Под одним небом - Валентина Мельникова

попрощавшись с детьми и пообещав, что Ларри сдержит своё слово и скоро их навестит, я отправилась к Трейси и Шону на семейный обед.

Ларри уже позвонил им, а я привезла подарки.

Мне тоже достался подарок от мужа – он прислал видео, смонтированное из фрагментов его путешествий или времяпрепровождения в студии уже после свадьбы, которые так или иначе связаны со мной.

Вот он задумчивый, в белой футболке и чёрных штанах, ходит по студии туда-сюда, не обращая внимания на камеру, и разговаривает по телефону. Рука привычно взлохмачивает непослушные волосы, которые вновь начали отрастать, почти достигнув той длины, которая была в момент нашего с ним знакомства. Ларри обещал подстричься короче к Новому году.

– Ну конечно, – улыбается. – Я тоже жду.

Он отходит чуть дальше от камеры, так и не заметив её, и речь становится неразборчивой.

Следующий кадр – в автобусе. Ларри спит полусидя, боком, как раз лицом к оператору.

– Сейчас проведём эксперимент, – слышится шёпот.

На экране появляется мобильный. Видно, как набирается номер Ларри. Через секунду его телефон начинает звонить, и Ларри сонно ворочается.

– Наверное, Энн? – спрашивает кто-то из команды.

Ларри с трудом разлепляет глаза и достаёт из кармана свой телефон. Смотрит на экран, сощурившись ото сна и пытаясь разглядеть, чьё имя написано. А затем, разобрав, запускает своей надувной подушкой прямо в камеру.

Ещё один телефонный разговор – я его помню, пару недель назад. Теперь местом локации стала съёмочная площадка. Не знаю, кто его там снимал. Ларри стоит у океана, и от ветра и шума волн слышно плохо, поэтому оператор подбирается ближе.

– Хватит мной манипулировать, – смеётся Ларри, не обращая внимания на съёмку и медленно пропуская песок сквозь пальцы. – Ты же знаешь, я бы многое отдал, чтобы быть сейчас рядом.

Я помню, это когда я пыталась уговорить его взять выходной и предлагала различные альтернативные развлечения.

«Многое, но не свою любимую работу», – пошутила я тогда с каплей горечи.

Таких моментов я насчитала семь штук. И они навсегда останутся в памяти. И я смогу пересматривать видео.

В конце Ларри сказал аж три предложения по-русски, глядя прямо в объектив камеры:

– Я хочу всегда быть рядом с тобой. Я люблю тебя! С Рождеством!

Ну вот, сейчас снова расплачусь.

Я позвонила ему, не особо рассчитывая на ответ, но после третьего гудка я услышала голос:

– Алло.

Только принадлежал этот голос не Ларри, а какой-то девушке, что немного меня покоробило. Я попыталась перебрать в голове знакомые мне голоса: Кенди? Алисия? Нет, ни на один из них не похоже. Может, кто-то из команды Ларри? Скорее всего. Только зачем отвечать на звонок, если он сам не может этого сделать? Или Ларри её попросил?

Я решила узнать.

– А… привет. С кем я говорю?

– Тей.

И больше никаких сведений.

– Тей… – повторила я. – Я, вообще-то, звонила Ларри.

– Он сейчас занят.

– Понятно. Ладно, я перезвоню.

И бросила трубку.

Не стоит переживать, он просто занят.

Спрошу у него, кто эта Тей, когда он мне перезвонит.

Но Ларри до конца дня так больше и не перезвонил, а на мой звонок не ответил. И я, хоть и пыталась бороться с неприятными, подступающими всё ближе мыслями, никак не могла их отбросить.

А из маленьких сомнений, как известно, вырастают большие мысли.

Тем не менее утром я села в самолёт и отправилась в Москву, захватив свой чемодан и забрав наконец наш «ящик первой ссоры».

Перелёт был недолгим, всего четыре часа, но, видимо, из-за того, что он был уже вторым за неделю, организм дал сбой, и, приземлившись, я едва добралась до здания аэропорта и опустилась на свободное место в зале ожидания. Мне было не до багажа, не до вопросов испуганной Люды. Я думала лишь о том, чтобы, не дай Бог, по моей легкомысленности не случился выкидыш. Почему я не проконсультировалась с врачом перед полётом? Почему продолжаю вести почти такой же активный образ жизни, как прежде, если эти девять месяцев – совершенно особенные для моего организма?

Руки тряслись, состояние было близким к обмороку. Наверное, скачок давления. Я не врач. Я только хотела, чтобы это скорее закончилось, и чтобы с ребёнком все было в порядке.

Когда подруга заботливо принесла мне воды, и моё состояние немного стабилизировалось, Люда настояла на том, чтобы прямо сейчас мы отправились в поликлинику. И я решила не сопротивляться.

Люда теперь сама водила машину, носила стильные очки в тёмной оправе и была весьма уверенной в себе деловой леди. Я поглядывала на неё, на то, как уверенно она держит руль, следит за движением, разговаривает, контролирует моё состояние – и удивлялась, как сильно мы изменились за эти годы. Не стали хуже, просто выросли. Вышли замуж, разъехались слишком далеко, но всё равно остаёмся подругами.

Мой телефон зазвонил, и я, увидев имя мужа, сглотнула.

Люда приняла это за страх говорить о том, что случилось в аэропорту, а потому решительно перехватила инициативу:

– Давай сюда.

Я с радостью отдала телефон. Моё физическое здоровье было лишь одной из причин. Второй была Тей. Я не то чтобы ревновала, просто не знала, как задать этот вопрос и поставить точку в своих сомнениях.

Был и ещё один повод. Он не звонил вчера после того, как прислал видео. Видел пропущенный позже, и всё равно не набрал меня. А если что-то случилось? Это мало было похоже на Ларри, потому что дома он всегда был заботливым и предупредительным, а когда уезжал, порой позволял себе легкомыслие. Словно я опускалась куда-то на пятую строчку его личного рейтинга после музыки, сцены, поклонников, студии. Ах, да, теперь ещё съёмки.

– Да, – ответила Люда на английском. – Да, прилетела.

Подруга уже успела рассказать мне, что взялась за осуществление своей мечты стать дизайнером собственной линии одежды. За время работы в этой сфере она успела обзавестись знакомствами и хорошо узнать этот бизнес, чтобы теперь начать строить собственный. Супруг помогал финансово. Костина карьерная лестница тоже шла вверх.

Люда – максималистка, только, в отличие от меня, мыслит не романтично, а рационально. Она уже составила бизнес-план и чёткую схему развития. И в планах на ближайшие годы не только тиражирование в России, но и выдвижение марки за рубеж. Здесь ей могли помочь я и Ларри, и я обещала сделать всё, что от меня зависит.

Собственно, для этих целей подруга взялась ещё и за изучение английского языка, который был у неё в пассивном запасе, а теперь – я слышала по разговору с Ларри, ведь она его понимала, – заметно возрос.

– Энн не может тебе ответить. Ты знаешь, что у твоей жены полчаса назад случился кризис, когда самолёт приземлился, и что ей, вероятней всего, нельзя летать слишком часто?

И откуда в голосе такая агрессия? Скорее всего, потому, что Люда тоже перенервничала из-за меня.

В любой другой ситуации я бы прервала её и отобрала телефон, не позволяя так разговаривать с Ларри, но сейчас и я сама была слишком накручена, так что неизвестно ещё, что бы сама ему наговорила. Пусть лучше Люда. А я отсижусь в стороне.

– Да, Ларри, – надавливая на каждое слово, продолжала «начальствовать» Люда. – Нужно было! Я понимаю, что тебе некогда. Тебе совсем дела нет ни до неё, ни до ребёнка. Мы и так сейчас едем. Хорошо, я скажу ей, чтоб позвонила.

Люда перевела на меня взгляд и, понизив голос, поинтересовалась:

– Будешь разговаривать?

Я отрицательно качнула головой.

– Всё, Ларри, мы уже приехали. Она потом перезвонит. Пока.

М-да… Здоровая у нас в семье атмосфера. Не успели помириться – и снова ссоримся. Причём через третьих лиц.

Врач – уставшая женщина лет пятидесяти, которая мечтала сейчас оказаться дома у телевизора и думать уже о салатах к столу и героях очередного серила, а не о пациентах и их бесконечных проблемах, – мрачно вздохнула, выслушав меня и измерив давление.

– Нужно же беречь себя. Или хотя бы ребёнка.

– Мне можно летать? – был главный интересующий меня