Разорванная пара (СИ) - Дюжева Маргарита

* * *

Не в силах совладать с волнением, вскочила из кровати, торопливо переоделась, и не зная куда девать себя от тревоги, начала мерить комнату быстрыми шагами, прислушиваясь, то и дело подбегая к окну, всматриваясь в темноту ночи до рези в глазах.

Руслан сильнее, быстрее, яростнее чем Виктор, и я не знаю радоваться этому или от отчаяния рвать на голове волосы.

…Споткнулась, упав на колени, когда очередная попытка волчицы, скинуть мое главенство провалилась.

Проклятье! Сиди ты безумная, не дергайся! Без тебя все решат!

Вик сам во всем виноват! Сам! Зачем он сунулся в логово к Бекетову? Ведь всем известен крутой нрав прайма из Черных Тополей. Он беспощаден!!!

Опять рывок, и сердце сбой дает, пропускает удар, отчего грудь горячей волной окатывает. Ловлю воздух ртом, пытаясь отдышаться, придти в себя. Перед глазами красные круги плавают, тошнота поднимается.

Ах ты, поганка!

Снова попытка и снова.

Да чтоб тебя!

Волчица, как безумная, рвалась на волю. Ее трясло от страха — она тоже знала, на что способен Руслан, понимала, что шансов уцелеть в прямой стычке с праймом нет. У него полный комплект — сила, ловкость, ярость, воля, которую никто не мог обойти…кроме меня.

На этом волчица и сосредоточилась. Она всеми силами пыталась скинуть его запрет на снятие кулона. Рвалась, брыкалась, и я уже не могла встать с пола. Стояла на четвереньках, цепляясь пальцами за ковер, шумно дыша, стиснув зубы от напряжения.

Поблизости никого кто бы мог помочь, удержать. А одной мне с ней не справится. Она становилась сильнее с каждым мигом — страх потерять любимого придавал ей сил. Она хотела к нему, хотела помочь, защитить, даже если собой пожертвовать придется. Землю ради этого готова перевернуть.

Говорят, оборотень не может сам снять Волчью погибель? Обман. Тот кто это сказал, не был в моей ситуации, когда все привычные связи разорваны, законы привычные для волков попраны.

Издалека, ночной порыв ветра принес злорадный вой, рычание остервенелое, звуки битвы.

Сердце зашлось от волнения, все-таки Виктор далеко не сопливый щенок. Он тоже сильный, злой, отстаивающий свое право на самку.

Волчица аж затряслась от переживания за свою пару.

В этот момент она ненавидела меня почти так же люто, как и Бекетова, за то что мешала, не выпускала на волю.

И тут новый порыв ветра, и до нас донесся звук, похожий на скуление. Кому-то очень больно. Волчица поняла кому, потому что взвилась как безумная. Меня выгнуло, и с силой на пол швырнуло, а рука словно не моя, чужая за кулон ухватилось.

Нет! Не смей!

А она не послушалась, посмела!

Рывком цепочку сорвала и швырнула Волчью погибель с сторону, тут же зверьем оборачиваясь и следом за остальными в окно выскакивая.

Как бы я не пыталась пробиться, не пыталась ее остановить — все бесполезно. Со всех ног неслась в глубь леса, а в зверином разуме только одна мысль пульсировала — защитить, любой ценой.

Я задыхалась от беспомощности, пока она неслась напропалую, не разбирая дороги, стремясь как можно скорее нагнать двух самцов, готовых разодрать друг друга из-за меня.

Вскоре до волчьего чутья запах донесся тонкий, сладковатый аромат свежей крови.

Моя вторая сущность перепугалась еще больше, и ускорилась, хотя казалось, что быстрее уже просто не возможно.

Я вылетела на широкую просеку, едва не растянувшись на скользкой траве, и от увиденной картины перед глазами красная пелена.

Вик бился на земле, не в состоянии подняться, а Бекетов нависал над ним черной, убийственно холодной тенью. В янтарных глазах приговор, который в исполнение будет приведен в любой момент.

Руслан тоже был потрепан — морда, бок в крови, но он этого не замечал, все внимание на противнике, которому досталось гораздо больше. Альфа Черных Тополей рвал его с упоением, нанося чудовищные раны. То, как он меня трепал год назад — казалось детской игрой на фоне жуткой расправы.

Волки из клана Черных Тополей тоже здесь. Мялись в стороне, не смея сунуться, а глаза у всех и каждого безумным огнем полыхали. Если Бекетов не прикончит Вика сам, а отдаст приказ стае — они с диким восторгом на мелкие куски его раздерут.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я бы испугалась в такой ситуации, но волчица…в нее словно бес вселился.

Метнулась мимо всех к Бекетову, так что никто и среагировать не успел, обрушилась на него всем весом в прыжке, умудрившись махину зубастую в сторону оттолкнуть.

Руслан, сначала не сообразивший в чем дело, развернулся стремительным рывком, намереваясь одним махом покончить с горе-защитником. Но увидев меня, опешил. Даже морда в недоумении вытянулась.

Вик скулил-рычал на земле, пытался подняться и не мог — лапы изувеченные не слушались. Грифельная волчица встала между ним и Русланом, ужи прижала, оскалилась. Она была готово стоять до последнего, и даже подохнуть, защищая свою пару.

Бекетов медлил, переступая с лапы на лапу, смотрел на меня мрачно, потом шаг в мою сторону сделал, предупреждающе зарычав, пытаясь отогнать в сторону.

Волчица тут ощерилась еще больше, голову опустила, к броску готовясь, и ей плевать было на то, что Рус в полтора раза крупнее ее, что сомнет и не заметит. В ней не было страха, только ярость и отчаяние.

Вокруг тишина повисла. Густая, напряженная. Затихли все: лес, ночные птицы, до этого беснующаяся стая, Вик, Бекетов.

Тишина. И все взгляды на меня.

Я стояла напротив Руслана, принимая взглядом вызов, не собираясь сдаваться, отступать. Защищала то, что важнее всего на свете.

Реветь от отчаяния захотелось, от ситуации этой абсурдной, в которой при любом раскладе останусь в проигрыше.

Бекетов перекинулся:

— Тань, какого черта ты творишь???



В ответ рычание, с пеной у рта, грубое, рваное, и желание наброситься, пока он в человечьем обличье, пока слабее стал.

Волчица взглядом впилась в бешено пульсирующую вену на шее Бекетова, облизываясь от предвкушения, не скрывая своего желания вцепиться намертво.

Броситься уже готова была, но я осадила ее, перекинуться не смогла, но и ей воли не дала. Не только она может защищать то, что дорого.

В ответ окатило волной черного недовольства. Она меня презирала, ненавидела, но впервые мне было плевать. Я устала от ее желаний, настроений. Мне хотелось быть самой собой!

— Уйди с дороги! — прорычал Руслан, и меня снова затопило звериной яростью. Бросилась на него, внутренне вопя от ужаса.

Бекетов увернулся. Он не по зубам маленькой грифельной волчице, она это знала, но продолжала атаковать.

— Татьяна! — Руслан пытался достучаться до меня, но бесполезно.

Обратился снова волком, когда челюсти зубастые щелкнули возле самого носа. Они начали кружить друг вокруг друга: огромный серый волк с подпалинами, пристально наблюдавший за каждым движением противника, и волчица, с безумством обреченных, защищающая другого. И я! Готовая рвать волосы на голове от собственного бессилия.

Так продолжалось долго: я нападала, он оборонялся, пытаясь сместить меня в сторону от беспомощного, измотанного неравной битвой Виктора. Она всегда умудрялась оставаться между ними, готовая принять ярость прайма на себя.

Бекетов снова обратился:

— Чего ты хочешь??? — проорал в сердцах, его выдержка трещала по швам, он не знал что делать! Его самого трясло от противоречивых эмоций, от отчаяния.

Отступила к поверженному волку, пятясь спиной.

Янтарный взгляд потемнел: там клубилась ревность, смешанная с бессилием.

— Хочешь чтобы я отпустил его??? Позволил уйти??? — лютовал Бекетов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Волчица лишь одобряюще заурчала, ни на миг не расслабляясь, напряженным взглядом следя за праймом.

— Да с какого хера??? Он ворвался в мой дом, мою жизнь, пытается забрать Мою волчицу.

На этом моменте она глумливо челюстями щелкнула, как бы говоря «мечтай больше».

Бекетов давно перестал быть ее судьбой, ее волком.