Назад в СССР (СИ) - Хлебов Адам

Возможно, он сделал это намеренно. Но я не собирался с ним миндальничать. Не важно каковы причины его хода. Я посмотрел внимательно на доску, и не найдя ловушек, следующим своим ходом забрал его ладью.

«Доброго времени суток. Вы неправильно коня поставили, товарищ генерал. Конь так не ходит!», мысленно перефразировал я цитату из одного известного советского фильма.

мы немного поболтали с дедом и я спросил по детские фотографии отца и мамы.

Дед не отказал, пошел порылся в отделении с дверцам в книжном шкафу в своей комнате. А потом извлек из его недр старый альбом, который я никогда не видел.

Я предложил ему посмотреть фото вместе, но он наотрез отказался не объясняя причин.

Причины для меня были понятны. Деду было тяжело погружаться в прошлое из настоящего в котором уже нет его сына и невестки. Чувствовалось, что он очень любил моего отца. Я поблагодарил деда за альбом. Поужинал и отправился в свою комнату разглядывать фотографии.

Альбом содержал все домашние фотки связанные с детством и школьными годами отца.

Начинались они с младенчества, с фоток молодой бабушки счастливо улыбающейся с папой на руках. Потом сразу послевоенные дворовые фотки с отцом в возрасте пяти или шести лет. Первые классы, где все мальчишки были одинаково подстрижены под ноль. И в классе совсем не было девочек. Они обучались раздельно до какого-то времени.

И наконец фотки в старших классах. Женские и мужские классы снова объединили и теперь они учились вместе.

Я нашел на красочных фотографиях и маму и отца. Они начали встречаться, когда еще учились в школе. А теперь обоих нет.

Оставалась последняя групповая фотка за десятый класс.

Я разглядывал лица их одноклассников и одноклассниц, когда узнал его! Я ни за что бы не подумал, что Солдатенко учился к классе вместе с отцом и мамой

Кровь прилила к голове. По телу мгновенно ощущалось распространение жара и почувствовал как от гнева запульсировали мои виски.

Мог ли я ошибочно полагать, что Солдатенко возненавидел меня за отказ обслужить его, за отказ побегушничать и сбегать за сигаретами в больнице? Может быть дело совсем в другом? Может быть дело не во мне? Точнее не только во мне

Может быть причина в моем отце и маме?

Мне предстояло это выяснить. Я собирался узнать почему Солдатенко так рьяно пытался исключить меня из комсомола, вставлял палки в колеса.

Дед с бабушкой пока еще не спали. Я отнес фото ним и попросил вспомнить, что-нибудь о Солдатенко. Они ничего о нем не помнили.

— Нет тот ли это Солдатенко, который работает в Горисполкоме? — бабушка вопросительно смотрела на деда.

— Ну-ка дай сюда. Ну может и он.

— А ты помнишь, что-нибудь про него? Они дружили с отцом или наоборот?

Но сколько дед не силился, он так ничего и не сумел вспомнить про того, кто уже попил мне кровушки. А с памятью у деда было все впорядке. Значит — он, действительно, ничего не знал.

Но меня это не остановило. Я собрался разыскать школьных друзей и приятелей отца. Уж кто, как не они должны были знать, как складывались отношения у Солдатенко с моим отцом. И подтвердить или опровергнуть мои подозрения.

Из тех, кто учился с моими родителями в одном классе и жил неподалеку я вспомнил пару человек. К первому из них, которого в городе называли не иначе, как холодильщик Эдик, я собирался зайти завтра.

Он был мастером по обслуживанию холодильников и в летний сезон, такие специалисты были на расхват. Их считали богами в общепите в гостиницах и на пищевых производствах.

Одноклассник родителей Эдик жил как раз в том дворе, куда я бегал заниматься на турник

Остальных нужно было еще поискать.

Мой график оставался прежним. Я планировал с утра пораньше совершить пробежку, зарядку, покачаться на турнике. Я видел пару раз Эдика выходящего утром из подъезда напротив площадки с перекладинами и брусьями.

В эту ночь я совсем не видел снов. Не то чтобы я испытывал жгучее желание опять попасть во сне на дно темень морской бездны. Но меня не оставляла мысль, что тот самый сон получивший продолжение, как-то связан с этой жизнью.

Проснувшись рано по будильнику, я тихонько встал, так чтобы не разбудить никого из домочадцев, оделся взял с собой кожаный планшет,в который разместил фотографию и отправился на солнечные улицы города.

Мне повезло, если я вышел чуть позже, то не застал бы человека, которого собирался расспросить.

Только я добрался до турника и собрался подпргнуть, как увидел его выходящего из подезда.

— Дядя, Эдик. Вы меня помните?

— А Макс. Здорово. Какими судьбами?

— Я тут у вас тренируюсь каждое утро на турнике. Можно спросить?

— Молодец, дело хорошее. Что за вопрос?

Я достал фото, протянул ее Эдику.

— Помните?

Он сначала покосился, затем улыбнулся. Были видно, что фотография вызвала у него теплые чувства.

— Вот я. А вот твой отец и мать, — он перевернул чтобы посмотреть год и дату съемки

— А вот его вы помните? — я тыкнул в Солдатенко.

— Конечно, это Солдатенко! А что?

— А они с отцом дружили? В каких они были отношениях?

У моего собеседника изменилось выражение лица.

Эдик неопределенно повел худощавыми плечами, как-то отстранился, еще раз посмотрел внимательно на фото и сказал изменившимся голосом, в котором уже не было прежнего дружелюбия:

— Не помню я. Столько лет прошло. Память уже дырявая стала. Ну бывай, Макс. Тороплюсь я.

Глава 23

— А вот его вы помните? — я ткнул пальцем в Солдатенко.

— Конечно, это Солдатенко! А что?

— А они с отцом дружили? В каких они были отношениях?

У моего собеседника изменилось выражение лица.

Эдик неопределенно повел худощавыми плечами, как-то отстранился, еще раз посмотрел внимательно на фото и сказал изменившимся голосом, в котором уже не было прежнего дружелюбия:

— Не помню я. Столько лет прошло. Память уже дырявая стала. Ну бывай, Макс. Тороплюсь я.

Эдик развернулся и ушел. Я все же поблагодарил и попрощался с ним, глядя в его удаляющуюся спину. Его поведение в конце наше встречи очень озадачило меня. Он явно что-то вспомнил, как только я назвал фамилию Солдатенко.

Он знал об отношениях в классе между отцом и моим недоброжелателем и не хотел говорить со мной об этом. Поэтому так заспешил.

Я еще больше утвердился в своих подозрениях. Нужно было найти кого-нибудь ещё из одноклассников и одноклассниц отца.

Отец сразу после школы поступил в мореходку подплава (подводного плавания) в Ленинграде, скорее всего, мало с кем из одноклассников общался. Я посмотрел на фотографию, попытавшись еще раз узнать кого-нибудь из юношей, запечатленных на ней. Но тщетно.

Мама, красивая в белом ученической фартуке с косичками стояла среди девочек.

С матушкой — другое дело. У нее всегда было много приятельниц.

Пока отец ходил в курсантах, мама училась в педагогическом. Ее подруги по школе и институту должны были знать что-нибудь о Солдатенко, если между ним и отцом было соперничество или конфликт.

Я не помнил никого из школьных подруг мамы, но вот с институтским было полегче.

Пару таких приятельниц, не то чтобы они опекали меня, точнее Макса Бодрова, в детстве, но они часто заскакивали проведать меня, бабушку и деда. Особенно в первые два три года после гибели отца и ухода мамы.

Потом они стали появляться все реже и реже, чаще звонили. Потом и звонки прекратились. И как-то так получилось, что к моему пятнадцатилетию это общение сошло на нет.

Я даже не знаю поздравляли ли мамины подруги бабушку и деда с основными всенародными праздниками, такими как 1-ое мая, 7-ое ноября, 8-ое марта и Новый год

Я не испытывал особой нужды в их внимании, и не навязывал себя никому. То, что они перестали появляться в нашей жизни я счел естественным. Видимо, когда я был ещё ребенком, они старались оказать заботу и внимание. Но, когда уже вымахал во взрослого парня было не принято проявлять участие. Излишнее внимание напрягало бы меня.