Будем квиты - Лаура Тонян

После похорон я вернулся домой и заперся у себя в комнате. Я открыл ноутбук, страница в твиттере была завалена бесчисленным количеством неискренних соболезнований. Я даже не читал. Только смотрел на экран, а потом пальцы, словно сами по себе стали щелкать по клавиатуре. Я не удаляю эту запись до сих пор. «На одну звезду ярче…». Я знаю, что Майкл стал звездой на небосклоне. Я это знаю. Я смотрел на то, что написал достаточно долго, а потом слезы полились, и их уже было не остановить. На следующий день я отправился в тату-салон и мастер набил мне по моей просьбе татуировку на левой лопатке в виде одной маленькой пятиконечной звезды и другой – большой. Этот рисунок олицетворяет Майкла. Он – это большая звезда, а маленькая звездочка – это остальное небо, все остальные созвездия и планеты, которые рядом с ним кажутся мне совершенно незначительными. И каждый раз по ночам, когда я поднимаю глаза вверх, я нахожу Майкла там – самая яркая звезда, самая большая, самая значимая для меня. Для всех нас.

Ни Джер, ни Саманта не стали просвещать хоть кого-то в то, что по моей причине погиб наш друг. Они могли бы рассказать его родителям, моим родителям, но нет. Это остается нашей тайной. Тайной, которую храним мы четверо.

Родители Майкла снова путешествуют. Кажется, они не потеряли сына, их счастливые лица на фотографиях в инстаграмме свидетельствуют о том, что они наслаждаются жизнью. Я не могу их судить, только Майкл никогда не знал настоящей родительской любви и заботы. Ему давали много денег, подарили дом, дали ему возможности и оставили одного. Друзья стали ему семьей, которую он создал сам. Мы знали друг друга с детства, и он очень походил внешностью на Джереми. У них обоих темные волосы, слегка длинноватые, подкручивающиеся на концах. Они одного роста и телосложение у них практически одинаковое – оба спортивные и жилистые. Их часто принимали за братьев и… у меня вылетает каждая долбанная мысль из головы, когда дверь впереди в очередной раз открывается. Но в проеме оказывается не бородатый здоровяк, как две минуты назад. Она так нерешительна, ищет меня глазами, но потом находит взглядом и проходит через весь зал к столику. К сожалению, все остальные места заняты, иначе я выбрал бы что-нибудь более отдаленное, где мы могли бы уединиться.

Не знаю, что Ники сделала со своими волосами, но они у нее сейчас выглядят более пышными, чем обычно. И эта юбка. Эта короткая черная юбка просто сводит с ума, особенно, в сочетании с красной блузкой, которую, уверен, раньше девушка застегивала на все пуговицы. Но не сегодня. Этим вечером они расстегнуты ровно настолько, что когда Ники приближается, я могу разглядеть ткань черного лифчика, выглядывающего из-под блузки. Думаю, даже говорить не стоит, что происходит со мной. Ники вообще носит такие туфли? Где она взяла обувь на таком высоком каблуке? Мне нравится, что ей все равно не сравняться ростом со мной, какие бы туфли она ни обула. Это чертовски здорово. Это чертовски заводит.

Девушка присаживается за столик напротив меня, заставляя меня медленно и мучительно сглотнуть, наблюдая, как бугорки ее груди не остаются неподвижными при каждом ее движении. Дьявол.

Я провожу ладонью по лицу и вздыхаю:

- Ты же понимаешь, что если пришла ко мне в таком виде, то домой я тебя ночью не отпущу.

Она улыбается, глядя на свои ногти, которые она выкрасила в бардовый цвет. Ее голос тих, но мне все прекрасно слышно:

- Просто закажи мне что-нибудь выпить.

Я, подобно мальчишке, теряюсь в ее обществе. Что за хрень? Но я протягиваю руку вверх и подзываю к нам официанта. Это какой-то новый невысокий парень; раньше я его здесь не видел.

- Я вас слушаю, - не поздоровавшись, говорит он, не переставая жевать жвачку, и достает из-за пояса темных брюк блокнот и ручку.

- Я хочу коньяк, - твердо произносит Ники, и я не могу не заметить, что что-то в ней изменилось, помимо внешности.

- Ты не будешь пить коньяк, - спокойно, но твердо я взмахиваю рукой и жестом указываю официанту, что этого писать не нужно.

Она вздергивает носик вверх и убирает манерно волосы назад.

- Нет, буду. Позволь мне решать. - В последнем предложении нет ни капли просьбы. Она снова поднимает глаза на парня: - Мне бутылку коньяка принесите, пожалуйста.

Бутылку? Она сошла с ума?!

- Ты хочешь казаться не тем, кто ты есть? – комментирую ее выходки.

Она грустно улыбается, и во мне будто все надламывается.

- Может, я именно сейчас, такая, какой и являюсь? – и хоть Хоггарт кивает в мою сторону подбородком, задавая вопрос, это не прозвучало так, как будто она не знает ответа.

Я кладу локти на стол. Ножки металлического стула создают еле уловимый скрежет по деревянному полу. Здесь так шумно, что голос Ники не всегда кажется достаточно громким, однако я прекрасно слышу ее в любом случае. Какой-то мужик в кожаной куртке бьет ногами музыкальный автомат за то, что тот, похоже, сожрал все его деньги, но песня, которую он хотел послушать, так и не прозвучала.

- Ты хочешь выпить, чтобы забыться? – напрямую спрашиваю я, больше не оглядываясь на остальной народ.

- Я хочу выпить, что позволить тебе все. И себе позволить все.

Я вновь сглатываю, подавив желание накинуться на нее сейчас же. Она такая красивая!

- То есть, ты пришла сюда с определенной целью?

- А ты – нет?

Она изгибает бровь, и мне кажется это очень милым. Я усмехаюсь, закатив глаза.

- Возможно, но сегодня я думал просто поговорить.

С минуту Ники изучает мое лицо. В отличие от меня, она ни разу не посмотрела на людей, которые ее окружают. Мои кулаки сжимаются, когда я замечаю, как мужики вокруг осматривают ее.

- Кое-что произошло, и это помогло мне понять, что я не хочу быть прежней, а значит… и девственность мне больше не нужна. Давай сделаем это сегодня. Я просто хочу выпить, чтобы набраться смелости.

По-моему, у нее и так ее через край.

- Что именно случилось? – интересуюсь я, отпивая пиво из своего бокала.

Официант в этот момент приносит бутылку янтарной жидкости, одну рюмку и закуску в виде аккуратно нарезанного дольками лимона. Он удаляется, прежде чем Ники успевает его поблагодарить. Она открывает бутылку и наливает себе полную рюмку, потом подносит его к носу и морщится, принюхиваясь.

Я смеюсь.

- Это не важно, Аарон, - отрезает девушка и запрокидывает голову, принимая в себя напиток.

Я представляю, как он обжигает ей горло, протекая понемногу вниз. Ники выпрямляется, поставив рюмку на место. Она делает это резко и быстро. В ее глазах я могу прочитать, что ей не понравилось, но губы решают солгать, растянувшись в улыбке. Ну, что ж…

- Почему не важно? – допытываюсь. – И почему ты выбрала меня?