Сын Солнца - Ольга Елисеева

Выйдя на улицу, Акхан заметил, что возле белой глухой стены напротив трется разряженная в пух и прах храмовая проститутка. Видно, она забрела в богатый квартал в надежде заработать горсть золотых для обители богини Атлат. Ее сопровождали черный мальчик-флейтист и коза с лентами на рогах. Спускаясь со своего крыльца, акалель бросил девице несколько монет, со звоном ударившихся о мостовую. Потаскушка кинулась за ними, громко выкрикивая:

— Добрый господин! Подождите, не уходите! Взгляните на мальчика! Он может сделать семь раз за час. Я сама умею двенадцать, даже коза может четыре…

Акхана разобрал смех:

— Не ври. — Он уже сел в крытый паланкин. — Никто не может двенадцать раз за час, это вредно для мальчика, тем более для козы. А тебе — мой совет: иди в порт, там больше заработков для таких, как ты. Я калель, воин, знаю, что говорю. А здесь, — принц обвел глазами пустую в жаркий час улицу, — в каждом доме есть невольницы, и никто не выйдет за этим на дорогу.

Девушка смотрела на него во все глаза. Кажется, она узнала Сына Солнца, но вместо положенного восхищения на ее чумазом от потекшей краски лице отразился испуг.

— Ты Принц Победитель, — пролепетала она. — Я видела тебя вчера на пристани. И ты можешь быть так спокоен после того, что они сделали? Воистину люди говорят: у настоящих атлан нет сердца!

С этими словами она припустилась бежать прочь от носилок, за ней поспешили мальчик и коза. Дробное цоканье копыт еще несколько минут раздавалось за углом.

Принц был потрясен. Он не мог предположить, что его щедрое подаяние вызовет такую реакцию. Откуда храмовой шлюхе знать о его дружбе с казненными? Головы младших офицеров на пристани — это еще не голова самого Сына Солнца! Вчера он был во дворце и принимал из рук миноса заслуженные награды. Царь не проронил ни слова упрека. Сама Мин-Эвра специально показалась со жрицами Лунного Круга на галерее в знак особой благосклонности…

Акхан не заметил, как его носилки выплыли со спокойной пустынной окраины в центр города. Сквозь щель между сдвинутыми занавесками акалель видел, что люди расступаются перед ним. Если он и вызвал какое-то неудовольствие во дворце, то толпа об этом еще ничего не знала. Принц осторожно провел ладонью по лбу, его подавленное настроение не должно было отразиться на лице. Явиться к Сенуи с мрачным видом значило нанести оскорбление.

Бело-розовые кубы ее дворца уже виднелись над высокими ступенями висячего сада. Дом Постума и Цетис утопал в зелени. Через ограду перегибались ветки драконьего дерева. Бритый привратник, громыхая цепью, побежал открывать калитку.

Акалель миновал нижний сад. Именно здесь он надеялся столкнуться с играющими детьми. Но песчаные дорожки вокруг неглубоких бассейнов были пусты. Из зарослей дрока не раздавалось веселых голосов. «Неужели их уже кормят? — с досадой подумал принц. — Я, как всегда, опоздал!»

Слуги Сенуи показались на ступенях и, кланяясь, проводили мужа хозяйки в дом. Управитель-кастрат в лиловой хламиде простерся перед Принцем Победителем ниц и сообщил, что госпожа в верхних покоях. Она только что приняла ванну и не хочет выходить на люди. «Мне б ее так встречать! — хмыкнул принц. — Его высочество устал, не одет, не проспался после вчерашнего…»

Ничего этого вслух Акхан, конечно, не сказал. Он безропотно позволил служанкам разуть себя — путешествовать по дому в сандалиях считалось верхом неприличия — и снять с головы золотую диадему с перьями. Благо за прическу принц был спокоен — по три длинных, слегка завитых локона шли от висков до локтей.

Акалель скользнул взглядом по своему отражению в медном зеркале, которое предусмотрительно поднес домоправитель. Ему не понравилось выражение лица кастрата: несмотря на подобострастие, в маленьких свиных глазках невольника ясно читался испуг.

Расспрашивать чужих слуг — ниже достоинства благородного атлан. Акхан молча зашагал вверх по лестнице в покои жены. Сенуи-мин действительно только что приняла ванну. Две девушки-кемийки натирали ее смуглую кожу пальмовым маслом. Для женщины около тридцати первая супруга акалеля действительно хорошо сохранилась. У нее было точеное, сухое тело, высокая острая грудь, не опавшая от кормлений, и великолепный матовый цвет лица. Акхан знал, что Сенуи купается в кобыльем молоке и каждое утро пьет рыбью кровь, но все равно не мог сдержать восхищения при виде ее цветущей внешности.

Принцесса знаком отослала рабынь и обернулась к мужу, вложив в широкую улыбку-оскал всю свою усталость от него.

— Счастлив видеть тебя, прекрасная Сенуи-мин, сад божественных наслаждений, — произнес акалель заученно пышную фразу.

Принцесса раздраженно кивнула:

— Что привело благородного Сына Солнца в мой дом? — Она подхватила с трехногого табурета покрывало из бисерных нитей и накинула себе на плечи. Опытная женщина, супруга еще трех мужей, она давно чувствовала равнодушие Принца Победителя.

«Ты прекрасно знаешь, что меня привело», — с досадой думал Акхан.

— Мне казалось, — сухо отчеканила Сенуи, — что после случившегося ты будешь считать себя свободным от всех обязательств по отношению к моему роду и… никогда больше не переступишь порог этого дворца.

— Случившегося? — Акхан поднял брови. — Что ты имеешь в виду? — «Выгоняет!» Этого он и боялся. Мысли заметались в голове, как лисы на травле. — Ты не можешь так просто отказаться! — вспылил акалель. — Мы женаты десять лет, и пока у тебя есть дети от меня, наши семьи состоят в кровном родстве…

— Дети? — медленно протянула Сенуи. Ее лицо на мгновение стало растерянным и даже испуганным. — Тебе не сказали? Ты ничего не знаешь?

— Что я должен знать? — Акхан больше не желал сдерживаться. — Да, меня носит по всему свету! Да, я иногда веду себя как свинья! Но никто, ни один жрец, ни в одном храме не позволит тебе отказаться от мужа, способного продлевать род! Не делай из себя дуру, Сенуи-мин! Я привез детям нового раба-наставника, изволь принять его. Иначе можешь больше не рассчитывать на почести при дворе миноса, которые тебе оказывают как жене Принца Победителя!

Акхан уже не мог остановиться и продолжал кричать, даже когда осознал, что Сенуи молчит и как-то странно смотрит на него.

— Тиа-мин, — задумчиво произнесла женщина. — Проклятая старуха! Она должна была сказать тебе первая. Но, как всегда, все переложила на меня.

— О чем? — протянул Акхан, сознавая, что какая-то ужасная, непоправимая правда наконец догнала его. — Я еще не был у матери.

— Я не хотела, — жестко бросила жена. — Но я не могла. Мне сказали: это великая честь… Сюда приходила сама Мин-Эвра и забрала их… Ее сопровождала твоя мать. Она должна была сказать тебе! Она, а не я! — Голос Сенуи задрожал. — У меня было четверо детей. Теперь двое. А ты приходишь и говоришь о тех, кого нет. Кого никогда больше не будет!

Он ударил ее. Сильно. Наотмашь. Всей рукой по лицу. Как ребенок, испугавшись во сне, бьет ночное чудовище. Принц прекрасно знал, в каких случаях верховная жрица сама приходит за детьми.

— Почему они? За что?

— За все твои подвиги! — выплюнула женщина, вытирая пальцами кровь с губы.

— Когда?

— Три дня назад.

Дата его отплытия из Ар Мор. Сразу после казни червяков на солнечных пирамидах Шибальбы.

— На праздник Дарения Пеплосов боги заберут их с собой в небо, — с неожиданным вызовом бросила Сенуи-мин. Было видно, что гордость за судьбу детей дается ей так же трудно, как и фальшивая любовь к мужу.

— Я успею.

Что именно он собирался успеть, Акхан не знал. Ярость душила его. Он бегом бросился вниз по лестнице, пронесся через сад и очутился на улице. Кровь колотилась в висках и приливала к лицу.

— К дому Тиа-мин! — бросил акалель рослым нубийцам, поднявшим паланкин.

На перекрестке возле Петушиного базара его носилки кто-то догнал.

— Акхан! Акхан! Ваше высочество… — В деревянный поручень вцепились смуглые пальцы и дернули с такой силой, что седок едва не вывалился наружу.

— Какого дьявола!

На мостовой стоял Друз, третий муж Сенуи, в руках он держал сандалии Акхана, забытые принцем в доме жены.

— Можно с тобой поговорить? — Не дожидаясь ответа, Друз полез внутрь. — Значит, она тебе сказала? — Несколько минут мужчины смотрели друг на друга молча. — И то, что на пристани, ты тоже видел?

Акхан через силу кивнул. Чего от него хотят? В сущности, он неплохо относился в Друзу: жить в доме Сенуи — наказание превыше всякой вины! Тем более для такого гордеца. Друз был родом с Ферры, купеческого острова в Эгидском море. Его право породниться с принцессой основывалось не на чистоте крови, а на несметных богатствах семьи. У самого Друза имелась эскадра кораблей, ежегодно совершавшая плавания в Пунт за миртовым деревом. Шутка ли, каждое лето огибать великий материк Та-Кем! Но Друз плавал и до Ле Му, привозил в Атлан шелк, специи и желтых рабов.