Маленький дракон с актерского факультета - Лариса Шкатула

В устах Полактии, выглядевшей по-прежнему юной девушкой, высказывание прозвучало смешно. Аксинья лишь коротко взглянула на Катерину, а у той в мозгу прозвучало как приказ: иди, не мешай, нам надо поговорить. Значит, первое впечатление о том, что женщины знакомы, оказалось верным?

Катя повернулась к Егору, улыбнулась ему улыбкой, какой в фильмах улыбаются своим возлюбленным кинозвезды, и проворковала:

– Веди, показывай свою избу.

Они пошли куда-то вглубь горницы, где виднелась ещё одна дверь и Катя услышала, как кто-то посоветовал:

– Рот-то прикрой, Семка, не видать тебе шустренькой, как своих ушей. Что в руки Егорке попало, то пропало. Поторопись молчунью завлечь, она одна на четверых!

– А что у нас сеток больше нет? - лениво ответил Семка, и все расхохотались.

– Разобиделись они на тебя, - проговорил Егор, пропуская её в открывшуюся дверь.

– А разве не на тебя? - хмыкнула Катя.

Она подумала, что увидит ещё одну комнату, а перед ними был длинный коридор, по обе стороны от которого виднелись двери, каждую украшал какой-нибудь рисунок. Это было похоже на дверцы шкафчиков в детском саду, куда она когда-то ходила.

– Маленький был, глупый, вот и разрисовал, - смущенно пояснил Егор. У каждого своя опочивальня. Тут и комнаты для гостей, и для занятий.

– Занятий? - она не поверила своим ушам. - А кто кого здесь обучает?

– Мы. Сами себя. Прежде, когда таких комнат не было, всякие беды случались. Семка как-то в избе надумал знак Грома изобразить. Сложил пальцы, слово нужное сказал, тряхнул, а крыша возьми и обвались. Вот я и предложил для проверки каждого знака свою комнату поставить. Для знака Огня - стены несгораемые, между которыми ручей течет. Здесь, - он отворил другую дверь, - можно друг с дружкой драться, пока не надоест: стены из гибкого мха, бейся об него хоть головой, хоть руками...

"Какой молодец! - с уважением подумала Катя. - У него тут целый спортивный комплекс!"

– Хорошо ты это придумал, - сказала она и, глядя в мигом просиявшее лицо парня, попросила. - А ты не мог бы меня научить знаку, с помощью которого легче от любой погони уйти?

– Никак в бега собралась? - улыбнулся он. - Напрасно, от меня не убежишь.

– Вспомнила я кое о чем, - призналась Катя. - Как мы с Полактией от одного волшебника убегали, англичанина. Чуть не погибли.

– А что иноземцы в наших краях делают?

– Те края ничьи. Время там не течет, как повсюду, а взад-вперед прыгает.

– Эти места и мне ведомы. Гиблые края. Не приведи Господь заблудиться!

Катя открыла было рот, сказать, что у них для этого особый указатель, но Егор её движения не заметил.

– А у нас, веришь ли, Степка наладился такие указатели делать, ни в каком времени не заблудишься! К колдовству, ко всяким там заклинаниям он не расположен, а в придумках - очень башковитый. Одному рыцарю этот указатель за золотую монету продал. Стешка так радовалась, что два дня его не пилила...

"Как тесен мир! - подумала Катя. - Неистовый Роланд у Степана указатель купил, а мы к нему же в сеть попались!"

– А почему Степка не наколдует своей жене столько золота, сколько она хочет?

– Опять же, батюшку боится. Вернее, запрет его нарушить. Тот наказывал: с золотом не баловаться! Мол, никакой правитель такого не потерпит, чтобы кто-то вместо него золотом промышлял.

– Кого вам здесь бояться, на краю света?

– Не скажи, государевы слуги, ежели прикажут, и в аду отыщут!.. Чего сникла-то? Пойдем, научу тебя знаку, который погоню останавливает. Я покажу понарошку, в мелком виде, а ты уж потом, на вольном воздухе сама его изобразишь. Есть у нас в горах одно местечко удобное, там мы знакам полную силу даем. Гляди...

Он взял Катерину за руку.

– Вот так складываешь пальцы, оборачиваешься через плечо, говоришь заклинание и с пальцев его стряхиваешь. У тебя за спиной встает непроходимый лес. Растопыришь пальцы наподобие вил - станут за спиной скалы с острыми пиками...

– Прямо как в сказке.

– Так сказки из жизни и берутся!

– Ты все же не сказал, долго ли мы с тобой женихаться будем? напомнила Катя.

– Да, с месячишко, пожалуй, погодить придется, - вздохнув, сказал Егор.

– Вот здорово! За месяц я у тебя многому смогу научиться.

– Нечто потом жизнь кончится?

– Потом ты меня учить не захочешь. Скажешь, хозяйство веди, здесь твоя наука.

– Ты меня вовсе дремучим изобразила! - с обидой сказал он. - Что ж, между мной и Степаном - никакой разницы?

– Вряд ли бы ты позволил, чтобы жена с тобой, как Степанида управлялась. Или я не права?

– Права. У неё ни в чем середины нет. Безоглядная. В одно время можно кричать и ругаться, в другое - лучше помолчать. Стешка этого не чувствует.

– А я?

– А ты - другое дело... Будешь ещё смотреть или надоело?

– А у вас и другие комнаты есть?

– Есть. Надо ж Знанием пользоваться. Сад развели. Круглый год плодоносит. Два озера в скале вырубили: одно с холодной водой, другое - с горячей. Не кипяток, конечно. Купаться можно. Хоть каждый день. Только кроме меня ими никто не пользуется. Братья воды боятся. Она может смыть их Знание. Я-то под них подстраиваюсь, но наряд на мне - не гляди, что серый давно другой. Я его пятый раз делаю. Терпеть не могу лохмотья!

Они вернулись в горницу, где сидели только Аксинья с Полактией и беседовали, почти вплотную склонившись друг к другу.

– Ты, Егорушка, иди к себе, - властно сказала Аксинья, и Катя прочла изумление в глазах юноши. Видно, такой жену брата он не знал. - О Кате не беспокойся, устрою её со всеми удобствами.

– Бывай до завтра, Катря, - сказал младший из колдунов. - Прости, ежели что не так.

– Все так, - успокоила его Катя и, сама не зная, почему, потянулась к Егору и поцеловала его в щеку - Спокойной ночи. И спасибо тебе.

– Не за что, - от неожиданности он попятился, да так и вышел из горницы, не повернувшись к женщинам спиной.

– Хороший паренек, - сказала Аксинья.

– Хвались, да назад оглянись, - с осуждением буркнула Полактия.

Аксинья отчего-то смутилась.

– Да я же просто так.

– Вот я и говорю: всяк сверчок знай свой шесток.

– Да шесток-то разный бывает! - тоже рассердилась Аксинья. - Одни на него сами взбираются, а другие ждут, что их кто-то подсадит!

Она взяла со стола свечу и кивком позвала Катю за собой.

Глава двадцать девятая

...Кхметы из какой-то захудалой дыры под Махакамом, у которых дракон пожрал овец, пошли скопом, забили его дубинками и даже не посчитали нужным похвалиться.

У Кати создалось впечатление, что комнат в этом сооружении, которое хозяева называли просто избой, гораздо больше, чем о том подозревали сами хозяева. Может, с усмешкой подумала она, эти комнаты размножаюися делением, как простейшие одноклеточные существа?

Аксинья привела девушку в отведенную ей опочивальню и уже не скрываясь, взмахом руки стелила на огромное ложе тонкую простыню, плавно опускала откуда-то сверху подушки в кружевных наволочках, хотела прежде бросить перину, но девушка молча запротестовала, и в завершение на ложе слетело легкое пуховое покрывало, точно белоснежный ковер-самолет.

– Отдыхай, - сказала ей Аксинья. - Не пугайся, ежели какое привидение сюда забредет. Близко они не подходят. Докучать будут, сделай знак Ветра, она показала, как, - братья, видишь ли, развлекаются, а убирать за собой забывают...

– Аксинья, - спросила Катя, разворачивая богатейшую кружевную сорочку. - Вы с Полактией Фортунатовной были прежде знакомы?

– А что, это очень заметно? - обеспокоилась та.

– Просто я наблюдательная.

– Думаешь, ещё кто-то заметил?

– Не думаю. Вы были достаточно осторожны...

– Поговорим завтра, - предложила Аксинья. - Я рада, что рядом с Полактией такая востроглазая девочка. В свое время мне этого так не хватало!

Асксинья ушла и Катя осталась лежать в своей роскошной постели перебирать в голове события минувшего дня.

Попугай ворохнулся на спинке кресла, неведомо как оказавшегося в этом чуждом ему времени.

– Клетку соорудить тебе, что ли? - вслух подумала Катя.

– Не хочу в клетку!

– Не хочешь! Но и на спинке сидеть нехорошо, всю парчовую обивку когтями обдерешь!

– Самой-то в клетке не нравилось! - напомнил Кеша.

Пришлось ей напрячься и соорудить для него такое же кольцо, как в замке у Патрика, Кеша на него беспрекословно перелетел.

Катя не успела лечь поудобнее, как тут же уснула. Но среди ночи сквозь сон она услышала:

– Катя! Катя!

Она проснулась с бьющимся сердцем и спросила в темноту:

– Кеша, ты чего кричал?

Попугай скрипнул кольцом и передразнил кого-то:

– Катя! Катя! Нет, это кричал не я.

– Катя! - прокатился по комнате голос, - она узнала, голос Эраста. Возьми наушники!

На кровать что-то шлепнулось, она зажгла огонек и стала разглядывать это что-то. Самые обычные наушники, которыми пользуются слушатели плэйеров, вызвали у неё слезы умиления - привет из дома! Она надела наушники и отчетливо услышала голос Эраста.