Заложники Света - Елена Бычкова

Каменный юноша был похож на юношу живого. Того что приходил с нумидийцем и мальчишкой-элланом. Дивной красоты лицо, дивные волосы. Почти такие же, как у строптивицы Арэлл. Почему все элланы столь хороши? Холодны, неприступны, горды… Гордость — прекрасное качество. Если умеешь им правильно пользоваться.

Сколько раз ему — сыну правителя Рэйма — приходилось обращаться к своим темным покровителям: «О повелители мои! Дайте же мне вероломства, подлости, расчета и изворотливости. Всего того, что поможет выжить, только лишь выжить в этом мире…» Арэлл думает, ему легко унижаться. Легко быть низшим перед лицом Высших демонов. Но как тяжело оставаться вторым среди равных. Всегда вторым… Можно испытывать особое, странное наслаждение в унижении перед Хозяином, но преклоняться перед собственным отцом слишком мучительно! «…Дайте мне терпения! Дайте сил притворяться дальше и ничем не выдать себя!»

Это были правильные мысли. И атмосфера постоянной опасности и подозрительности во дворце тоже была правильной. Но сегодня что-то мешало соблюдать привычную осторожность.

…Но смутила меня твоя улыбка…

Ненавидящим взглядом Клавдий смотрел на статую. Юноша-эллан как-то был связан с этим не уходящим из души беспокойством. Что-то идет не так. Неправильно. Его светлые глаза были холодными… сначала холодными, а по — том в них, словно в волшебном фонаре, проявились печаль, жалость, сочувствие… понимание.

— Дьявол! — шепотом выругался Клавдий, поднося руку ко рту и снова вспоминая детскую привычку грызть ногти. — Почему он так смотрел на меня?.. Кто ему позволил смотреть так!

Как жаль, что эллан ушел. Но вместо него можно пойти и задушить Арэлл. Это желание было неожиданным, однако очень приятным. Сын императора рассмеялся, представляя, как сжимает пальцы на шее девушки. Медленно, неторопливо. Каким испуганным, жалким, глупым становится у нее лицо.

Голос за спиной прозвучал неожиданно. Пришлось сжаться внутренне, загоняя поглубже сладкие мечты. Труднее всего не выдавать свои чувства. Бедняжка Арэлл! Она вообще не умеет притворяться! На ее лице отражается все. Ей придется долго учиться трудному искусству лицемерия. И вряд ли девочка достигнет вершин мастерства, когда губы улыбаются сами в нужный момент, а в честном взгляде читается искреннее почтение вместо страстного пожелания долгой и мучительной смерти. Клавдий медленно обернулся. Рядом стоял мальчишка-раб. С лицом милым, но напуганным. Неизвестно, как долго он топтался рядом, не решаясь потревожить наследника, декламирующего стихи перед статуей.

— Лурий Клавдий. Император просит вас прийти. Он в западных покоях.

Значит, возится со своими любимыми перепелками. Придется идти. Некстати, ох как некстати! Наследник милостиво кивнул, отпуская мальчишку. Император действительно был со своим зверинцем. На полу две юные девушки, одетые эбиссинками (узкие полоски ткани вокруг бедер, широкие золотые воротники, браслеты на руках и ногах, черные косички), играли с котенком породы сфинксов, возя по полу привязанной к шнурку бумажкой. Маленькая, почти лысая тварь с ушами, стоящими торчком, скакала за игрушкой, царапала по скользкому мраморному полу неубирающимися когтями и шипела. В углу сидел уродливый старик в одеждах, расшитых серебром, и неожиданно тонкими, гибкими пальцами перебирал струны кифары.

Еще одна девушка изображала кошку. Ее обнаженное смуглое тело было разрисовано желтыми пятнами и полосами. На шее — тонкий золотой ошейник. Красотка валялась на ковре, рассматривая свои длинные красные ногти… В дальнем конце зала (Клавдий едва сдержал удивленный возглас) к двум кольцам, вбитым в стену, оказался привязан крокодил. Его пасть перетянули цепью, на хвост накинули петлю. Рептилия то дергалась, пытаясь вырваться то замирала. Видимо, отец переживал короткий нилтский период. В прошлый раз, когда «играли» в Эллиду, он таскал за собой белокурых девиц, наряженных в туники, и живую пантеру.

Вдоль стен стояли золотые клетки с перепелками. Император медленно переходил от одной к другой. Брал просо с подноса, который нес за ним раб, и сыпал в кормушки своим любимицам.

Стараясь не смотреть на крокодила, Клавдий поклонился.

— Сколько тебе лет? — спросил император, не оборачиваясь.

Вопрос был лишним, он прекрасно знал ответ.

— Двадцать пять, — с осторожностью ответил Клавдий, ожидая подвоха.

— Хорошо, — Транквил Помпеи вытер руки богатой тканью, почтительно протянутой темнокожим рабом. — Вполне приемлемый возраст.

Император повернулся, увидев лицо отца, Клавдий внутренне содрогнулся. Глаза, обведенные темными кругами, казались глубоко запавшими, на щеках под слоем пудры проступали темные пятна. Вокруг тонких плотно сжатых губ глубокие морщины. За последнюю неделю он словно постарел еще сильнее. И стал еще более безумным. Хотя священное императорское безумие тоже имеет меру.

— Они требуют новых жертв. Все новых и новых.

— Кто — они? — решил переспросить Клавдий.

— Не прикидывайся, что ты глупей, чем есть на самом деле. Демоны! Им недостаточно тех жертв, что мы приносим.

Он щелкнул пальцами, и тут же два раба подтащили золотой трон. Транквил уселся, положив полные, белые и рыхлые кисти рук с короткими большими пальцами на витые подлокотники.

— Мы исправно платим налоги, — медленно произнес наследник, рассматривая золотого орла, раскинувшего крылья над головой человеческого правителя Рэйма.

— Им недостаточно крови, которую мы проливаем для них, — упрямо повторил старик, и губы его сжались так сильно, что стали едва заметны на бледном лице.

Интересно, сам он верит в то, что говорит? Сорок рабов было положено на жертвенник три дня назад. Темной силой, освобожденной во время жертвоприношения, можно было напоить не одну сотню демонов.

— Они чувствуют, что мы недостаточно искренне почитаем их.

— Нет!

— Да! Жертвы должны стать более ценными!

Ну тогда пойди и сам ляг на алтарь! Клавдий едва не выругался вслух, но, как обычно, сдержался. Давно пора издать указ о том, чтобы престарелых и до печени доставших всех правителей отправляли прямиком к темным.

— Некрос выразил мне неудовольствие поведением твоей жены.

— Она пока мне не жена. И была… наказана за свою непочтительность. — Клавдий так и знал, что глупую выходку Арэлл ему будут вспоминать еще долго.

— Не лги!! — Транквил стукнул кулаком по ручке трона. — Ты слишком труслив, чтобы наказывать! Единственное, что ты можешь, — это мечтать о наказании.

Клавдий молчал, опустив глаза, чтобы не видеть лицо отвратительного старика на троне.