Железнодорожница - Вера Лондоковская

неизменно надевала высокие каблуки, приводила себя в порядок и улыбалась своему избраннику искренне и тепло. И когда мы начали вместе жить, и даже когда поженились, я продолжала тщательно за собой следить. Я стремилась отдавать своему профессору всю заботу и любовь, на какую способна.

Господи, ну что мне сделать, чтобы вернуться к своей прежней жизни? Научи, вразуми!

На улице стемнело, стало прохладнее, и я решила вернуться с балкона в комнату.

— Альбина, а нам тут Вадим рассказал, что вы сегодня квартиру получили, — обратился ко мне Андрей во всеуслышание. — А можно мы с Таткой в ней поживем?

У меня внутри все оборвалось. Этого еще не хватало!

Глава 17

Вихри мыслей пронеслись в голове за секунду. С одной стороны, мне категорически не хотелось, чтобы в нашей новой квартирке, которую я уже успела полюбить, первыми жильцами будем не мы. А с другой стороны, Андрей нам так помог! Он же знает своего братца гораздо лучше меня, знает его склонность к пьянству. Но все же берет к себе на работу, помогает оформлять документы, да еще и деньгами выручает.

И вот как ему отказать?

Даже Тата, при всей ее заторможенности и флегматичности, сейчас смотрела на меня просительно. Интересно, откуда она родом? Явно не из города, раз не вариант им жить у нее.

— Ох, — я постаралась сказать как можно естественнее, — да было бы так просто, мы бы сами туда переехали. Но там нет абсолютно никакой мебели, да и свет с водой пока не подключили. Дом ведь новый. Даже не представляю, как там можно жить.

Я решила сказать правду, но слегка ее приукрасить. Про воду и свет — была моя импровизация, конечно.

— Да разве это проблемы? — с оптимизмом рассмеялся Андрей. — Мы с Таткой к трудностям привычные, оба — морские волки. Нам много не надо. Знаешь, в каких условиях мы на пароходе живем?

— Но там даже спать не на чем, — я старалась не выдать своего волнения. Только бы не показать своих истинных мыслей!

— Да и ничего, мы вон у мамы мебель позаимствуем, — Андрей подмигнул матери, — да, мама? Отдашь нам эту «стенку» и диванчик?

— Что-что? — не поняла свекровь. Она не слышала деталей разговора, так как беседовала с кем-то из гостей на другом конце стола.

— Мы с Таткой переезжаем в квартиру Вадима, — объяснил ей сын, слегка повысив голос. — Я говорю, ты же отдашь нам часть своей мебели?

Час от часу не легче! Сейчас они въедут со своей мебелью, обживутся. Потом принесут туда ребенка. Потом наступит зима. Проживут полгода и пропишутся. Их же вообще потом не выгонишь!

Я схватила салфетку, чтобы промокнуть лоб, на котором выступила испарина. А ведь Тата не местная, без прописки в городе! Скорее всего, она потребует прописку с первого же дня! И свекровь еще — себя не так давно предлагала прописать, чтобы квартиру не упустить! Нет, что-то мне это совсем не нравится.

Я, конечно, понимаю, что родственники и все такое. Но я как-то привыкла в первую очередь думать о себе.

И тут мне на помощь неожиданно пришла свекровь.

— Сыночка! — сказала она с упреком. — Вот я помру, и вся моя мебель тебе достанется! А до тех пор позволь мне самой пользоваться тем, что я заработала.

— Ты что, — испугался Андрей, — живи сто лет, мама!

— И зачем вы будете занимать квартиру Вадима? — а эти ее слова мне еще больше понравились. — Она ему самому еще ох как понадобится! Вот выгонят его жена с тестем, и куда он пойдет? Тоже мне, придумал!

— А тебе от пароходства не могут квартиру дать? — поинтересовался кто-то из гостей.

— Нет, конечно, — махнул рукой Андрюха, — меня даже на очередь не ставят. Прописка вон есть у матери, и хватит с тебя. А то, что тут всего две комнаты, и те смежные…

— А если с Татой не расписываться? — подсказала та женщина, которая курила на балконе. — Тогда она сможет встать на очередь.

Но тут Тата решительно замотала головой:

— Нет, так не пойдет.

Ну еще бы, законный брак ей дороже, чем какая-то квартира. А вот Альбина когда-то пошла работать дворником, лишь бы какой-то угол в бараке получить. И пусть теперь не смеют рот развевать на чужой каравай!

Вадим между тем успешно допил очередную рюмку и, шатаясь, встал из-за стола. Неверными шагами направился к балкону:

— Я отлить, — сообщил он во всеуслышание.

Свекровь и гости вскочили со своих мест:

— Эй, эй, тебе не туда! — заверещали они на все лады. — Отлить — это в другую сторону, туда!

Парень в очках и белой рубашке потащил Вадима в туалет.

Мне хотелось провалиться в квартиру ниже этажом от стыда. Ну, почему, почему все люди, как люди — пьют, пляшут, ведут беседы, знают край и не падают? И только супруг Альбины такой позорник? Может, он притворяется, может, специально так делает, чтобы нервы другим потрепать? Да быть такого не может, я же видела его мутные глаза, ничего не видящие.

— Почему он такой? — спросила я у свекрови, расстроенно раскачивающейся на стуле. — У него были в детстве травмы головы?

— Да кто его знает? — с самым невинным видом пробормотала она.

Мать — и не знает, были ли у ее сына травмы? Все она знает! Наверняка била его по башке, а теперь невинную козочку из себя изображает.

Я встретилась рассерженным взглядом с Андреем.

— Вадим в пятнадцать лет уехал учиться на тракториста в Чугуевку… — тихо сказал он.

— Куда? — я не могла скрыть своего изумления. Из города поехать учиться в глухую деревню? Какая ж это нужда, интересно, заставила? У меня появилось еще больше претензий к горе-мамаше. Не понимаю, как можно в пятнадцать лет отпустить собственного ребенка к черту на кулички?

— Ну, а там, в деревне, правило было такое: новенького парня сначала избить всей толпой, а потом подружиться, — продолжал Андрей.

Меня передернуло: это что еще за дикость?

— Другие пацаны убегали, если видели, что к ним толпа подбирается, а Вадим решил принять бой, — закончил свой рассказ Андрей. — С тех пор у него вмятина на черепе.

Я с негодованием повернулась