Телохранитель - Мери Каммингс

— Если потребуется, ты сделаешь… все, что нужно?

— Да. Вы же знаете, что да, сэр.

Секунду они смотрели друг другу в глаза, потом посол кивнул и потянулся к интеркому.

— Флори, скажите миссис Купер, что она может зайти.

Рэй встал.

— Я пойду?

— Наоборот, посиди. — Рамсфорд поморщился. — У меня сейчас нет сил с ней разговаривать, а при тебе она быстрее уберется.

Лорна Купер не вошла — почти вбежала в комнату.

— О, Джефф!.. — Вся устремлена вперед, глаза широко распахнуты. — Я только…

Заметив Рэя, она поперхнулась и затормозила.

— Здравствуйте, Лорна, — посол изогнул губы в бледной принужденной улыбке. — Вы зря прождали меня столько времени, всеми текущими делами сейчас заправляет Ратледж.

— Но… я просто хотела сказать… хотела выразить вам сочувствие! — Миссис Купер сжала руки на груди в трагическом жесте, ее пальцы с ярким маникюром непрестанно шевелились, будто белые черви с красными головками. — Я только недавно узнала… какой ужас!

С самого начала эта женщина была Рэю не слишком симпатична, после эпизода же в его комнате, когда она чуть ли не в открытую попыталась шантажировать Ри, стала просто физически неприятна. Казалось, в ней есть что-то неправильное, неестественное — какая-то дисгармония между словами, мимикой и жестами — и сейчас это было очевиднее обычного.

— Благодарю вас, — кивнул Рамсфорд.

— Если от меня потребуется какая-то помощь…

— Да, конечно, спасибо. Пока что со всеми делами обращайтесь к Ратледжу, ладно?

Миссис Купер пару секунд стояла с растерянным видом; Рэй уловил мгновенный неприязненный взгляд.

Наконец, выдавив из себя: — Да, мистер Рамсфорд, — она повернулась и вышла.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Рэй… Рэй… Она повторяла это имя, сама не зная, вслух произносит его или в уме.

Только оно удерживало ее от того, чтобы начать биться лбом об стену. Пусть будет больно, пусть потечет кровь — лишь бы почувствовать, что она еще жива.

Жива…

Нет, наверное, когда смерть, не болят так сильно ноги.

Рэйки… Рэйки… пожалуйста, услышь меня, ты должен меня услышать!

И придти, и помочь!..

Он всегда был — всегда. То, что было до него, вспоминалось смутными обрывками, будто полустертые кадры из старых черно-белых фильмов. Даже знаменитая история про аллигаторов — в детстве Мэрион обожала, когда папа или Джейстон ей ее рассказывали, но сама не помнила почти ничего.

Рэй эту историю не рассказывал никогда. Может быть, не хотел вспоминать, как ему тогда больно было?

Как-то, когда она только-только в школу пошла, один четвероклассник заявил пренебрежительно: «Этот твой… трехпалый брат…» Ух, как она на него набросилась! Визжала, молотила кулаками — даже укусила, не хуже того аллигатора.

Как он потом улепетывал! Добежал до края площадки, обернулся и крикнул: «Психичка!», но жаловаться не пошел — кому же охота признаваться, что его побила девчонка, да еще на год младше!

А даже если бы и нажаловался, все равно, Рэя она никому в обиду не даст!

Рэйки… Рэйки, Рэйки, ну где же ты?! Неужели ты не чувствуешь, как мне плохо? Рэйки…

Как же это все произошло?.. Они поссорились — глупо поссорились, не по делу. Рэй снова начал талдычить про «братские чувства» и про то, что им обоим надо «поостыть». Ну чепуха же, неужели он сам этого до сих пор не понимает?! И разве братья так целуют?!

Она вспылила, бросилась прочь. Добежала до машины, заскочила внутрь и махнула Тони: «Домой!», подумала: «А он пусть как хочет добирается! Не знает, небось, что здесь такси не где попало ловят, а на стоянке берут». Злорадно представила себе, как Рэй скачет на тротуаре и машет рукой, а машины одна за другой проносятся мимо. И так ему и надо!

От злости внутри все кипело и во рту пересохло. Не долго думая, она стукнула Тони в перегородку — «Дай попить!» — между передними сидениями был мини-холодильничек, как раз на пять банок колы.

Он опустил перегородку, не оборачиваясь, протянул ей банку. Перед тем, как открыть, Мэрион прокатала ее по лбу, по щекам — холодную, запотевшую. Потом открыла и сделала большой глоток, он холодком прокатился внутри. И… и все…

Следующим воспоминанием была уже боль в плечах. Она лежала на боку, на лице какая-то тряпка… что случилось, машина перевернулась?!

Мэрион попыталась смахнуть с лица то, что мешало видеть, но оказалось, рукой не шевельнуть, лишь плечам стало еще больнее. В следующий миг она осознала, что ее руки накрепко связаны за спиной. И ноги… ноги тоже были связаны!

Всхлипнув от испуга, она задергалась, пытаясь перевернуться. И вдруг, внезапно — удар по спине и крик:

— Taci![9] — Женский голос — незнакомый, грубый.

От ужаса, от непонимания она забилась и задергалась еще сильнее. В ответ удары посыпались градом.

— Taci! Chiudi il becco! Basta! Taci![10] — с каждым пинком злобно орала женщина.

Мэрион еще продолжала биться и извиваться, а сознание уже пронзила страшная мысль: «Ее все-таки похитили! Похитили! Значит, не зря беспокоились папа и Рэй…»

Наконец удары и крики прекратились, и она тоже перестала дергаться, замерла, сжавшись в комок и прислушиваясь. Кроме женщины с грубым голосом, в комнате были еще люди, они ходили взад-вперед и о чем-то шептались. Потом ей развязали ноги, силой заставили встать и, поддерживая за плечи, повели вниз, вниз, вниз — будто в самую преисподнюю.

Рэй-ки, Рэй-ки… кажется, что кровь, стуча в висках, тоже повторяет его имя. Рэй-ки… Ну услышь, пожалуйста, услышь меня!

Не может быть, чтобы он не пришел — он придет, он поможет, он всегда помогал!

Рэйки… пожалуйста, пожалуйста, Рэй, пожалуйста, я прошу тебя, приди, Рэйки, приди, помоги, спаси меня, пожалуйста…

Мэрион было семь лет, когда тетя Джильда вышла замуж. И хотя к тому времени тетя давно жила в Бостоне, но свадьбу решено было устроить в Нью-Гемпшире, в «родовом гнезде» Рамсфордов.

Нарядные гости, фейерверк, тетя Джильда в белом кружевном платье — и громадный, в пять ярусов, свадебный торт, кусками которого она, согласно традиции, самолично оделяла всех желающих.

Какая-то пожилая женщина, вроде бы родственница дяди Фрэнка — с тех пор Мэрион ее никогда больше не видела — обратилась к ней:

— Ну а ты, куколка? Ты тоже, когда подрастешь, наверное, замуж выйдешь?

— Да, — ответила Мэрион, в первый и последний раз сказав вслух то, о чем твердо знала уже тогда: — Я выйду замуж за Рэя.

— Но, миленькая! — засюсюкала женщина, противно засмеялась «Хю-хю-хю» и взглянула на нее, как взрослые обычно глядят на детей, когда считают, что те сказали заведомую глупость. — Рэй же твой братик! Разве можно выходить замуж за братика? Нет, это должен быть какой-то другой мальчик!