Габи - Светлана Беллас

А в это время, Габи разделяла свое одиночество с глухими стенами, сидя в углу, как затравленная мышь. Мрачное помещение ей напоминало каменный мешок. Темно. Свет отдаленного мерцания луны и блики звезд, весь свет, что пробивается в решетчатое окно. Габи стало страшно, отчего резко встав на колени, она поспешно кладет поклоны, при этом слезно молясь. Она глядя в нависший, серый потолок, просит одного – снисхождения, милости от Господа. Вверяя Ему две судьбы – свою и безвинного малыша. На долю, которого выпали такие испытания, гонения.

… Громкий стук в дверь. Доносится грубый выкрик стражника, что ощущается затылком Габи. Стражник, стуча в дверь, выкрикивает, – Ты, Ведьма! Кончай нагонять проклятья, без них тошно! Сама не спишь, дай другим поспать. Габи не обращая внимания, продолжает молиться и класть поклоны, при этом бормотать ей одной понятные слова. Шепот губ, придает ей силы, веру во спасение. Это единственная надежда, единственная нить связующая со Спасителем. Вдруг от безысходности, она начинает выть, как затравленная волчица и рвать на себе волосы. Стражник не выдерживает, открывает окошко, кидает ей кусок хлеба, с сарказмом добавляя, – На, жри! С голодухи, вижу, ты с ума сошла! Я не жадный! Габи хватает хлеб, заглатывает с комком в горле, водя желваками, прожевывая каждую крошку, по щекам льются слезы, размазывая их, ей становится легче, в глазах появляется теплый огонек. Она смотрит на луч света в окне, вдумчиво произносит, устремляя взор вдаль, – Он спасет! Габи встает, бежит к двери, стучит, начинает громко неистово кричать, – За что? Что я вам такого сделала? Отпустите меня, меня ждет сын!

Стражник безмолвствует. Она вновь колотит в дверь, ее что-то пугает, на мгновение застывает, оборачивается, поднимает руки вверх. Рядом с ней появляется ее сын с нимбом у головы. Габи в растерянности, теряется, разводит руки в стороны, не понимая, шепчет, – Как и ты здесь? Она начинает рыдать и колотить в дверь, – За что Вы моего сына погубили?

Слышно, как лязгает в замке ключ, дверь приоткрывается, образ с нимбом исчезает, Габи поворачивается, испуганно кричит, – Где мой сын? Рывком открывается дверь, входит стражник, смотрит на обезумившую женщину, та с кулаками кидается на него, с криком, – Где мой сын? Что Вы с ним сделали? Отдайте моего малыша! Стражник сбрасывает с себя ее кулаки, опрометью исчезает за дверью. Габи в обмороке падает на пол…

…Сын! С этим возгласом Гюго проснувшись, встает и бежит из своей комнаты, в гостиной он встречает Забель, что держит на руках его сына. Передавая на руки отца малыша, она зло прошипела, – На-а-а!!! Что всполошился? На весь Париж шум поднял. Бери! Сплюнув в сторону, с сарказмом сказала, – При живых родителях, уже сирота! Сгубила вас, та бесовка. Но Бог всё видит, гореть ей в аду! Город, уже гудом гудит, казнят девку! Она соизмерила с ног до головы Гюго, вынула из кармана письмо Адель, передала со словами, – На-а! От Мадам Адель. Гюго держа на одной руке сына, стал читать, по щеке пробежала слеза. В письме Адель умоляла, избавить ее от присутствия малыша и не беспокоить ее до тех пор, пока он окончательно не решит, кто ему дороже. Зло, сверкнув глазами в сторону Забель, он, сжимая скулы, произнес, – Это ты виновата! Та, фыркнув, отвернулась. Гюго с сыном на руках вышел из гостиной.

…Раннее утро. Собор Парижской Богоматери. Гюго с малышом на руках, вошел в Собор, там стоя в толпе прихожан, он вымаливал у Господа, лишь одно – помощи, она ему, как никогда была нужна. Слеза скатилась с его щеки, он внутренне почувствовал, что прощен, вздохнув легко, расправив плечи, уверовал в то, что все как-то устроится. Месса закончилась. Народ толпой повалил на Соборную площадь, попав в волну, по ходу он слышал, что говорят о казне ведьмы. Сердце разрывалось в клочья, только присутствие рядом сына, давало ему сил, идти на выход. Толпа, сгруппировавшись у двери, вытолкнула его в день, что был продолжением страшного сна. Выйдя из толпы, он стал искать глазами мальчишек. Но их как не странно не было видно на площади. Вдруг, он заметил, вынырнувшего между ногами, одного, наткнувшись на него. Гюго жестом вытянутой руки останавливал его, тот поднял испуганные глаза и увидел на руках малыша, расплылся в улыбке. Он спросил, – Твой? Гюго ему кивнул головой, спросил, – А если здесь кто-то из родственников Габи? На что, мальчишка, сокрушенно качая головой, сказал, – Нет! Она сирота! Гюго с тяжестью в голосе, взволнованно сказал, – И я, тоже скоро им стану! Не выдержав взгляда мальчишки, отвернувшись, поспешил уйти прочь с площади. Через секунду, он с малышом исчез в толпе.

ХХХXIII. ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

Пожилой стражник, держа огарок свечи в руке, стоя в проеме двери, делает шаг вперед, силится найти в этом каменном мешке Габи. Она, съежившись калачиком, лежит на деревянной лавке. Глядя на нее, он тихо говорит, – Вставай, дочка, пора! Габи привстав на локтях, не понимает, что он этим хочет ей сказать. Наконец до ее сознания доходит, то, чего она боялась. Волна страха обволокла ее хрупкое тело, сердце словно окаменело. Она, встав, пошла за стражником на подкошенных ногах.

Они молча идут по коридору. К ним присоединяются еще двое гвардейцев, остановившись в конце коридора, подошедший к ним третий гвардеец, дает ей длинную рубаху с капюшоном. Она безмолвно в неё облачается. Тюремная телега отправляется с тюремного двора. Габи сидя в телеге, пряча лицо под капюшоном, молится.

Наконец, зловещий кортеж останавливается на Гревской площади. Скопление людей, говорит, что все ждут зрелище. Габи сбрасывает с себя капюшон, спускается с телеги. Толпа зевак охает и ахает, кто-то посылает брань, кто-то слезно причитает, – Такая молоденькая! При этом стараются поближе рассмотреть узницу, подтягиваясь на носочках, вытягивая шеи, отстраняя локтем впереди стоящего соседа, с окриком, – В сторону!!!

Звучит барабанная дробь. Гвардейцы препровождают Габи к месту казни, сколоченному из досок высокому эшафоту, ведя её под руки. Они молча проходят сквозь оцепление из гвардейцев. Из толпы раздаются крики, – Ведьма! Накаляются страсти. Толпа ходит ходуном, гудит гулом. Гюго с сыном на руках, пробирается сквозь толпу, малыш начинает плакать, но его крик заглушает беснующаяся толпа, что скандирует, – Ведьма! Ведьма!

Два чиновника судебного ведомства в черной одежде, словно стервятники, вешают на шею Габи табличку с надписью – ВЕДЬМА! Габи смотрит вперед на зевак отрешенным взглядом. Толпа ревет, – Смерть ведьме!

Гвардейцы, стоя напыщенно в парадной форме, в напудренных париках, сдерживают карабинами напирающую толпу.

Чиновник судебного приказа зачитывает приговор…

Толпа немеет. Барабанная дробь резко прекращается. Наступает пугающая тишина.