Заложники Света - Елена Бычкова

— Моими устами говорят сами демоны, — закончил император спокойнее. — Я выразил их недовольство, их ярость.

«Определенно он все больше сходит с ума, — в очередной раз подумал наследник. Интересно, что произойдет раньше — Помпеи умрет от старости или окончательно потеряет Рассудок?»

— Иди, — величественным жестом отец указал на дверь.

Клавдий быстро прошел по залу, уже не обращая никакого внимания на зверинец, вышел и в ярости стукнул себя кулаком по ладони.

Пришлось снова возвращаться через весь дворец. На противоположную половину, в свои покои.

Ионт сидел на полу, играя в полис сам с собой. Клавдий тихо подошел к нему, хлопнул ладонью по согнутой спине. Мальчишка-раб вздрогнул, выпрямляясь, обернулся:

— Клавдий! Ты меня напугал.

Улыбнулся, глядя снизу вверх, откинул со лба светлые волосы. Как их ни причесывали, ни укладывали, смачивая водой, все равно пряди закручивались тугими кольцами Изящных сплоенных волн не получалось. Зато глаза у него были удивительными. Море Эллиды плескалось в них. Смеющееся, радостное. Они могли становиться серыми, или зеленоватыми, или прозрачно-голубыми, если мальчик долго плакал.

— Клавдий, почему ты такой хмурый?

Это четырнадцатилетнее чудо привезли несколько месяцев назад, загар еще не сошел с его плеч, ресницы и брови выгорели до темно-пшеничного цвета. А еще Ионт все время пытался сбросить сандалии и шлепать по мраморным полам босиком.

— Что-то случилось?

Клавдий сел на удобный стул с вогнутой спинкой, велел:

— Иди сюда.

Подросток с готовностью поднялся. Ноги конечно же снова оказались босыми. Белые, незагорелые полоски от ремешков сандалий ярко выделялись на смуглой коже ступней: Подошел, сел на пол рядом, положил подбородок на ручку стула. Глаза, затененные кудрями, сейчас казались совсем серыми.

— Ионт, поплачь.

Раб не удивился. Сморщил нос, склонил голову набок:

— Я не хочу.

— Плачь!

На лбу мальчишки появились две упрямые морщины. Он отрицательно помотал головой. Тогда Клавдий отстегнул от тоги булавку и воткнул ее в руку эллана. Тот вздрогнул, дернулся, зажмурился. Но не заплакал. Во время второго укола он громко засопел от боли. Потом сжался, попытался вырваться… но Клавдий крепко держал его за плечо.

Наконец плотно сжатые губы Ионта задрожали, он всхлипнул и больше не смог сдерживать слез.

Некоторое время Клавдий ждал, с удовольствием прислушиваясь к сдавленным рыданиям у своих ног. А когда они начали стихать, наклонился и повернул мальчика к себе.

Да, вот теперь тот самый цвет. С заплаканного лица на него смотрели прозрачно-голубые глаза — тревожно, грустно, укоряюще.

Клавдий поднял мальчишку, усадил рядом с собой. Обнял:

— Больно?

— Нет, — прошептал упрямец тихо, прижимаясь мокрым лбом к его шее.

— Тогда почему плакал?

— Обидно.

Обидно ему… Клавдий погладил мальчика по голове, с удовольствием пропуская между пальцев мягкие светлые локоны. И мысль его снова вернулась к троим пришельцам, явившимся утром во дворец, чтобы получить аудиенцию У Арэлл.

— Сегодня я видел очень странного человека, — промолвил он, вновь выделяя из троих лишь одного, достойного его внимания. Того, который не пожелал остаться в его покоях.

Эллан вытер мокрое лицо о тогу наследника, поднял голову:

— Какого человека?

— Не важно. — Самому недолго свихнуться, если все время думать об одном и том же. — Почему ты дрожишь?

— Холодно, — пробормотал подросток, забираясь в кресло с ногами. — От слез всегда холодно.

Клавдий перегнулся через ручку кресла, стянул с ложа меховое покрывало, накинул на стройное, юное тело.

— Когда-нибудь я тоже сойду с ума. — Наследник уже привык произносить вслух часть своих мыслей в присутствии мальчишки.

— Нет! — удивленно воскликнул Ионт. — Почему?!

— Все рэймские императоры рано или поздно сходят е ума. Тяжелая демоническая сила делает нас такими.

Мальчик выразил свое неудовольствие этими речами тем, что с головой забрался под покрывало.

Клавдий усмехнулся и вытащил его обратно. Удобнее устроил светловолосую голову на своем плече. Надо бы сходить к Арэлл — еще раз засвидетельствовать свою любовь и уважение. Но сидеть вот так в тишине было гораздо приятнее, чем терпеть выходки нервной девицы.

Интересно, зачем ей понадобился этот немытый Атэр? Говорят, у эллан болезненная, почти ненормальная привязанность к людям своего племени. Они, как пчелы в улье, лепятся друг к другу. Дрожат от счастья, встречая соотечественника в чужой стране. Вот как Арэлл сегодня. Он думал, она выше глупых, вульгарных привычек, но нет. Все они одинаковы. Сейчас сядут рядом и будут до одурения вспоминать родные места, обливаться слезами, описывая непередаваемый запах навоза в любимом хлеву. Видимо, девчонка привлекает и его самого так сильно только потому, что еще не отвыкла от сельской жизни. Парное молоко, клубника, стог сена. Экзотика.

Она понравилась Некросу. И она приглянулась Друзлту. Демонический правитель Эллиды посчитал Арэлл достойным подарком для сына рэймского императора. Подумать только, Высшие — тонкие ценители женской красоты — признали ее совершенство. Значит, девчонка — лучшее, что можно выбрать в Эллиде. Арэлл могла бы добиться покровительства обоих темных для себя и для собственного будущего мужа.

Если бы не была столь горда, то есть глупа. Боги, почему ему в жены достается красивая, упрямая идиотка?! Что ей стоило выпить кофе с Некросом? Улыбнуться ему. Дрянная, самовлюбленная эгоистка! Она достаточно красива, чтобы получить доступ к персональному вызову Повелителя. Прабабка Клавдия сумела настолько очаровать его, что имела право призвать Высшего демона. У Арэлл есть все шансы добиться неменьшего. Но, естественно, она скорее умрет, чем согласится на это темные покровители! Скорее бы умер император! Сколько еще ждать?! Сделайте это поскорее! А еще вразумите элланскую негодяйку! Вложите в ее золотоволосую голову хоть немного расчетливости и жадности, которых ей так не хватает!

Наверное, Арэлл пришла бы в ярость, узнав, чего желает для нее жених. В ярость и отчаяние, которые и так посещали ее слишком часто. Но сейчас она хотела только одного — поговорить с молодым человеком, который мог оказаться именно тем, кого она так ждала. Лурия в нетерпении ходила по своим покоям под неодобрительным взглядом" Гая, покусывала подушечку большого пальца и вздрагивала при малейшем звуке. Потом, устав метаться без цели по комнате, подошла к окну и, глядя в прозрачное небо, заставила себя успокоиться.