Святые койоты (СИ) - Мэй Ода

Сердце бьется в приступе любовной лихорадки, пронзенное стрелами амура, колени предательски подкашиваются, а в глазах лик Ангела… Все предельно ясно.

Весь этот месяц, когда они со Скаем практически никак не общались после его обвинительной речи, Молли сама того не ожидая, была очень и очень подавлена. Ни родителям ни друзьям она этого никак не показывала, и даже наоборот, делала вид, что жизнь ее полна других забот, как переживать о каком-то там парне с безупречной внешностью. Еще чего! Но каждый день Молли думала о нем, о том, что он сказал ей, а при мысли, что они больше не будут общаться — ее сердце сжималось в кулак.

Он был ей так нужен, так важен. Без него дни казались скучными и серыми, еда была пресной и безвкусной. Все, что происходило теперь было словно несущественно. Входящие звонки — бессмыслены, если они не от него, сообщения — спам, если они не были от Ская.

Если это не любовь, то что?

При первых словах Ская ей хотелось закричать, как она рада его слышать! Каждый день она ждала его звонка. Сказать, что конечно она его простила и уже давно.

Но внутри эхом отзывалась боль. И страх.

А если это повторится? А если такое случится снова, что тогда?

Никогда прежде она не испытывала таких чувств к парню. Никогда прежде она не любила. Никогда прежде ей не разбивали сердце. Все это было ново для нее.

А для него?

Теперь, когда она на себе ощутила всю палитру чувств раненого сердца, она понимала почему он так «тупит» и почему они топчутся на месте. Но так продолжаться больше не может. Она его не предавала, она не та девушка из его прошлого, и она не заслуживает таких всплесков его настроения.

Теперь она твердо и вполне однозначно обозначила ему свои намерения. Или они вместе или они никто друг другу. А иначе все бессмысленно.

Сердце колотится. Сердце надеется. Сердце боится.

Отсчет пошел.

***************

Наконец-то первая половина учебного года осталась позади и можно спокойно отдаться рождественским каникулам, которые продлятся целую неделю — невиданная роскошь для старших классов после напряженных школьных будней.

Никаких тебе занятий, факультативов, подготовки к экзаменам. Можно расслабиться и покайфовать недельку — посмотреть фильмы, покататься на коньках или просто прогуляться с друзьями. Погода в этом году как нельзя лучше передавала зимнее настроение, пару раз температура едва уходила ниже «0», но все же. Это было хотя бы что-то, после четырех лет подряд устойчивых +5 в самые холодные дни.

В этом году Рождество выпадало на воскресенье, а каникулы официально начинались с пятницы, после традиционного новогоднего спектакля театральной группы школы.

— А я тебя предупреждал, не стоит даже время на это тратить. Есть классы и помладше, кто обязаловкой здесь, а мы могли бы и пропустить, — шептал Сэм на ухо подруге. Хотя шептал — это не подходящее слово. Сэм говорил достаточно громкой, в своей излюбленной манере интонирования и придирчивости. Но в зале было так шумно, музыка грохотала слишком громко, поэтому его слова тонули в общем хаосе представления.

— Я думала ты преувеличивал, когда говорил, что весь спектакль сплошной сумбур. Неужели нельзя было поставить какую-нибудь известную пьесу?

— Это фишка школы. Театралы считают себя исключительно одаренными и судя по всему недооцененными гениями, к тому же их руководитель — мисс Мэри Брайт на заре своей юности была удостоена наградой как подающая надежду писательница, говорят какой-то роман написала. Поэтому можешь представить сколько там сидит амбиций. Муза приходит с завидной регулярностью, а вот признание как таково и не пришло. К тому же у нее явно не все дома. Я пару лет назад присутствовал на одном ее занятии, подумывал тогда в театралы податься. Так вот, эта Мэри Брайт тогда такую сцену закатила, я в жизни не видел такой истерики, у нее ку-ку с головой, — Сэм покрутил пальцем у виска.

— Кто знает, может мы просто не доросли до ее гениальности. Вдруг она и правда шедевры создает, а мы не понимаем.

— Ты серьезно? Дорогуша, у тебя видно слабость к таким вот чудикам. Это мягко сказано. Знаешь, в психологии есть термин, когда людей влечет ко всяким там уродцам, с обезображенной внешностью.

— А я то-здесь при чем.

— А у тебя тоже самое. Только тебе подавай уродливые души, и чем страшнее тем лучше. Ты оправдаешь их и найдешь скрытый смысл и конечно причину.

— Никого я не оправдываю! Не передергивай мои слова! — протестовала Молли на такое явное и безосновательное обвинение в свой адрес.

— Себя-то не обманывай. Я это давно понял. Когда ты начала защищать Койотов. Плохо говорить о них теперь нельзя, и Сэйлормун со своим дружком Алексом теперь совсем не злодеи как это было раньше, а Пиппа так вообще..

— Сэм! Да какая муха тебя укусила? Почему ты на меня наезжаешь? Не ты ли в нашу первую встречу говорил, что тоже хотел бы вот так жить как они и ни о чем не париться, а?

— Говорил. Но это было касательно шмоток и денег, к тому же это было давно. Ты сама называла их психопатами, а теперь что же, прониклась к ним? Ты то ненавидишь Леонарда, называем его наглым ублюдком, а потом он чуть ли не проповедником становится. Что ни слово — то цитата. Но при этом слово, данное на ваших собраниях не позволяет тебе рассказывать, что у вас там происходит и о чем вы болтаете.

По мере того как Сэм в своих обвинениях заходил все дальше и дальше, Молли понимала, что все идет к ссоре. Крупной, но до безобразия глупой. Портить настроение в преддверии сочельника в ее планы не входило. В последнее время все и так шло слишком не по плану, при чем в самый неподходящий момент.

— Пойдем! — скомандовала девушка и встала со своего места, загородив сцену зрителям, сидящим сзади нее.

— Куда?

— Пойдем говорю! — повторила она тоном, требующим полного повиновения и направилась вдоль ряда к выходу, чтобы поскорее пройти мимо недовольных любителей театрализованных постановок.

Как только ребята вышли из актового зала и закрыли за собой дверь Молли развернулась и крепко обняла своего друга.

— Воу! А это еще что? — не ожидал Сэм, но сопротивляться не стал и обнял подругу в ответ.

— Я не знаю, что у тебя стряслось, но надеюсь если бы ты мог, ты бы мне рассказал, правда? Я люблю тебя, Сэм Нортон! Ты мой друг, и, если вдруг это ревность — то напрасно. Ты важный человек для меня. И если тебе понадобится моя помощь, может еще кому-нибудь в глаз дать, — оба засмеялись, — или просто выслушать, я всегда рядом. Знай это.

— Ох Молли, у тебя и впрямь слабость ко всяким покалеченным душой, — парень снова притянул девушку к себе и обнял.

— Твоя душа прекрасна как расцветающая сакура, Сэм.

— Это ты красиво сказала. Наверное, сегодня магнитные бури так влияют на меня. Или воспаленная фантазия мисс Брайт — пришельцы с двумя головами, которые пришли на нашу Землю, чтобы испортить Рождество и подменить Санта Клауса на своего двух-голового Клауса… ей бы антидепрессанты попить.

— Да, я тоже туда не вернусь. Обещаю, в следующий раз буду слушать тебя.

— Ловлю на слове. Пошли-ка домой, — Сэм обнял Молли за плечи и оба поплелись по школьным коридорам на выход. — Ты пешком?

— Нет, сейчас позвоню маме, чтобы забрала меня.

— А я пройдусь, нужно мысли привести в порядок. Кстати, Скай не объявлялся?

— Объявлялся.

— А почему ты не рассказываешь?

— Не знаю… Боюсь наверное.

— Чего?

Может свежий зимний воздух, ударивший в нос так подействовал, а может крепкое объятие друга, который в сумерках маскировался под темное небо из-за своего цвета кожи. Молли ощутила острую потребность сказать всю правду, все как есть.

— Боюсь, что он скажет нам не стоит быть вместе и тогда я буду выглядеть глупо. А если буду говорить, что мне нет до него дела — то будто это я так захотела. Хотя по правде, Сэм, он мне очень нравится.

Сэм подбодрил Молли потиранием по плечу:

— Я всегда рядом.

До школьных ворот оба шли молча, расценивая свое поведение как сугубо взрослое и многозначительное. Много не болтать, а если говорить — то, по существу. А лучше и вовсе помалкивать.