Ванька-взводный - Комбат Мв Найтов

с маршальскими звездами на погонах, впрочем, два раза он его видел на параде, на трибуне Мавзолея, и один раз на полигоне, в сером плаще.

– Товарищ Верховный главнокомандующий, оперуполномоченный при НКО подполковник Артемьев прибыл по вашему приказанию.

Шесть человек сидело за «Т»-образным столом, пятеро из которых имели такие же погоны, как и Сталин, один Молотов сидел в костюме. Кроме того, в кабинете находилось еще человек восемь, среди которых было еще три маршала родов войск, в общем, окружили бедного подполковника со всех сторон звездами да лаврами. Оказаться в такой компании Иван совершенно не ожидал, особенно после дневного разговора с Василевским: Щербаков и Мехлис тоже присутствовали. Сталин встал из-за стола, но остальным показал рукой, что вставать не нужно. Подошел к Ивану, он заметно ниже, но придуриваться и замерять рост Сталин не стал, подал руку, поздоровались.

– Товарищи члены Ставки, товарищи маршалы и генералы. Генеральный штаб РККА ходатайствует о присвоении звания Героя Советского Союза и внеочередного звания подполковнику Артемьеву за его вклад в разгром противника на Курском выступе, освобождение городов Глухов, Овруч, Коростень и Киев. В период оборонительных боев на Курской дуге отлично проявили себя гранатометы РПГ-27, разработанные им для нужд войск особого назначения НКГБ, и которые массово применялись в боях против немецких танков на обоих направлениях, как на Воронежском, так и на Центральном фронте. В завершающей фазе сражения подполковник Артемьев разработал и осуществил Чернигово-Коростеньскую операцию Центрального фронта, руководил десантной операцией под Овручем, в которой приняли участие 14 дивизий РККА и ВВС, и в результате были освобождены четыре области Украинской ССР, на обоих берегах Днепра, включая ее столицу: город Киев. Ходатайство поддержал и командующий Центральным фронтом генерал армии Рокоссовский. В мае этого года капитан госбезопасности Артемьев провел ряд десантных операций на Калининском фронте, в результате которых было освобождено 19 тысяч квадратных километров нашей территории в Ленинградской области и на северо-востоке Белорусской ССР.

До этого принимал участие в десанте под Вязьмой, в качестве ведущего специалиста по разведке и обеспечению десантной операции, определил направление контрудара немцев под Юхновым и, силами одной бригады, сорвал его, захватив город Юхнов и уничтожив топливо для 4-й танковой группы немцев. Собственно говоря, почему такое вступление приходится делать: дело в возрасте награждаемого. За десять дней до войны он закончил пехотное училище имени Верховного Совета РСФСР. Принял командование взводом в отдельной разведроте 6-й дивизии РККА в Бресте, а вчера 7-я воздушно-десантная дивизия вошла в город Коростень и получила почетное наименование «Овруч-Коростеньская». Так что по возрасту он – «Ванька-взводный», а по делам – командующий ВДВ. Вам решать, товарищи маршалы, судьбу самого молодого генерала РККА.

Закончив фразу, Сталин прошел и сел на свое место. Молчание военачальников прервал маршал артиллерии Воронов.

– Я бы несколько более осторожно оценил роль пока еще сырого нового вооружения пехоты, хотя следует отметить, что устойчивость стрелковых соединений, несомненно, повысилась. И в наступательных боях, особенно в населенных пунктах, противнику не удавалось сдержать нашу пехоту своими танковыми соединениями.

– Это несколько расходится с вашими словами, товарищ Воронов, сказанными недавно в ЦПКиО, при показе нам трофейной техники. Не той, которая побывала на ваших полигонах, на которой живого места не осталось, а прибывшей из-под Курска и Белгорода. Число подбитых пехотой танков там было заметным. Но не отрицаю, что значительное количество танков было повреждено ударами с воздуха новыми противотанковыми бомбами, – парировал сказанное не кто-нибудь, а Молотов, единственный гражданский в этом кабинете. – Вы, подполковник, что можете сказать по этому поводу?

– Принятие гранатомета на вооружение произошло совсем недавно, товарищ Молотов. Военным Советом Центрального фронта обсуждались случаи несвоевременного обучения личного состава приемам использования данного оружия в войсках. В настоящее время выстрел к гранатомету проходит модернизацию. Пришлось отказаться от использования более дешевого дымного пороха в стартовом заряде. Первые выстрелы нового типа уже начали поступать в войска и использовались нами при захвате аэродрома в Овруче. Правда, все они были сделаны для войск особого назначения НКГБ. Серийных новых выстрелов я еще не видел.

– Они еще не прошли полных Государственных испытаний, – ответил Воронов. – Имеются отдельные недостатки, в частности, увеличение дальности стрельбы требует более совершенных прицелов, для учета влияния ветра. Работы ведутся, и основные недостатки, отмеченные мной в ходе предыдущих испытаний, как особого мнения, исправляются. Особенно заметно увеличение настильности огня.

– Мне кажется, что обсуждение ушло несколько в сторону, товарищи, – хмуро заметил маршал Жуков.

– Что вы хотите этим сказать? У вас имеются возражения? Насколько я в курсе, подполковник Артемьев прикомандирован именно к вашей особой группе, по вашей просьбе, – спросил Сталин.

– Да, это так, товарищ Сталин. Но есть у него одна черта, на которую я бы хотел обратить внимание членов Ставки и постоянных ее представителей. Все-таки речь идет не о гранатомете, а о будущем генерал-майоре, вероятном командующем ВДВ. Он практически никогда ни с кем не советуется. Самостоятельно принимает решение и добивается его исполнения. Не всегда докладывает о предпринимаемых им действиях. В частности, несмотря на то что числился он в моей группе, основную часть работы он выполнил на правом фланге, в составе Центрального фронта. Хотя, при постановке ему задачи, я ему указывал, что кроме форсирования Днепра, возможно применение 18-го гвардейского корпуса на Харьковском направлении. Он же мне такой возможности не предоставил: добился отстранения командира корпуса, перевода одной из дивизий в состав другой армии, а затем полностью забрал под свое начало 68-ю армию, точнее, шесть дивизий из нее.

– Что можете сказать в свое оправдание? – спросил маршал Ворошилов.

– Я, действительно, получил приказание в срок до 20 июля подготовить 18-й гвардейский корпус к возможным десантным операциям в районе Курской дуги, но при проверке корпуса выяснилось, что только одна дивизия полностью прошла курс боевой подготовки как дивизия ВДВ. Две другие не только не прошли курса парашютно-десантной подготовки, но и не имели штатного десантного оборудования. К тому же на третий день немецкого наступления эти две дивизии уже были втянуты противником в бои. Третью ВД дивизию, по согласованию со Ставкой и Генштабом, оставили в составе 60-й армии, находившейся на относительно спокойном участке фронта в третьем эшелоне, а 2-я и 4-я дивизии остались в 18-м стрелковом корпусе и действовали в составе 3-й армии. Принимать участие в десантных операциях они не могли. Подошедшие пять дивизий ВДВ были включены Ставкой в резерв Центрального фронта, и третья дивизия чуть позднее была передана в 68-ю, все дивизии которой принимали участие в десантных операциях Калининского фронта. В том числе и «моя» официальная 7-я ВДД, в которой я числился начальником разведки с февраля по июнь 43-го года.