только искренен!

Выждав минуту, он вытащил меч и вонзил острие в горло. Кровь хлынула струей, Томас провел ладонью по лицу убитого, опуская веки, прошелся к остальным, все мертвы, прочел заупокойную молитву. Мелькнула мысль вырыть могилу и похоронить по-христиански, но руки едва подняли меч, чтобы вложить в ножны, куда уж рыть могилы. Да и подлое это сословие, для благородного пришлось бы стараться, а хоть для Господа все люди одинаковы и равны, но, как объяснял полковой прелат, имеется в виду, что даже самый низкий простолюдин подвигами может завоевать рыцарское звание и стать знатным сеньором. Также простолюдин может стать архиепископом или даже Папой Римским, может стать профессором богословия, все может... но эти не стали. И хрен с ними.

Калика спал, Томас сел, прислонившись спиной к дубу, и строго напомнил себе, что он должен бдить, ибо, как выяснилось, калика повоевал даже больше, чем он, только не бахвалится. Надо бдить и охранять сон благочестивого отшельника...

Он очнулся от сухого потрескивания угольков, запаха жареного мяса. Костер уже прогорел, калика любовно поворачивал насаженные на прутики ломти мяса, захваченные из гостиницы, то ли разогревал, то ли поджаривал заново.

Томас пробормотал виновато:

— Прости...

— Да все хорошо, — ответил калика. — Я посмотрел коней, живучие... Уже отъелись, отоспались. Сказано, гунны. Нашим бы неделю отдыхать... Ты как, готов в дорогу?

— Позавтракать бы, — напомнил Томас.

— Это само собой, — согласился калика. — Ты вчера нагулял аппетит, нагулял!

— Тебе бы так нагуливать, — буркнул Томас. Он пошевелился, прислушался, лишь отголоски вчерашней боли, тело избавляется от зверских ушибов ускоренно, видит, что отдыхать не дадут. — А что насчет колдунов?

Калика посмотрел на него удивленно:

— Каких?

— Ты с кем-то дрался на турнире, — напомнил Томас.

— А-а-а... не на турнире, а во время турнира. Это только простой народ думает, что самое интересное — на сцене. На сцене только то, что показывают, а за сценой — что на самом деле. Я кое-что ощутил еще во дворце Гаконда... Он не догадывается, что дело куда серьезнее. И опаснее.

Томас насторожился, прутик с кусочком мяса замер в его руке.

— Что там?

— Темное колдовство, — сказал Олег буднично. — Правда, неявное, ему мешал архиепископ. Но на турнир ни один священник не пришел, вот там-то и...

Он вгрызся крепкими зубами в истекающее соком мясо, застонал от удовольствия. Пальцы заблестели от жира, он причмокивал от удовольствия, мол, язычнику можно чревоугодничать, ему ничего не будет, языческие боги сами не прочь пожрать вволю, выхлестать бочонки вина, а потом еще и подгрести под себя бабу. А нет бабы — сойдет и любая животина. Вот Зевс даже рыбами и пернатым миром не брезговал.

— И что? — спросил Томас.

— А ничо, — ответил Олег с набитым ртом. — Ничо у них не получилось. Хотя пытались, пытались... Но вот что не зело борзо, так это совпадение.