Во сне и наяву. Титан - Борис Вячеславович Конофальский

девочка никогда так далеко от выхода не уходила. Света скривилась, ей было страшно, но надо было закончить это дело и бежать отсюда. Она аккуратно взялась за руку, на которой горело пламя, взялась и вздохнула, хоть на ней были огромные, длинные, едва не до локтей перчатки, но всё равно ей было страшно. Но сидеть и бояться времени у неё не было, и она вонзила лезвие в чёрную и ветхую ткань рукава мертвеца. Кровопийца себе не изменял, всё живое он резал легко, и рука не была исключением, а кости… Раз! Кости в руке были старые, словно пересушенные, они просто раскрошились под твёрдым железом тесака. Раз! И ткани рукава просто распались на нитки. И никакой крови — зря Любопытный рассказывал, что человек жив. Две секунды, три, и девочка взяла руку, на пальцах которой подрагивали, задуваемые ветром, чёрные язычки пламени. Она взяла и подняла её как факел.

— Всё, Лю! Готово!

Прежде чем подняться с колен, она случайно взглянула на лицо мертвеца, и ужаснулась… Он тоже смотрел на неё, и белки его глаз были необыкновенно белые. Лю не врал: человек, кажется, был благодарен ей. Ну, во всяком случае, девочке так показалось.

— Нам пора, Светлана-Света, поторопитесь, моё время истекает, а к вам идёт Страж, — со свойственным для него спокойствием произнёс голос.

⠀⠀ ⠀⠀

Глава 23

Она даже испугалась, когда это случилось. Лю уже оставил её, и теперь Света думала, что она ему скажет, когда он появится. Девочка даже приостановилась от такой неожиданности, что в Лесу делать не стоило. На руке, которую она вынесла из-за Черты, на обугленных пальцах всё время трепыхалось то два, то три чёрных лепестка неугасимого пламени, а тут, посреди леса, они… исчезли! Потухли! Пальцы больше не горели, лишь тлели красными тусклыми жилками, в этом Лесу всё тлело, Света даже взмахнула отрезанной конечностью, чтобы оживить огонь, но он не ожил, лишь красное тление стало ярче. И Света снова побежала по Лесу, чтобы поскорее покинуть эту белую территорию.

Слава Богу, когда она выскочила из Леса и пробежала шагов двести от него, на руке, на которую девочка всё время косилась, вспыхнул первый чёрный огонёк. Ура! Света взмахнула ею ещё раз, и чёрные лепестки Аматерасу снова ожили. Девочка обрадовалась: нет, всё-таки оно неугасимое.

И ещё раз она обрадовалась, когда увидела, что Саске и Сакура ждут её на том же месте, на котором они остановились. Они начали бегать, увидав Светлану, а Саске начал даже смешно подскакивать на месте, а когда она приблизилась, он кинулся к девочке и лез к ней под руку: давай, гладь меня, гладь. Он был весёлый, а Сакура была немного стеснительной, но и она искала внимания девочки. Её тоже нужно было погладить:

— Ну, скучали без меня? Скучали? — Света, скинув на землю большую резиновую перчатку с левой руки, гладила им морды и головы. — Ладно, сейчас придём домой, я вас покормлю. Поищем вкусных жуков под камнями.

Уделив внимание своим новым друзьям, девочка побежала вглубь квартала, пробегать мимо дома попугаев ей не хотелось. А ещё ей казалось, что бежать на север из этих мёртвых мест собаки были рады. Сюда они шли с опаской, а отсюда летели — только догоняй.

Света и догоняла их, хотя догнать этих четвероногих на двух ногах было попросту невозможно. Тем более с этой иссушенной рукой, на пальцах которых чёрными лепестками подёргивалось от встречного воздуха неугасимое пламя. С которым ей нужно было быть очень осторожной.

У неё в перчатке из толстой резины вспотела рука. Жара тут, южнее улицы Орджоникидзе, стояла невыносимая и, конечно, она не забыла про круглосуточный магазин.

Девочка свернула к нему и, поднимаясь по ступенькам, крикнула собакам, убежавшим вперёд:

— Эй, ну-ка ждите меня!

В вязкой тишине её голос был звонок и хорошо слышен, собаки сразу повернулись и побежали к ней.

Света забежала в магазин и увидела там продавщицу, та стояла за прилавком, на котором лежала исписанная тетрадь и калькулятор, женщина не шевелилась, не шевелилась совсем, а Светлана, держа руку с пламенем перед собой, подошла к прилавку и, заглянув той в лицо, произнесла:

— Привет, как идёт торговля?

Женщина не шелохнулась. Она была словно каменная. Это было странно, девочка думала, что поболтать с замершей продавщицей будет весело, но тут же вспомнила, что совсем недавно она видела разлагающиеся ноги этой женщины, торчащие из-за прилавка, и ей сразу стало не по себе: шутить с трупами — это как минимум неумно. Светлана тут же отошла от прилавка, аккуратно, чтобы не упала, положила руку с пламенем на холодильник из-под мороженого и, не снимая резиновых перчаток, стала дёргать прилипшую дверь стеклянного холодильника. И оторвав её, улыбнулась от удовольствия, так как из холодильника на неё пахнуло прохладой, а значит, и напитки, хранящиеся там, будут холодные. А ещё Светлана убедилась, что холодильник снова полон, она уже забрала из него несколько бутылок, но теперь весь нижний его отсек был забит двухлитровыми бутылками с простой водой и со сладкими напитками. Света тут же потянула к себе прохладную бутылку с простой, негазированной водой. Отвернула крышку и сразу с удовольствием начала пить. И ещё не допив, услышала с улицы лай. Лай! Да, собаки лаяли. На кого? Тут же никогда никого, кроме попугаев, не было, сюда, в эти мёртвые места, даже медузы не залетали. На кого лают собаки? Света заволновалась, выдернула из холодильника ещё одну бутылку с простой водой, бутылку «Миринды» — взяла бы больше, да рюкзак не позволял, — упаковала всё, закинула рюкзак на плечи, взяла руку и пошла к выходу. Там, у белой пластиковой грязной двери со стеклом она остановилась и стала выглядывать, пытаясь увидеть причину лая. Но ничего не видела, кроме своих взволнованных собак.

И тогда Света толкнула дверь и вышла из магазина. Она тут же увидела того, на кого лаяли собаки. Большой и мускулистый мужчина стоял метрах в пятидесяти от входа в магазин. Он был абсолютно гол. Мужик что-то держал в руке, какую-то верёвку с чем-то тяжёлым на конце. Косматый, накачанный, большой, он выражал угрозу, даже издали он выглядел свирепым дикарём. И этот дикарь, увидав