Час Предназначения - Джеймс Гарднер

Все это могло объяснять, почему Дорр редко говорила, беспрекословно подчинялась воле деда, выбирала своеобразные рисунки для своих изделий… но к слишком простым объяснениям я всегда относился подозрительно. Легко было сказать, что девушка просто последовала по пути своей безумной матери. Дорр вовсе не страдала слабоумием, скорее всего, ей просто нравилось играть подобную роль. Кстати, после того как Господин Ворон подарил Дорр дитя и у нее на четвертом месяце произошел выкидыш, в Тобер-Коуве сочли, что ей просто в очередной раз не повезло. А Каппи неодобрительно отнеслась к моему предположению, что Дорр, возможно, тоже попыталась глотнуть своих красителей. Мало кто из тоберов знает о существовании растительных экстрактов, способных преждевременно вытолкнуть зародыш из утробы.

Погруженный в раздумья, я вдруг обнаружил, что слишком пристально смотрю на Дорр – и она стремительно повернулась, встретилась со мной взглядом. Некоторое время она изучала меня, словно размышляя, стоит ли нарушить молчание. В ее глазах я не видел безумия – это была просто женщина, глубоко погруженная в себя, но не отрешившаяся от всего мира. Рот ее приоткрылся, и она уже собиралась что-то сказать, когда послышался кашель, шаркающие шаги, и в дверях появился Хакур.

– Что на этот раз? – бросил он.

Я отвел взгляд от Дорр, как только услышал шум, сопровождавший появление хозяина дома, но все равно чувствовал себя так, будто меня застали за каким-то постыдным занятием.

– Боннаккут мертв, – выпалил я. – Убит.

Пальцы Дорр слегка сжали мою руку – скорее сочувственно, чем от потрясения из-за только что услышанного.

– Ты займешься телом? – спросил я Хакура.

– Боннаккут? – переспросил старик столь резко, что я понял: он мне не верит. – Боннаккут убит?

– Боюсь, что так, – ответил Рашид. – На дороге через лес к… – Он махнул рукой в сторону дома Зефрама.

– Кто его убил? – поинтересовался служитель.

– Мы не знаем.

Хакур посмотрел на него, сузив глаза.

– Где была эта твоя… ах да, бозель?

– С моим отцом, – тотчас же ответил я. Не знаю, почему я решил защищать Стек – потому что она была моей матерью или потому что я был ее сыном?

– С твоим отцом, – повторил старик. – Со своим бывшим… – с отвращением прошипел он. – Хоть кто-то из дьяволов остался в преисподней или они все явились сегодня в Тобер-Коув?

Рашид посмотрел на меня, словно ожидая объяснений. Я сделал вид, что не замечаю его взгляда.

– Тебе нужно заняться мертвецом, – сказал я Хакуру. – Туда уже слетаются насекомые.

– Гм… – Обязанностью служителя было забрать тело как можно быстрее, и ему это не нравилось. Хакур предпочитал, чтобы под его дудку плясали другие; говорят, он ненавидел смерти и рождения, поскольку эти события вынуждали его подстраиваться под чужой распорядок жизни. – Целительница осмотрела его?

– Она говорит, что он мертв, – сухо ответил Рашид. – Больше ее ничего не интересовало.

– Гм… – Видимо, Хакур надеялся выиграть несколько минут, послав за Горалин. – Ладно. Надо – значит, надо. Женщина! – рявкнул он на Дорр. – Отпусти этого придурка и принеси носилки. Погодите… где моя сумка?

Дорр молча указала на стену. Сума Патриарха, в которой хранились ритуальные мази и тотемы, висела за входной дверью. Я видел ее каждый раз, когда бывал в этом доме, – Хакур наверняка знал, где она находится, и просто хотел прикрикнуть на кого-то, кто не являлся Лучезарным.

Пока старый змей возился с сумкой, снимая ее с крючка, Дорр отправилась за носилками – но не отпустила мою руку. Вместо того чтобы устраивать сцену, пытаясь освободиться в присутствии Лорда-Мудреца, я пошел следом за ней в подвал, где от запаха красителей жгло глаза.

Поскольку вверху одной из стен имелись маленькие стеклянные окна, нам не требовалась свеча для освещения. Тем не менее в просторном подвальном помещении царила полутьма, и там, куда не попадали солнечные лучи из окошек, на пол падала глубокая тень. Мне вдруг подумалось, что, возможно, это не самое лучшее место для странной молодой женщины, продолжавшей держать меня за руку.

– Фуллин, – прошептала она. – Так-так… Носилки там.

Она повела меня в самый темный угол подвала, где стояли прислоненные к стене носилки. Ничего особенного – просто натянутая между двумя палками парусина. Дорр показала на них и отпустила меня, чтобы я мог забрать носилки, – свою помощь она не предложила. Носилки оказались весьма тяжелыми – конечно, дерево должно было быть достаточно прочным для того, чтобы выдержать вес самого упитанного жителя поселка, но мне пришлось несколько раз поправить груз на плече, чтобы его удобно было нести.

И как раз в этот момент Дорр меня поцеловала. Мягкие ладони обхватили меня за плечи, ее губы прижались к моим, и ее язык на мгновение скользнул мне в рот.

– Дорр, не надо, – тихо попросил я.

– Разве не этого ты ждал? – прошептала она. – Что еще, по-твоему, я собиралась сделать?

– Ну… да.

– Ты думал, что я собираюсь тебя поцеловать, и я тебя поцеловала. У тебя же все мысли написаны на лице.

– Неужели настолько явно?

– У тебя всегда так, – ответила Дорр. – Тем ты и интересен.

Вряд ли у меня было желание вызывать подобный интерес.

– Надо отнести носилки наверх, – сказал я.

Она отодвинулась, пропуская меня, и направилась к лестнице.

– Иди впереди.

Я снова поправил носилки на плече и двинулся вперед. Когда я проходил мимо нее, ко мне снова метнулись ее руки, губы и язык. Все произошло в мгновение ока, и Дорр с торжествующим видом отпустила меня.

– Первый поцелуй был твоим. А второй – мой.

Глава 13

ЖЕНА ДЛЯ ПОКОЙНИКА

Родители, игравшие на улице с детьми в мяч, знали, что означает появление служителя Патриарха с носилками. Они тут же замолчали и застыли неподвижно, несмотря на крики детей: «Ну, кидай же!», «Продолжай!» Люди вопрошающе смотрели на меня и Дорр, однако ни у кого не хватало мужества задать вопрос вслух. Мы не миновали дом торговца зерном Вайгона, и нам преградила путь его жена Вин с таким видом, будто она не намерена сдвинуться с места, пока не получит ответ.

Вин была старшей сестрой Хакура, вернее, она была его старшей сестрой, когда Хакур был сопливым мальчишкой, и старшим братом, когда тот выглядел ангелоподобной девочкой. Если на кого-то в поселке не производило никакого впечатления змеиное шипение Хакура, то именно на Вин.

– Последний ритуал? – громко спросила она. У нее был удивительно могучий голос для женщины, хотя тело ее ссохлось от старости, словно мох на камне. – Кто помер, Хакур?

Будь на ее месте другая женщина, служитель Патриарха, вероятнее всего, просто огрызнулся бы: «Не твое дело!» К сожалению, с его сестрой подобное не проходило – она вполне могла устроить скандал, разговоры о котором не прекращались бы в течение нескольких недель.