Голем в Голливуде - Джонатан Келлерман

Не будем валять дурака, ладно?

Я говорил с вашим начальством.

Знаю, кто вы такой.

Да нет, не знаешь.

Хватит с меня, решил Джейкоб и позвонил Марше, верной подруге из транспортного отдела.

– Возвращение блудного сына, – сказала Марша.

– Будь любезна, пробей один номер.

– А сам? Ты на Луне, что ли? Я думала, ты покинул нас ради большого и светлого дела.

– Оно мелкое и темное. Еще мне нужна копия вызова 911.

Марша записала данные:

– Ладно, попробую.

– И последнее: пробей адресок, ладно?

Марша вздохнула.

– Ну пожалуйста, – попросил Джейкоб. – Местоположение Особого отдела. Почтовый адрес, абонентский ящик, хоть какие-нибудь координаты.

– Особый отдел? Это что?

– Мой новый дом.

– Не знаешь, где ты?

– Я не там, я здесь.

– Где – здесь?

– У себя в квартире.

– Для меня, простушки, замысловато.

Джейкоб вернулся к допросному списку Людвига, вычеркивая помеченных звездочками: они оказались покойниками. Он одолел почти четверть списка, не найдя никаких зацепок, и тут позвонил взбудораженный Вольпе:

– Ну разве я не молодчина?

– Скажу чуть позже.

– Ладно. Во-первых, вы были правы. Тело лежало в ванной, головой к окну, которое смотрит на восток.

– Ее там убили или туда перенесли?

– Поначалу я думал, что она пыталась выбраться через окно, но ее сдернули вниз. Однако теперь я думаю, что убийца – или убийцы, если их было двое, – напали на спящую. В спальне все было перевернуто – наверное, жертва сопротивлялась. В любом случае, она лежала головой на восток. Я съездил на квартиру и лично проверил.

– Отлично, – сказал Джейкоб.

– Так что?

– Вы молодчина.

– Да, я знаю.

– Вы сказали «во-первых». Что во-вторых?

– Я показал снимок нашим ребятам, – сказал Вольпе. – Вы снова правы – картина жуть.

– Неужто кто-нибудь узнал?

– Не парня. Почерк.

– Серьезно?

– Голова, тела нет, рана запечатана, блевотина. – Вольпе замолчал. – Поправьте, если я ошибаюсь.

– Да нет, в десятку. В яблочко. Кто вел дело? Как ему позвонить?

– Вот тут загвоздка. У меня, значит, есть дружок, Дуги Фриман, я рассказал ему о вашем деле, и он, короче, грит: «Ни хрена себе, точь-в-точь как у того парня». Я ему, короче: «У какого парня?» И он, значит, грит, что прошлым маем сгонял на семинар для копов со всего света. Ну, там, программа министерства юстиции, демонстрация доброй воли, взаимное доверие, сотрудничество, ля-ля-тополя… Ну вот, значит, как-то вечером они нажрались в зюзю, это сближает, и один парень рассказывает о жутком деле – башка без тела. Я как про вас помянул, Дуги сразу – покажи фотку. Глянул и, короче, грит: «В точности как тот парень говорил – шея, блевотина и все такое». Класс, грю, надо сообщить Леву, как, грю, того парня зовут? А Дуги, короче, я, грит, не помню. Я ему, значит, помнишь дело и не помнишь имя? А он мне, короче, еще бы я, грит, не запомнил отрезанную башку. Ну, я ему – давай вспоминай на хрен. А он, значит, не могу, грит, там сплошь согласные. – Вольпе огорченно шмыгнул носом. – Дуги славный малый, но для улучшения человеческой породы надо бы оторвать ему яйца.

– Он сказал, откуда тот коп?

– Из Праги. Они с Дуги махнулись бляхами. Вот она передо мной. Прочесть, что написано?

Джейкоб не ответил. Он думал. Прага.

Восточная Европа.

Восток.

– Алло, Лев.

– Да. – Джейкоб взял ручку. – Валяйте.

– Полиция… че… че… Твою мать, лучше я по буквам.

Джейкоб записал: Policie Ceske Republiky.

– В слове «чешске» над «ч» такая фиговина вроде шапочки перевернутой и знак ударения над вторым «е», – сказал Вольпе.

– Номер, отдел?

– Больше ничего. Бляха не настоящая – сувенир для обмена. Если хотите, я дам вам мобильник Дуги. – Вольпе продиктовал номер. – Говорите медленно. Короткими словами.

– Спасибо, старина. Огромное спасибо.

– Да пустяки. Знаете, вот поговорили, и я хочу вернуться к делу Шевчук – вдруг чего пропустил.

– Удачи. Дам знать, если что нарою.

– И вам. Пока, Лев.

Ссылка на домашнюю страницу полиции Чешской Республики привела к глухой стене чешского языка, которую «Гугл-переводчик» превратил в псевдоанглийский, позволив, однако, выудить номер центрального коммутатора.

Едва телефонистка уразумела, что абонент – американец, она сплавила его другому оператору, которая с ходу спросила, где господин прогуливался, когда у него украли бумажник.

– Да нет, мне нужен детектив убойного отдела, – сказал Джейкоб. – Не могли бы вы…

Серия бипов, лавина чешских слов.

– Алло? – позвал Джейкоб. – А по-английски?

– Чрезвычайная ситуация?

– Ничего чрезвычайного. Убойный отдел. Убийство.

– Где?

– Нет-нет, мне нужно…

– «Скорую помощь»?

– Нет, нет, нет. Я…

Снова бипы.

– Эй, на борту[33], – сказал мужской голос.

Джейкоб тотчас вообразил на другом конце провода морского волка.

– Рубка слушает, – ответил он, чуть не добавив «кэп». – Отдел убийств?

– Да. Нет.

– Хм. Да – в смысле «отдел убийств» или нет – в смысле «другой отдел»?

– Назваться, пожалуйста.

– Детектив Джейкоб Лев, полицейское управление Лос-Анджелеса. В Америке.

– А, Родни Кинг![34] – сказал голос.

Его звали Радек. Младший лейтенант. Он не знал, кто в прошлом году ездил в Нью-Йорк, но охотно согласился выяснить.

– Спасибо. Но я все-таки спрошу: откуда вы про Родни Кинга-то знаете?

– О, бес проблем. После революция я смотреть американский телевидение. «Команда А». «Рожденные в рубашке»[35]. Иногда новости. Я видеть видеопленка. Бах-бах-бах. Черный морда вниз.

– С тех пор наши отношения с клиентами улучшились.

– Да? Хорошо! – Радек заливисто рассмеялся. – Можно я приехать? Нет пинок под зад?

– Если не бедокурить.

– Мой двоюродный брат уехать в Даллас. Марек. Наверное, знать его?

– Я живу в Калифорнии, – сказал Джейкоб. – Далековато.

– Да?

– Большая страна.

– О, бес проблем. Марек жениться американка. Ванда. Они держать ресторан чешская еда.

– Наверное, вкусно.

– Вы знать наша еда? Кнедлики? Мой любимый, попробуйте.

– Непременно, как только окажусь в Далласе.

– О, бес проблем. Я скоро вам звонить.

Назавтра он позвонил рано утром, говорил тихо и сдавленно:

– Алло, Джейкоб, привет.

– Радек? Почему вы шепчете?

– Джейкоб, это плохой вещь для разговор.

– Что? Вы узнали, кто ведет дело?

– Момент, пожалуйста.

В трубке шорох, приглушенные голоса, потом Радек выпалил серию цифр, которые Джейкоб торопливо записал на руке.

– Кого спросить?

– Ян.