Только раз в жизни - Даниэла Стил

Это мнение оказалось пророческим, как они выяснили, прибыв в отель «Беверли-Хиллз». Он сиял свежей Розовой штукатуркой, был окружен пальмами, а поперек фасада сверкало ярко-зеленым неоновым светом его название. В вестибюле царил полный хаос, пробегали какие-то блондинки в плотно облегающих джинсах, с золотыми цепочками на шее, в шелковых блузках и босоножках на каблуках; на проходивших мужчинах были дорогие итальянские костюмы или облегающие джинсы и рубашки, расстегнутые на груди. Стоявший в гостинице аромат был настоящей симфонией из дорогих духов; посыльные пошатывались под тяжестью огромных букетов цветов или гор чемоданов, список гостей напоминал список лауреатов «Оскара».

– Мисс Филдс? Конечно. Коттедж для вас готов.

Посыльный торжественно отвез ее тележку с багажом мимо восходящих звездочек кинематографа и их будущих продюсеров, теснившихся вокруг бассейна, и Дафну восхитило множество тел и золотых цепочек. Все попивали средь бела дня белое вино или мартини. В «коттедже» оказалось четыре кровати, три ванных комнаты, холодильный шкаф, заполненный икрой и шампанским, из окон виднелись пальмы; еще там был огромный букет роз и коробка шоколадных конфет от «Комстока» с запиской «До встречи завтра». И вдруг Дафна повернулась к Барбаре с испуганным видом.

– Я не могу. – Ее голос был напряжен. Носильщик только что ушел от них, и обе стояли в роскошно украшенной цветами гостиной. Глаза Дафны были расширены. Такой Барбара ее никогда не видела. – Барб, я не могу.

– Что? Есть шоколад? – Оставалось только шутить, было очевидно, что Дафна в панике.

– Нет. Смотреть на все это. Это Голливуд. Какого черта я здесь делаю? Я писательница. Я ничего об этом не знаю.

– Ну и не надо. Все, что от тебя требуется, это сесть за машинку и делать то же самое, что ты делала дома. Не обращай внимания на все это дерьмо. Это всего лишь декорация.

– Нет, не декорация. Ты видела тех людей? Они все Думают, что это реальность.

– Это же гостиница, черт побери. Расслабься. – Она налила ей бокал шампанского, и Дафна с видом сироты села на диван в Розовых и зеленых цветочках. – Что ты хочешь от них?

– Я хочу домой.

– Не вздумай, я тебя не пущу. Так что заткнись и радуйся. Черт побери, я же еще не видела Родео-драйв.

Дафна ей улыбнулась, вспомнив, какую жизнь вела Барбара со своей матерью. Это было несравнимо со всем, что происходило здесь.

– Ты не проголодалась?

– Меня вырвет.

– Господи, Дафф. Почему бы тебе не расслабиться и не порадоваться этому?

– Чему порадоваться? Тому, что я обязалась сделать то, о чем не имею понятия, в месте, которое похоже на другую планету, за три тысячи миль от моего единственного ребенка... Ей-богу, Барбара, что я здесь делаю?

– Ты делаешь деньги для своего малыша. – Это был аргумент, который, Барбара это знала, убедит Дафну, если ничто больше не подействует. – Понимаешь?

– Да. – Но это было слабым утешением. – Я чувствую себя так, словно записалась в иностранный легион.

– Так оно и есть. И чем скорее ты примешься за работу, тем скорее мы отсюда уедем.

Однако самой Барбаре этого отнюдь не хотелось. Ей здесь уже очень понравилось.

– Вот это хорошая мысль.

Дафна распаковала вещи и через полчаса выглядела лучше. Барбара позвонила в «Комсток» и сообщила об их благополучном прибытии, а потом обе пошли поплавать в бассейне. В тот вечер они поужинали в спокойной обстановке, сходили поглядеть на внутренний дворик, заполненный актерами, фотомоделями, бизнесменами и темными личностями, возможно, торговцами наркотиками, и в десять часов легли спать – Барбара с чувством возбуждения и радости, а Дафна с чувством страха перед тем, что ее ждало впереди.

На следующее утро они отправились на встречу в «Ком-сток» и к моменту возвращения в полдень в экзотическое великолепие гостиницы Дафна знала почти уже наверняка, что здесь жить можно. Она лучше представляла себе, чего от нее хотят, многое записала и намеревалась приступить к работе в тот же день. Работа Барбары тоже определилась. У нее был список полудюжины агентов по недвижимости. Она собиралась отправиться на поиски подходящего дома. Барбара также позвонила Айрис и узнала, какие у нее есть сообщения для Дафны. И со второй половины дня дела пошли гладко. Свою машинку Дафна привезла с собой из Нью-Йорка, теперь она передвинула в угол стол и стул и принялась за работу, Барбара же отправилась в бассейн.

Когда через час она вернулась, Дафна все еще работала, и Барбара зажгла ей свет. Дафна была так поглощена работой, что даже не заметила наступления сумерек.

– А? Что?

Дафна подняла глаза с отсутствующим видом, характерным для нее во время работы; из волос, собранных в пучок, торчала ручка; на Дафне были футболка и джинсы.

– А, привет. Хорошо поплавала?

– Очень. Хочешь поесть?

– Гм... не-а... Может быть, попозже.

Барбаре нравилось наблюдать за Дафной, когда та была полностью поглощена работой: так сказать, творческий процесс в действии. В восемь часов она заказала ужин, и, когда его принесли, Барбара похлопала Дафну по плечу. Работая, она всегда забывала поесть, и в Нью-Йорке Барбара просто ставила поднос с едой ей на письменный стол.

– Пора есть.

– О'кей. Сейчас.

Что обычно означало «через час», и в этот раз было так же.

– Ну же, малышка. Иди поешь.

– Иду.

Наконец она перестала стучать на машинке, распрямилась, потянулась и потерла себе плечи. А потом улыбнулась Барбаре:

– Хорошее чувство!

– Как движется работа?

– Неплохо. Я словно опять молода.

После ужина она опять засела за машинку и просидела за ней до двух часов ночи. А на следующее утро поднялась в семь и уже опять стучала, когда Барбара встала.

– Ты что, не ложилась? – Она знала, что временами Дафна действительно не спала, но в этот раз было не так.

– Ложилась. Где-то около двух.

– Слушай, от тебя дым идет!

– Я хочу побольше написать, пока вчерашняя беседа еще свежа в памяти.

И Дафна в самом деле писала весь день. Барбара ездила смотреть три дома, пообедала и сходила в бассейн. Потом она принялась работать в своей комнате – отвечала на письма читателей, а вечерам опять заказала ужин в коттедж. Так уж забавно сложилось, что Барбара была для Дафны как мать, но ее это не обременяло. У нее был многолетний опыт ухода за собственной матерью, а заботиться о Дафне ей нравилось. Было интересно общаться, работать, да и просто находиться рядом с таким одаренным человеком, хотя Дафна никогда таковым себя не считала.

На четвертый день Дафна позвонила миссис Куртис, чтобы спросить ее о сыне; она держала свое слово и каждый день посылала ему письма. Миссис Куртис сказала, что Эндрю здоров и весел, привык к новой ситуации. Она также напомнила Дафне, что теперь им удастся поговорить только тогда, когда Дафна приедет в Нью-Гемпшир и навестит ее в новом доме. Следующий день был последним днем миссис Куртис в Говардской школе. Дафна снова пожелала ей удачи и положила трубку, подумав вдруг о Мэтью: как-то у него дела? Она знала, что Мэтт, видимо, был безумно занят, заканчивая дела в Нью-Йоркской школе перед отъездом.