Артур Миллер. Пьесы: Все мои сыновья, Смерть коммивояжера, Суровое испытание, Вид с моста - Артур Миллер

Вспомним Джеймса Бэйли. Мы уже говорили, что он претендовал на должность проповедника в Сейлеме, и кандидатуру его по известным причинам поддерживал Томас Патнэм. Фрэнсис Нэрс был в числе тех, кто голосовал против Джеймса Бэйли, и делал все возможное, чтобы кафедра проповедника не досталась ему. Кроме того, Фрэнсис Нэрс и еще несколько фермеров, с которыми он дружил, объединившись, решили отмежеваться от властей Сейлема и, основав Топсфильд, добиться независимости. Разумеется, это вызвало озлобление со стороны сейлемских старожилов. Фрэнсис Нэрс и его друзья ничего не добились и в знак протеста перестали посещать церковь. Тогда братья Томаса — Эдуард и Джонатан Патнэм — написали жалобу на Ребекку Нэрс, обвиняя ее в неверии. Во время разбирательства этого дела малолетняя дочь Томаса Патнэма внезапно упала в обморок, а затем показала на Ребекку Нэрс, будто та околдовала ее. Опередив события, скажем, что Энн Патнэм, которая сейчас не спускает глаза с Ребекки, вскоре обвинит ее в колдовском влиянии на Бетти. Именно дух Ребекки, по мнению Энн, заставил Бетти затихнуть. Обвинение это, пожалуй, заключает в себе больше правды, чем предполагала Энн Патнэм…

Энн (с изумлением). Что вы сделали?

Ребекка задумчиво отходит от Бетти и садится поодаль.

Пэррис. Что вы думаете об этом, Ребекка?

Патнэм (с надеждой). Гуди Нэрс, может быть, вы пойдете к моей Рут и разбудите ее?

Ребекка. Я думаю, она проснется в свое время. Пожалуйста, успокойтесь. У меня одиннадцать детей, я Двадцать шесть раз бабушка. Они выросли на моих руках, я видела их и больными и здоровыми. Я думаю — ваша Рут проснется, когда устанет от сна. Только не надо торопиться! Душа ее подобна шаловливому ребенку — поди-ка, поймай! Надо запастись терпением, и Рут проснется.

Проктор. Да, Ребекка, вы правы.

Энн. Нет, Ребекка, Рут околдована. Она не хочет есть.

Ребекка. Может, она просто не голодна? (Пэррису.) Надеюсь, вы не собираетесь искать духов? Я слышала, когда шла сюда…

Пэррис. Люди думают, что дьявол проник ко мне в дом, я должен доказать им, что они заблуждаются.

Проктор. Не проще ли объяснить им, что они заблуждаются? Но вы пригласили мистера Хэйла из Беверлея. Для чего он приедет? Искать чертей?

Пэррис. Он приедет не для того, чтоб искать чертей!

Проктор. Тогда зачем же он вам нужен?

Патнэм (Проктору). В деревне умирают дети, сэр!

Проктор. Впервые слышу! (Пэррису.) С общиной надо считаться. Почему вы не созвали прихожан на совещание, прежде чем…

Пэррис. Я устал от совещаний. Неужели человек не смеет мозгами пошевелить без совещания?

Проктор. Шевелите сколько угодно. Но не надо шевелить чертей.

Ребекка. Пожалуйста, Джон, успокойтесь. (Пауза.) Мистер Пэррис, мне кажется, будет лучше извиниться перед его преподобием Хэйлом и отказаться поскорее от его услуг. Его приезд всполошит всю общину, начнутся раздоры… Мы все так надеялись, что год этот пройдет без слез и горя! Возложим наши надежды на врача и молитву.

Энн. Врач в тупике, Ребекка!

Ребекка. Уповайте на господа! Обратим наши взоры к нему. Розыски духов приведут нас к гибели… Я боюсь, очень боюсь…

Патнэм. Когда мы пришли сюда, нас было девять братьев, род Патнэмов населил этот край. А у меня из восьми детей выжил лишь один ребенок. И тот погибает сейчас.

Ребекка. Ума не приложу, что с ней произошло!

Энн. Но я должна знать! (Язвительно.) Вы думаете, все ваши дети и внуки выжили потому, что бог на вашей стороне? А я похоронила семерых, и богу угодно лишить меня последнего?! Нет! Невидимые силы орудуют в нашем городе!

Патнэм (Пэррису). Когда приедет его преподобие, пусть он немедленно приступит к розыскам нечистой силы.

Проктор (Патнэму). Почему вы приказываете мистеру Пэррису? У нас в общине каждый имеет равный голос — сколько бы у него ни было акров земли.

Патнэм. Я что-то не заметил, чтобы вас волновали дела нашей общины. За всю зиму вы ни разу не появились в нашем приходе.

Проктор. У меня достаточно хлопот и без того, чтобы тащиться пять миль и слушать проклятия и угрозы мистера Пэрриса, — многие жалуются, что в ваших проповедях имя бога почти не упоминается.

Пэррис (возмущенно). Вы бросаете ужасное обвинение, мистер Проктор!

Ребекка (Пэррису). Пожалуй, он прав. Я не раз слышала, что люди боятся приводить в церковь детей.

Пэррис. Я проповедую не для детей, Ребекка. Я обманут, мистер Проктор, и не устану говорить об этом. Я оставил на Барбадосе дело, которое сулило большие выгоды, и приехал в Сейлем, чтобы служить богу. Совет общины обещал мне золотые горы, а я не получаю даже дров, которые гарантированы мне по договору.

Джайлс. Сверх жалованья вы получаете шесть фунтов, мистер Пэррис. Они предназначены на покупку дров.

Пэррис. Неправда! Эти шесть фунтов составляют часть моего жалованья. Шестьдесят шесть фунтов — не такое щедрое вознаграждение, чтобы я покупал себе дрова. Не забывайте, что я не фермер — самоучка с библией под мышкой. Я окончил Гарвардский колледж!

Джайлс. И неплохо разбираетесь в арифметике!

Пэррис. Возможно, что для вас шестьдесят фунтов в год — большие деньги, но я не привык к такой нищете. Я не понимаю, — за что вы (меня преследуете? Что бы я ни сказал, все считают своим долгом мне противоречить! Уж не дьявол ли вас подстрекает к этому? Иного я не могу предположить.

Проктор. Мистер Пэррис, я впервые сталкиваюсь с проповедником, который бы так заботился о собственном благополучии. Вы скоро потребуете молитвенный дом в собственность. В церкви больше говорят о закладах и векселях, чем молятся. В последний раз, когда я там был, мне показалось, что я попал на аукцион.

Пэррис. За семь лет у вас сменились три проповедника. Я не хочу оказаться в положении бездомного кота, если кому-либо взбредет в голову вышвырнуть меня на улицу. Кроме всего, вы все здесь позабыли, что проповедник — это слуга божий. А слуге божьему не возражают.

Патнэм. Сущая правда — слуге божьему не возражают.

Пэррис. Либо повиновение, либо приход превратится в геенну огненную!

Проктор. Что ни слово, то угроза; опять вы нас переселяете в преисподнюю. Мне надоела преисподняя!

Пэррис (с все возрастающим раздражением). Не вам решать, о чем мне с вами говорить, мистер Проктор!

Проктор. Я имею право сказать, что у меня на душе, не так ли?

Пэррис (в ярости). Разве мы квакеры? Нет, мы не квакеры, мистер Проктор. Можете это передать вашим сообщникам.

Проктор. Моим сообщникам?

Пэррис (его прорвало). Да, вашим сообщникам! В церкви раздор. Я не слепой. В приходе существует заговор, который вы возглавляете.

Проктор. Против вас?

Патнэм. Против него и властей!

Проктор. Что ж, надо выяснить подробнее об этом заговоре и присоединиться к нему.

Все потрясены словами Проктора.

Ребекка (ко всем). Он не всерьез это сказал.

Патнэм. Он признался!

Проктор. Я сказал совершенно серьезно, Ребекка. Не по душе мне речи мистера Пэрриса. Дурно они пахнут.

Ребекка. Нет, нет, Джон! Разве можно ссориться со своим проповедником! Вы совсем не такой, каким хотите казаться. Протяните ему руку, помиритесь.

Проктор (в сердцах). Некогда. Дрова отвезти домой надо; и посев я еще не закончил. (Направляется к двери, замечает Джайлса, смотрит на него, улыбаясь.) А ты что скажешь, Джайлс? Он говорит, что существуют заговорщики… Давайте-ка найдем этих людей, а?

Джайлс. Мне сейчас пришло на ум подсчитать, сколько раз в этом году меня вызывали в суд. Не менее шести раз, пожалуй, а то и больше. Плохо мы живем. Чего только не пережили за эти годы, сколько горя! Все пишут доносы друг на друга, каждый наперегонки предает соседа. Вот о чем следует подумать всем. А не рыть яму друг другу.

Проктор. Пошли, Джайлс, здесь нам делать нечего. Помоги мне сложить и доставить дрова домой.

Патнэм. Могу ли вас спросить, мистер Проктор, — что за дрова вы собираетесь везти домой?

Проктор. Дрова с моего лесного участка у реки.

Патнэм. Все словно с цепи сорвались в этом году. Что за анархия! Этот участок леса принадлежит мне!