Будем квиты - Лаура Тонян

- Расскажешь, что случилось? – предлагаю я, склоняясь над своим вкусно пахнущим омлетом.

Джереми снова наливает себе кофе, откусывает сэндвич. После того, как тщательно прожевал кусок, он отвечает:

- Проходил сегодня мимо бара. Агнес делилась с Эмили о том , что Сэм приезжает. Кажется, она была не в духе.

- Кто? – спрашиваю, сжимая челюсти, хотя сам прекрасно знаю, о ком речь.

У меня в душе все переворачивается при упоминании ее имени. Чертова Ники!

- Агнес, - хмыкает Джер.

Я поднимаю на него глаза.

- Но ты ведь доволен, - констатирую, поведя плечом. – Теперь все мои просьбы полетят к чертям, ага?

Я уверен, что Джереми сейчас просто меня ненавидит.

- Просьбы? – Он отбрасывает недоеденный сэндвич обратно на тарелку с замысловатым узором с одной стороны. – Я не ослышался? Ты запрещал мне общаться с Самантой! Запрещал!

Парень указывает на меня пальцем, и его глаза буквально светятся от возбуждения – он готов мне глотку разорвать.

- Я не мог тебе запретить чего-то, Джереми, - отвечаю вполне спокойно. – Ты сам знал, что это правильное решение.

- Для тебя, - выплевывает тот. – Для тебя и твоей проклятой самовлюбленности. Просто… знаешь, я не поддерживаю Сэм. Не поддерживаю ее отношение ко всему, но ты слишком жесток, Аарон, и ты был жесток эти два года, я не могу больше выносить того, что ты гниешь. – Он откидывается на спинку стула. – Перестань винить себя за то, что случилось и отпусти это.

Я скрежещу зубами. Кажется, Джер выводит меня из себя.

- Не могу.

- Мы не учились в Принстоне, Аарон! – орет друг, наконец, позволяя выплеснуть всю свою боль. – Мы поступили в самый убогий колледж, где каждый второй курил травку, в том числе и тренер сборной по футболу. Всем было плевать на всех. Никто бы и не заметил, что Майклу плохо. Никто бы из посторонних. Даже мне было это не очевидно – человеку, который был рядом слишком много времени. И уже тем более, Саманта ни о чем и догадываться не могла, потому что бывала здесь время от времени. Ты ведь это понимаешь? – Пусть он только не заплачет сейчас. – Майкл доверился тебе, и он хотел, чтобы ты никому не говорил. И ты не сказал, в тайне надеясь, что кто-то да заметит, как он… - Джереми трудно подбирать слова. - … Как он…

Я выдыхаю, дополняя речь друга:

- … умирает.

Мои глаза плотно закрываются, когда голова откидывается назад. Я не могу есть. Я не хочу больше есть.

- Для него это было больше, чем хобби. Он играл в сборной колледжа, как и мы, но, кажется, ему этого всегда было мало. Майкл относился к игре серьезнее, чем кто-либо из нас. И, я уверен, он благодарен тебе.

Джереми своего добился – я плачу. Потирая переносицу пальцами, я плачу. Сжимая другой рукой подлокотник, я плачу. Словно мальчишка. Словно потерянный мальчишка.

- Он ненавидел Лигу Плюща, - широко улыбаюсь воспоминаниям , пока слезы застилают глаза.

Джереми кивает, подстраиваясь под мое настроение.

- Ты же помнишь нас в восемнадцать лет: все, что считалось хорошим и правильным, мы ненавидели.

Я смеюсь. Черт возьми, это настоящий смех сквозь слезы!

- Было прекрасное время, - продолжает Джер. - Нужно цепляться за него, Рон. За то хорошее, за то, что было важно для Майкла. За то, что заставляло его смеяться, радоваться.

И я неоднократно подтверждаю слова лучшего друга нескончаемым морганием. Я не могу прекратить плакать, но я, мать вашу, смеюсь, как подросток.

- Освободись, - просит Джереми, и я выдыхаю.

Не уверен, что сделал это, но, возможно, я на правильном пути. Нам требовалось просто начистоту поговорить? Джереми всего лишь нужно было выплеснуть на меня злость? Все это время, пока я съедал себя заживо, он щадил мои чувства, даже не заикаясь о том, каким он считал мои взгляды касательно Сэм. Я думал, он согласен со мной. Оказалось, что нет.

Настроение меняется мгновенно, потому что в голову снова лезет эта сумасшедшая шатенка, которая вскружила ему голову, и которая скоро, скорее всего, появится в Палм-Бей. Я бы хотел не допустить этого, но я ведь не могу запретить ей въезжать в город. Однако могу устроить ей пекло в этом месте. А все же мы с Самантой похожи больше, чем готовы признать – оба конченые эгоисты, которым плевать на чувства других – лишь бы друг друга сделать, поставить на лопатки, заставить страдать. Были друзьями – стали хуже врагов. Майкл нас объединил – он же и разделил нас.

«Освободись ». Пора бы уже. Давно пора. Конечно, сделать это неимоверно тяжело. Я могу вечно размышлять над множеством «если бы…», но ничего больше не изменить. Это невозможно. Пора смириться и жить дальше. Только пока Джереми молчал, не указывая на мое дерьмо, я этого не понимал. За два года он еще не был со мной так откровенен, как сейчас. Я и не думал, что он сорвется. Это было неожиданностью.

Друг отодвигается немного от стола, прочищая при этом горло. Я знаю, он хочет что-то мне сказать. Когда он вздыхает, щурясь, я внимательно наблюдаю за ним.

- Знаешь, Агнес что-то про тебя говорила, - начинает Джер, и внутренности у меня завязываются в узел. – Я не стал слушать, но она была расстроена. Может, ты расскажешь…?

Я перебиваю его, взмахивая руками. Яблоко из фруктовой вазы скатывается на стол, потом – на пол.

- Какого черта ты защищаешь сестру девчонки, из-за которой твоя голова больше не на месте?! Почему тебе не плевать, что она была расстроена?!

Я привык к тому, что Джереми отмалчивается, мирится с моими психами, с демонами, которые съедают меня изнутри. Но сегодня он другой. Подобно мне, друг всплескивает руками и поднимается с места так, что его стул падает.

- Да что с тобой не так , мать твою?? – орет он. - Какого хрена ты делаешь с собой? Со своей жизнью? С людьми вокруг? – Выдержав паузу, отдышавшись, он говорит более спокойно: - Ты обидел Агнес?

Джереми словно видит меня насквозь. Врать ему бессмысленно. Врать друзьям – никогда не было хорошей идеей. Из соседнего номера доносятся крики. О, Господи! Эта семейная пара ссорится так громко! Я жалею, что не настоял на шумоизоляции. Когда они , наконец , съедут?

Пораздумав немного, я решаюсь быть откровенным:

- Вчера я был с ней, мягко говоря, козлом.

Кулаки у Джереми сжимаются.

- Она хорошая девушка.

- Я знаю, - отвечаю беззлобно. – Я знаю.

- Что ты сделал?

Воспоминания о том, как Ники лизала мой член, одновременно возбуждают меня и сводят с ума. Совесть окончательно меня доконает.

- Мы встретились вчера, и она показала себя со страстной стороны со мной, а я… - мне необходимо выдохнуть, что продолжить; провожу рукой по волосам. – Она мне отсосала.

У Джереми отваливается в челюсть. Он отходит к окну, протирает лицо руками, подходит снова к столу. Да, он заметно нервничает. Предупреждающе вытягивает руку вперед, глядя на меня исподлобья.