Разорванная пара (СИ) - Дюжева Маргарита

Встрепенулся только когда через марево сновидений далекий вой услышал. Знакомы, до боли родной.

Это что такое? Она же на цепи сидела!

Кубарем из кровати выкатился и к окну бросился, распахнув его, перегнулся, вглядываясь в загон, туда где ее на ночь оставил.

Ошейник лежал на земле, тускло поблескивая металлическими запонками.

Да какого хера???

В нос запах оборотня чужого ударил, перемешивая все в груди. Вик. Выкормыш Загорских! Посмел сунутся на мою территорию! Посмел посягнуть на мою самку! Освободил ее и увел в лес!

На ходу обращаясь, в окно выскочил и злой, как демон преисподней, в погоню бросился, на ходу созывая своих волков.

С того, кто пропустил его на территорию — шкуру сдеру, лично!

Он уводил Татьяну на свои земли. Они выбрали самый короткий путь до границ с Загорскими, и если не успею их перехватить, придется на вражескую территорию врываться.

Плевать! Если понадобиться в их главное поселение зайду. Таня моя! А сученыш наглый сегодня подписал себе смертный приговор!

Отмахивал километр за километром, стремительно нагоняя беглецов. Их запахи становились все отчетливее, насыщенней: сладкий, манящий Танин, и горькая вонь чужой псины.

Ее голос слышался все чаще, какой-то надломленный, хриплый, будто через силу, словно сопротивляется, борется сама с собой. И тут же понимаю, что так оно и есть! Моя Таня с волчицей своей борется, пытается оставить ее. Это безумие, чистой воды. Голова кругом идет от бреда, в который превратилась наша реальность.

Ускорился, превратившись в серый метеор. Главное не дать ее увести!

Мои волки где-то далеко позади остались, не в силах тягаться со мной по скорости, а я один выскочил на широкую поляну возле запруды. Затормозил, лапами проехавшись по траве, усыпанной ночной росой, прежде чем остановился.

Гаммы Загорских не было видно, чутье подсказывало, что он уже далеко ушел, но мне до него сейчас не было дела. Внимание к грифельной волчице приковано, замеревшей неподалеку. Стояла, голову низко опустив, дыша надрывно и наблюдая за моим приближением со смешанными чувствами. Странная смесь ненависти с облегчением, злости и радости.

Таня не дала волчице уйти, удержала ее, не смотря ни на что. Девочка, моя, бедная.

Подошел к ним стараться не принюхиваться — повсюду запах чужой витал заставляя сердце ревниво биться. Придавил эту ревность, запихал ее в самые глухие закоулки, где ей и место, в очередной раз сокрушенно подумав, почему тогда, год назад не нашел в себе силы поступить также.

Надо Таню вытягивать, пока эта злодейка ее окончательно не вымотала. Человеком перекинулся, ближе подходя. Как ее заставить обернуться, если моя воля для нее не указ?

В глазах волчьих надежда проскочила, подбадривая, отметая сомненья. Надо пробовать еще раз. Сейчас Таня близко, вдвоем у нас должно получиться.

Завладел взглядом и за собой потащил, требуя повиновения. Тут же отклик жадный почувствовал — Тане очень хотелось вернуться обратно.

Вдвоем нам удалось пересилить самовольную грифельную волчицу, и вместо упрямого зверя на траву к моим ногам повалилась хрупкая девушка.

Ее трясло всю от напряжения, она лишь дышала хрипло, пытаясь в себя придти. Не говоря ни слова подхватил ее на руки, к себе прижимая. Она мою шею руками обвила, уткнулась с горьким всхлипом, и разревелась. Такая маленькая, несчастная, что сердце от жалости зашлось.

— Как ты? — прохрипел, гладя по спутанным волосам. Она только головой покачала, отказываясь разговаривать, и прижалась ко мне еще сильнее.

— Пойдем домой, — перехватил ее поудобнее и обратно понес в сторону усадьбы.

Волки мои на поляну выскочили, свирепо глазами сверкая, ожидая приказа моего. Хотел отправить их в погоню, за мерзавцем, посмевшим ко мне сунуться, но остановился, сдержал кровожадный порыв. Вик, наверное, уже границы пересек и находился на своей земле, под защитой своего клана. Война нам не нужна. Завтра позвоню Загорскому с требованием выдать наглеца, а сейчас пусть проваливает. У меня есть дела поважнее.

Кивнул остальным и они тут же отступили, растворившись во мраке ночи, оставляя нас с Таней наедине.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я шел, бережно прижимая к себе драгоценную ношу, а она постепенно успокаивалась, приходила в себя. Наконец, услыхал, как она глубоко вздохнула окончательно успокаиваясь.



— Зачем она это делает? — спросил подавленно, — чего добивается? Хочет вывести меня из себя? Или это месть такая? Пытается больно сделать?

Таня сжалась, я уловил ее испуг, захлестнувший с новой силой.

— Татьяна?

Она замялась, не зная как начать говорить, не в силах подобрать слов, и я понял, что правда мне не понравится. Так и оказалось.

— Нет, Руслан. Никакой мести. Она делает это для себя. Этот волк…Виктор, — меня передернуло от его имени, — он ее пара.

Аж споткнулся. Остановился, глядя на нее во все глаза, пытаясь понять смысл того, что услышал.

— Какая пара, Тань, ты о чем??? — Свой голос не узнавал. Надломленный, чужой, непослушный.

— Она выбрала его.

— Не бывает так! — прогремел, аж птицы ночные всколыхнулись, с мест с криками взвились, — есть у нее уже пара.

Черт, меня сейчас просто разорвет!!!

Татьяна грустно головой покачала.

— Это у меня есть пара, а она — свободная волчица. Была. До сегодняшнего дня.

Это охренеть как больно. Как с небоскреба и плашмя на раскаленный асфальт. Знать, что моя волчица выбрала другого, окончательно, бесповоротно, образуя новую пару, истинную связь с чужим волком — смерти подобно.

Волк внутри взбесился, забился, как в агонии, и его боль с моей смешивалась.

Ее пара! Хуже не придумаешь. Твою мать, это точно извращенная месть, каких-то высших сил, наказывающих за излишнюю самоуверенность, грубость, за тот поступок годичной давности.

В ту ночь я изуродовал все, что мог: ее, нашу связь, самого себя.

Танюша притихла, замерла у меня на руках, словно маленькая птичка, боясь потревожить, привлечь к себе внимание. Болью по сердцу полоснуло то, что она все равно боится, сжимается стоит мне только выйти из себя.

Сквозь землю хотелось провалиться, до самой преисподней, где мне самое место. Потому что сам во всем виноват. Сам!!!

— От меня пахнет им? — тихо спросила Таня, притянув край футболки к своему носу, понюхала ее и брезгливо поморщилась.

— Да, — юлить не стал. Этот запах везде. Она им пропитана. Но вместо бесконтрольной ярости, как в прошлый раз, это вызвало лишь тоску.

— Отпусти. Я сама пойду, — девушка попыталась выскользнуть из моих рук, но я не позволил этого сделать, к себе лишь крепче прижал, потому что страшно. Казалось, стоило на миг отпустить, и потеряю то, что у нас осталось.

— Не бойся, — к виску нежно губами прикоснулся, зажмурившись, а сердце на разрыв, билось судорожно, захлебываясь кровью.

* * *

Мы молчали до самого дома, думая об одном и том же, но не находя в себе слов, чтобы обсудить это. Между нами стояла осязаемая стена, которую не было сил пробивать. Мы устали, и она, и я. Хотелось просто лечь, закрыть глаза и надеяться, что завтрашний день принесет хоть немного ясности и облегчения.

Я поднялся по ступеням крыльца, зашел внутрь и только там поставил ее на пол.

— Иди спать, — потянул ее за собой к лестнице, но Таня уперлась.

— Нет. Мне надо в душ. Я задыхаюсь.

Я тоже, поэтому просто кивнул и отпустил ее руку. Мы поднялись наверх, каждый в свою комнату. Забирался в кабину и просто стоял, подставив лицо под колючие струи воды, не чувствуя ни тепла, ни холода. Мне хотелось лишь одного — к Тане. Прикоснуться к ней, обнять, почувствовать ее рядом с собой. Это желание так сильно, что не смог ему сопротивляться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Выключив воду, выскочил из душевой кабинки, наскоро обтерся, натянул домашние спортивные штаны и стремительно из комнаты вышел. Правда на пороге, перед ее дверью робость напала, аж в горле пересохло. Аккуратно ручку вниз опустил, приоткрывая дверь, и набравшись смелости, как перед прыжком в пропасть, шагнул внутрь. В тот же миг навстречу мне из ванной Таня вышла, обмотанная полотенцем, едва прикрывающим пятую точку. Заметив меня замерла, как вкопанная, а я смотрел и не мог оторваться, жадно взглядом по ней шарил. Как же мне ее не хватало. Как хотелось прикоснуться, до ломоты в теле.