Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры - Людмила Ивановна Сараскина

причиной бегства самого лорда Байрона из Англии – ему опасно было оставаться на родине, общество не прощает столь серьезного нарушения правил приличия даже и в интимной сфере. Последнее пристанище – Греция и ее повстанцы; но до Греции была еще Италия, и здесь жизнь английского лорда так же полна привычных ему приключений самого грубого свойства. «Меня мало интересуют женщины, которые умеют читать», – говорит он наскучившей ему скандальной красавице-венецианке, которая, желая угодить англичанину, вдруг выучилась грамоте. И это, пожалуй, самый невинный из эпизодов его любовных приключений вне Англии.

Можно ли вообразить, что отечественный кинематограф снимет нечто подобное из жизни Пушкина, что постельные сцены, пусть даже с женой, будут присутствовать в художественной биографической картине о главном русском поэте? Или нечто аналогичное из жизни Лермонтова? И далее по списку…

Вряд ли – даже и в обозримое время. Другой культурный код, другая традиция, другое представление о приличиях, целомудренности, и вовсе не потому, что сдерживает ханжество.

Стоит вспомнить, как в картине «Храни меня, мой талисман» Михаил Казаков, играющий фактически самого себя, уверял собеседников, что фильм о гении снять невозможно – так, чтобы он жил в картине полнокровной телесной жизнью, включая все мыслимые и немыслимые излишества. Артист был прав – в случае русского гения для русского же кинематографа это оказывалось, как правило, невозможным.

Но Джонни Ли Миллер как раз таки взялся играть гения, как его понимал и он сам, и режиссер картины. Никакие скандальные эксцессы в жизни Байрона, ни его алкогольные запои и опиумные развлечения, ни его жестокое сладострастие и бисексуальность (даже пансексуальность), ни его кровосмесительная связь с сестрой не умалили его гениальности, не перечеркнули ее. Стоит отметить, что почти все большие русские поэты, начиная с 1820-х годов, переводили Байрона – Жуковский, Пушкин, Батюшков, Лермонтов, Майков, Мей, Фет, Плещеев, Вейнберг, Минаев, Огарев и многие другие. Пушкин был поражен трагической смертью Байрона. В посвященном его памяти стихотворении «К морю» (1824) он писал:

Другой от нас умчался гений,Другой властитель наших дум.Исчез, оплаканный свободой,Оставя миру свой венец.Шуми, взволнуйся непогодой:Он был, о море, твой певец.Твой образ был на нем означен.Он духом создан был твоим,Как ты могуч, глубок и мрачен.Как ты, ничем неукротим.

В Михайловском, в кабинете Пушкина, висел портрет Байрона; в первую годовщину смерти английского гения Пушкин и его соседка Анна Вульф заказали в церкви панихиду по «рабе Божием Георгии»…

То, что Байрон, со всеми своими причудами, сумасбродствами, нарушениями всех и всяческих норм был и оставался гением, ни у Пушкина, ни у кого из русских классиков не вызывало сомнений.

Достоевский писал о Байроне: «В его звуках зазвучала тогдашняя тоска человечества и мрачное разочарование его в своем назначении и в обманувших его идеалах. Это была новая и неслыханная еще тогда муза мести и печали, проклятия и отчаяния. Дух байронизма вдруг пронесся как бы по всему человечеству, всё оно откликнулось ему. Это именно было как бы отворенный клапан; по крайней мере, среди всеобщих и глухих стонов, даже большею частью бессознательных, это именно был тот могучий крик, в котором соединились и согласились все крики и стоны человечества. Как было не откликнуться на него и у нас, да еще такому великому, гениальному и руководящему уму, как Пушкин? Всякий сильный ум и всякое великодушное сердце не могли и у нас тогда миновать байронизма» (26:114).

Так смог ли все же английский фильм дать необходимое и достаточное представление о своем гении, адекватно оценить своего первого поэта? Мнения зрителей закономерно расходятся. Приведем некоторые наиболее характерные точки зрения.

«Подводя итог, нельзя не похвалить этот замечательный фильм о биографии лорда Байрона. Он – единственный в киноиндустрии наиболее полно отражает истинные события из жизни великого поэта-романтика. За это огромное спасибо и низкий поклон создателям и участникам ленты, ибо то, что они подарили нам, это не просто фильм о Байроне и его жизни, это фильм о Байроне и его жизни на долгие и долгие годы вперед, пусть и не до конца совершенный, но максимально приближенный к этому, если брать весь период творчества гения, а не отдельные эпизоды»20.

Но вот – альтернативное мнение:

«Этот фильм действительно не про Байрона. Зачем делать из великого поэта грязную потаскуху и жестокого лицемера? Сам поэт очень возмущался тем грязным сплетням, которые распускают вокруг его имени. Свидетелем подобных высказываний был Стендаль… Фильм очень разочаровал. Такое впечатление, что англичане до сих пор не могут простить ему антипатриотизм… Любовные эпизоды, наслоение этих эпизодов, обрывки чего-то важного, что повлияло на его судьбу, и всё в целом – страницы иллюстраций. Выпады, причуды, секс, еда и фразы, фразы. Не за что зацепиться уму и чувству; фильм не открывает что-то невидимое глазу, а скрывает всё за обрывочными эпизодами, иллюстрирующими канву биографии. Чтение отрывков из писем служит для связи эпизодов, когда иначе не склеить… Возможно, предлагалось философствовать на тему: снаружи – дьявол, а изнутри – гений…»21.

Фраза из процитированного высказывания – «зачем делать из великого поэта грязную потаскуху и жестокого лицемера?» – заставляет оглянуться, хотя бы на тридцать и двадцать лет назад. Всегда ли британский кинематограф, изображая жизнь Байрона, стремился насытить ее только одними «выпадами, причудами, сексом, едой и фразами»? Где граница дозволенного в экранном воплощении интимного существования великих людей? Присуща ли обязательная «обнаженка» западно-европейскому кино, вообще западно-европейской культуре, или это индивидуальный почерк режиссера Д. Фарино? Дань ли она веяниям времени, модой, погоней за рейтингами? И самое главное: насколько выпады, причуды и все прочее имели место в реальной жизни Байрона, и если были, то насколько фильм Фарино их преувеличил?

В море литературы о Байроне (писем, воспоминаний, биографических романов, научных монографий, статей, журналистских эссе, киносценариев и др.) можно обнаружить всё: правду и фантастический вымысел, подлинный факт и сомнительный анекдот, подлинную картину и подделку со сгущением красок, благородство тона и разухабистую вульгарность.

На какой литературный ориентир может – без ущерба для своих художественных задач – опираться байопик, в частности, когда речь идет о столь сложной и многомерной фигуре как Байрон? И с другой стороны – что может помочь сценаристу, режиссеру, актеру в их работе над картиной о Байроне, чтобы академичность повествования не засушила образы времени и образы героев, но и чтобы бульварный роман не задал тон всему делу?

Андре Моруа: коды биографических романов

Стоит привести пример оптимального, на первый взгляд, решения. Французский писатель Андре Моруа (Эмиль Герцог) стал всемирно известен благодаря созданию романизированных биографий Шелли, Тургенева, Жорж Санд, Гюго, Дюма, Флеминга, Бальзака, Шопена, Дюма-отца и Дюма-сына и др. И конечно, Байрона – книга была написана в 1930