Новопотемкинские события - Сергей Карамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вызывать милицию, секретаршу Анну Горемыков не хотел, не желая поднимать ненужного шума и решив, что сам справится с неизвестным гостем.
Прикрыв форточку, Горемыков деланно улыбнулся, хотя это удалось ему с огромным трудом, и сказал:
– Вы ко мне надолго?
– Посмотрим.
– Честно говоря, я прекрасно жил и без вас, – признался Горемыков, – зачем…
– Я – ваша душа! – перебил Горемыкова гость, – ваша душа, которая многие годы находилась вне вашего тела. Только после смерти человеческая душа выходит наружу и обитает вне тела. Вы совершили поступки, которые не угодны вашей душе, поэтому живете вы долгие годы без нее!.. То есть вы как бы мертвый человек.
– Бред какой-то.
– Нет, вовсе не бред, – настаивал на своем гость, – внешне вы живой человек, но по сути своей самый настоящий мертвец!.. Да, мертвец!
– Бред…
– Душа должна быть у каждого человека, но у вас она существует вне тела.
– Ну и пусть где-то там будет, мне что?.. Один мой знакомый тоже говорил, что такая же вроде душа заходила к нему.
– Было такое, – согласился гость, – к Писаренко заходила его душа, потом он исправился, встал на путь истинный, но вы его не поняли, рассудив его поведение, как ненормальное и посадив в психиатрическую клинику! А после разговора со своей душой он ведь кардинально изменился, стал делать добро!
– Я на работе, а не в лекционном зале на бесплатной лекции, – усмехнулся Горемыков. – Я не на бесплатной лекции! Мне надо работать, попрошу вас покинуть мой кабинет!
– Неужели? А вы позовите свою секретаршу, пусть она посмотрит на двух мэров Новопотемкино.
Горемыков подошел к двери, став к ней спиной, возразив:
– Нет, не надо никого звать! Не надо звать! А что я буду делать с моей душой? Я прекрасно жил и без нее!
– Плохо, очень плохо, Демид Демидович!
– Да?
– Да, если не понимаете своего бедственного положения, – сочувственно произнес гость. – Я не буду постоянно здесь сидеть, будучи вашей копией, понимаете вы или нет? Вы совершили много ошибок, грехов, у вас есть сейчас шанс исправиться!..
– Ха-ха!.. Рассмешил! – попытался засмеяться Горемыков, но засмеяться ему не удалось, а вместо смеха появились почему-то мурашки по телу, холод. – И что я не так делал в своей жизни?
– Многое… Противоправный образ жизни, взяточничество, казнокрадство, – перечислял гость, загибая пальцы, – авторитарное правление, зажим демократической прессы, имитация демократии в городе, ненужные придирки и зажим многих бизнесменов, которые не желали вас слушать и которые не ходили к вам на поклон! Полицейщина! Бизнес, послушый мэру! Послушная Дума, которая только голосует, как вы хотите!
– Хватит болтовни! – остановил гостя Горемыков, продолжая стоять у двери. – Мне надо работать. Мне надо работать!
– Вот и славненько, – ласково улыбнулся гость, – вот и помогу вам, поработаю вместо вас.
– Не понял.
– Побуду вместо вас, – терпеливо объяснял гость, – поработаю за вас хоть час.
– Гм, а я куда денусь? – забеспокоился Горемыков.
– Я просто вселюсь в ваше тело, буду работать за вас.
– Я… А я…
– Вы только отдохнете, а я вместо вас поработаю, – продолжал гость, – но это только после вашего согласия.
– Да? Да?
– Насильно ничего я делать не буду, – успокоил собеседника гость.
Горемыков не знал, что делать в такой фантасмагоричной ситуации, ему никогда не случалось говорить с собственной душой, даже и мысли такой никогда в голову придти не могло, поэтому он старался на ходу что-то отвечать, быстро соображать, желая поскорее вывести странного гостя из своего кабинета.
– Чтоб… чтоб потом меня, как этого Писаренко, в психушку посадили, да? В психушку? – медленно выговорил Горемыков, глядя прямо в глаза гостя.
– Нет, никто вас не посадит. Ну, согласны?
– Нет, нет и нет! – твердо ответил Горемыков.
– А хорошо подумали? – вставая, спросил гость.
– Очень хорошо. Очень!
– Тогда я удаляюсь, – молвил гость и исчез мгновенно на глазах изумленного Горемыкова.
Подобные потрясения в жизни мэра не случались.
После минутного шока он похлопал себя по щекам, думая, что он спит, потом плюхнулся на стул, вытащил бутылку водки и выпил залпом все ее содержимое из горлышка…
Улегшись дома в постель, Горемыков долго не мог заснуть, вспоминая увиденное и ворочаясь. Он ничего не рассказал о происшедшем жене, справедливо полагая, что она вызовет к нему врача-психиатра для долгого и совсем не радостного разговора.
Сонная жена Юлия подняла голову, не понимая состояния мужа и спросила:
– Чего случилось?
– Нет, ничего…
– Опять тебе безденежные посетители приснились?
– Да, – ответил сразу Горемыков, чтобы жена отстала.
– А министр тебе не снится? – почему-то спросила Юлия.
– Нет, нет…
– Слушай, а зачем тебе этот дурацкий памятник кошке?
Горемыков пожал плечами:
– Мне он совершенно не нужен, понимаешь? Он мне не нужен…
– Да?
– Вот именно… Разве я просил его ставить? Я только исполнительная власть…
– Ладно, только со мной не надо так официально, – усмехнулась Юлия, – ты не на собрании… Ну, спи!
Глава 17
Чудный памятник кошке
Если мне не изменяет память, считается, что было семь чудес света: Александрийский маяк, Колосс Радосский, храм Артемиды, мавзолей в Геликарнасе, статуя Зевса, висящие сады Семирамиды, Великая пирамида.
Но построенный с космической скоростью памятник кошке Люське в славном городе Новопотемкино можно по праву называть восьмым чудом света. То было громадное метров шесть в высоту бронзовое изваяние черной кошки, возвышавшееся на черном постаменте. Кошка стояла на четырех лапах и смотрела с любопытством вперед. На табличке аккуратно большими буквами скульптор выгрировал короткую надпись: «С любовью от благодарных жителей Новопотемкино – любимой кошечке Люське». Никто из собравшихся не спрашивал ни скульптора, ни сотрудников мэрии, почему вдруг возникла такая неистовая любовь к кошке и почему нало было срочно возводить грандиозный памятник в городе. Первое и обманчивое впечатление, что собравшиеся у памятника люди приглашены на похороны, а не на открытие памятника. Впечатление это создавалось черной табличкой на памятнике и таким же черным цветом самого памятника.
Среди толпы вокруг памятника можно было заметить всех депутатов от фракций «Единое Новопотемкино» и «Спаведливое Новопотемкино», многих сотрудников мэрии.
Возле памятника стояли также в большм количестве милиционеры с дубинками и рациями и люди в штатском, озабоченно оглядываясь по сторонам, будто думая, что какой-то неведомый террорист из тридевятого неизвестного государства захочет взорвать памятник и принести себя в жертву, взрывая и себя также вместе с окружающими. Но ни террористов, ни даже толп недовольных, которых так боялась мэрия города, видно ни рядом, ни вдали не было.
Горемыков с женой стоял поодаль в метрах десяти от памятника, тихо говоря друг с другом.
– Ну, что ты хочешь от меня? Я не спал всю ночь! – бубнил Горемыков, на что жена Юлия, держа в руках саму виновницу торжества – кошку Люську, упрямо твердила:
– А чего ты шапку эту некрасивую надел?
– Ну и что?
– Сними ее! – требовала Юлия.
– Это моя шапка, а не твоя! Хочу и одеваю.
– Но ты мой муж?
– И что дальше?
– А то, – настаивала Юлия, – мой муж должен одеваться стильно, ясно?
– Что ж мне теперь вместо шляпы одевать твою парфюмерию на голову, чтоб тебе понравиться?
– Ой, ладно, не смеши… И сколько нам стоять у памятника? – продолжала недовольно говорить Юдия, оглядываясь по сторонам.
– Откуда я знаю? Общественность пришла, она решает.
Юдия сказала с большой иронией в голосе:
– А ты якобы не мэр, ничего не решаешь?
– Да, я мэр, но…
– Волк, не старайся казаться ягненком!
К Горемыкову подошел улыбающийся Подпевалов, здороваясь и приглашая поближе подойти к памятнику. Подпевалов очень редко улыбался, если можно назвать улыбкой какое-то жалкое подобие улыбки на постоянно невыразительном и непроницаемом лице-маске.
– Поздравляю вас и вашу супругу с открытием памятника! – произнес Подпевалов.
– Да, памятник построили, а теперь некоторые острословы будут изощряться в выражениях, говоря и считая, сколько же денежек выложила мэрия на эту скульптуру? – с неестественной ему застенчивостью спросил Горемыков Подпевалова.
– Но ведь постройку утвердили наши депутаты, – возразил Подпевалов.
– Вот я о том же, – продолжал, вздыхая, Горемыков, – но потом же будут не их, а меня склонять, хаить!.. Зачем наш мэр столько денег выкинул на вот это безобразие!
– Безобразие? Вам не нравится скульптура? – поинтересовался Подпевалов.
– Нет, нравится, просто я думаю о возможных негативных моментах! О них я думаю! Об этих недовольных, которые мною недовольны и которые хотят меня скинуть.